Мировая история в легендах и мифах - Карина Кокрэлл

Она внимала каждому его слову очень серьезно. В первый раз так серьезно с самого начала их встречи.

Христофор понизил голос до страстного шепота:

— …аудиенция даст мне известность: все шпионы кастильцев, англичан и остальных… Только Господь и, может быть, еще ваша часть знает, сколько шпионов подвизается при португальском дворе!.. Так вот, они тотчас же сообщат обо мне — странном, дерзком просителе — своим королям. Сам факт, что из тысяч и тысяч подающих прошения навигаторов только я один, иностранец, добился аудиенции у короля, и сама наглость моих требований заставит их заподозрить, что это неспроста, что я — не просто сумасшедший, что у меня есть какие-то сведения, каких у других навигаторов нет! И заставит заинтересоваться мной. Как вы думаете, дона Исабель, не охотнее ли после этого и другие короли дадут мне аудиенцию? Например, Кастилья? Хотя бы из чистого любопытства? А там уж убедить их — мое дело.

Она смотрела на него уже совершенно иначе. От высокомерия и насмешливости не осталось и следа. Однако попыталась немного остудить его пыл:

— Придумано неплохо. Но даже если сеньором Коломбо заинтересуются другие монархи — например, Изабелла и Фердинанд… Время у них сейчас трудное: кастильцы ведут войну с маврами, на это пока уходят все их деньги. У англичан есть небольшой флот, но их корабли тяжелы и неповоротливы. К тому же англичане страшно недоверчивы к иностранцам, не покупают иностранные каравеллы, а стараются создавать хоть несовершенные, но свои. Их посудины часто тонут даже при спокойном море.

Христофор об этом знал: у этих северян много леса — не то что здесь, и они используют для киля двойную дубовую обшивку, а она тяжелее.

— Французов же поиски новых земель просто не интересуют. Они предпочитают биться с Арагоном за земли уже хорошо известные — например, Италию вообще и Неаполь в частности. Они купили несколько устаревших галер у венецианцев и несколько каравелл у испанцев. Но это — тоже не флот. Во всяком случае, не сравнимый с португальским.

Он уже смотрел на Исабель с нескрываемым восторгом: он никогда, никогда еще не встречал женщин, которые разбирались бы в таких вещах! И решил рассказать ей уже и все остальное:

— И еще, самое простое и самое главное, дона Исабель: многие навигаторы предлагают переплыть Океан и открыть пути в земли, полные золота. Но в этом деле самое главное — не только доплыть, но и вернуться. Многие ли знают, как вернуться? Что, если кто-то уже доплывал до этих земель, но не возвращался, потому что просто не мог найти дороги обратно?

— А ты… найдешь?

Он смотрел на нее в раздумье и говорил, словно сам с собой:

— Корабль заставляют плыть только две силы — ветер и течение воды. Я однажды попал в странный поток у Азор, это как… как стремнина реки посреди моря. Моряки верят, что такие «реки» несут корабли в глотку дьявола. Эти потоки появляются и исчезают, и никто не знает почему. Тот, в котором оказались мы, нес нас на запад. Моряки делают все, чтобы выбраться из этой беды. Особенно опасны такие потоки в штиль, но если дует хороший ветер и навигатор хорошо владеет своими парусами, выбраться можно, я это однажды сделал.

Он опять взял ее руку, поцеловал запястье и смотрел на ладонь, словно пытаясь прочесть ее судьбу (О, как хорошо, что будущего Исабель по ней он видеть не мог!). Женщина смотрела на Христофора с нежностью, к которой почему-то примешивалась жалость.

— Я начертил карту. Я знаю, где опять искать этот поток. Все время, с тех самых пор, как мы вырвались оттуда, меня мучает мысль, куда эти потоки несут корабли и как долго? Что, если в их появлении есть закономерность — как, например, в приливах и отливах у берегов Англии? И если есть такие, что текут на запад, то, возможно, есть и те, что текут на восток… Вот этого нельзя узнать из книг. Только море может сказать навигатору об этом. Однако… когда попадаешь в эту стремнину, особенно ночью… — Он замолчал, будто вспоминая. — Чувствуешь бессилие и страх близкой смерти. Самое трудное на свете — преодолеть этот страх…

Тихо, нежно Исабель спросила:

— Как тебе удалось преодолеть свой страх?

— Желание узнать, куда несет этот поток, оказалось сильнее. Тогда меня вдруг и осенило: а что, если это Господь показывает мне путь к новой земле? Возможно, не зря я назван в честь святого Христофора, который перенес Христа через воду. Да, я грешник, великий грешник. Но и святой Христофор до своего обращения был грешником и даже язычником. Нашим миром уже давно правит зло. Магометане, разрушившие столицу греков и захватившие Маге Nostra, — наше заслуженное наказание за грехи. Однажды я встретил на корабле одного благочестивого бенедиктинца, который много говорил мне о Спасителе и вере, и все звучало складно. А потом этот монах хладнокровно перерезал горло одному человеку, который был… добр ко мне и которого я считал отцом, а потом этот монах сжег наш корабль со всей командой. Никто не выжил, и только меня Господь вынес из огня живым. Почему только меня, не знак ли это? Возможно, монах был безумен. А возможно, явился еще одним знаком близящегося Конца света, посланным мне Господом? Чтобы я, неразумный, понял наконец свое предназначение! Разве не избирает иногда Провидение даже грешников на дела праведные? Зло вездесуще. Сколько еще осталось, пока наш мир не истощит терпение Господа? Спасение — в новой земле, там будет все иначе.

Исабель смотрела на него с изумлением, завороженная произошедшей в Христофоре переменой, и думала: «Кто он — Кристовао Коломбо? Навигатор, картограф, лавочник или проповедник? Говорит хорошо и впечатляет, несомненно впечатляет! На Альфонсо Португальского и принца Жоана все это подействует вряд ли, а вот кастильский двор… королева… В Кастилье его бы слушали более внимательно! И кто знает, может быть… Но генуэзец прав: начать надо с аудиенции у Альфонсо. Несомненно стоит попробовать. Поговорю с донной Браганса».

— Откуда в тебе все это, lanarius? — в глубоком раздумье спросила она.

— Я не знаю, — ответил он веско.

И повторил так, словно уже спрашивал об этом себя самого и не получил ответа:

— Я не знаю.

Христофор поднялся, отошел к окну, заслонив собой свет, и торжественно прочел давно заученное наизусть, начав едва слышно и постепенно возвышая голос, как делают опытные проповедники: «Так, ждут Меня острова и впереди их — корабли Фарсисские, чтобы перевезти сынов твоих издалека, и с ними и серебро их, и золото их во имя Господа Бога твоего». Это — пророк Исайя. И он говорит, что можно доплыть и вернуться. Осталось только сделать.

Он сказал о сокровенном и по-птичьи резко обернулся на нее: не посмотрит ли опять с издевкой?

Исабель смотрела очень сосредоточенно, словно сейчас принимала какое-то только ей ведомое решение. Христофор долго не отводил от нее глаз, потом вдруг подошел к ней, опустился на колени, сильно и нежно прижал к себе. Она застыла в его руках, изумленная теперь еще сильнее, чем его неожиданной проповедью, не отвечая на объятие.

— Прости меня, я был резок. Не выношу унижений. Ты приказывала мне как слуге. Но донну Перестрелло спасло то, что она влечет меня, как все неизведанное.

— Тебя, навигатор, тоже спасло только то, что ты не обманул моих ожиданий, — сказала она, легонько, но решительно отталкивая его.

Он разочарованно поднялся с колен и сел рядом с ней, удивленный.

Он ничего еще не знал о том, какие у донны Исабель имелись для него планы…

— Оставим нежности. Лучше послушай меня, генуэзец. Ты умеешь говорить. И делаешь одно совершенно правильно: ты явно ищешь у географов не самую верную теорию расчета размеров Океана — тебя, кажется, даже не заботит, какая из них верна, — а то, что подействует на королей сильнее всего и поможет представить твой план осуществимым. И ты готов рисковать, чтобы доказать это на деле. Мне нравится твой план. Я постараюсь тебе помочь. — Она помолчала и проговорила медленно, словно и сама удивляясь: — А заметили твое письмо, уж поверь, и вправду случайно. Твое имя действительно бросилось в глаза канцелярскому писцу из-за Бартоломео и так попало ко мне. Может быть, это как раз та случайность, которую называют Судьба?

Она сейчас имела в виду себя и свою Судьбу, а не его, но Христофор понял по-своему.

— Я поговорю с моей покровительницей, донной Браганса. Она пользуется большим влиянием при дворе и, возможно, поможет устроить тебе аудиенцию у короля. Но надежды на успех мало. Очень мало.

«Только не переусердствуй в стремлении поразить!» — подумала Исабель, но почему-то этого не сказала, скорее всего — чтобы не давать ему напрасной надежды, если ничего не получится. Устроить аудиенцию такого рода было действительно неимоверно сложно, к тому же время было плохое — кастильский и португальский дворы были как раз заняты переговорами и примирением после войны.