Холодная весна - Кэрол Тауненд

Граф Этьен поперхнулся от изумления.

— Как, ты отослала письмо Его святейшеству?

— Это сделала моя мачеха. Я ничего не говорила вам об этом раньше, чтобы вы не смогли перехватить эти письма. И вашему другу, епископу Кагорскому, я тоже написала. Теперь я рассказываю вам об этом, так как уверена, что бумаги уже достигли адресатов.

— Маленькая сучка!

Голубые глаза Арлетты встретились с покрасневшими глазами графа.

— Нет, граф. Я — женщина! И я борюсь за свои права! Мой отец сейчас бессилен защитить меня, так что я должна заняться этим сама. Меня готовили стать вашей женой, и я знаю, что такое дворянская честь. Я написала все эти письма, так как считаю, что вы решили нарушить вами же подписанные пункты брачного договора, который заключили с моим отцом. Что бы там ни было с моим отцом ныне, этот договор остается в силе. Как человек чести, вы обязаны уважать и соблюдать его!

Граф вдохнул полной грудью.

— И ты рассчитываешь, что эти твои бумажки помогут?

— Естественно. Вы убедитесь сами, что вам не удастся выбросить меня на мостовую, как котенка, и забыть обо мне. Я этого не позволю!

В течение следующей минуты молчали оба, а потом заговорил граф, и голос его был груб и жесток.

— Отлично, маленькая обманщица! Пусть будет по-твоему.

Швырнув скомканные письма на солому, он тяжелыми шагами направился к двери.

— Жилль! Жилль!

Сэр Жилль появился в проходе.

— Звали меня, господин мой?

— Да. Отыщи ключ от этой двери и замкни ее снаружи. И приставь к ней двух стражей.

— Стражей, господин?

— Да. Моя бывшая невеста желает посидеть взаперти. Превосходно. Мы доставим ей это маленькое удовольствие.

Этьен метнул на Арлетту холодный взгляд.

— Ты будешь сидеть здесь, пока твои волосы не побелеют, милая моя. Я выпущу тебя отсюда не раньше, чем ты лично не попросишь меня аннулировать брачный контракт, никак не раньше. Ты будешь сидеть здесь, покуда не скажешь, что контракт отменяется, обручение расторгается, а все твои нынешние глупые действия не имели смысла.

— Долго же мне придется здесь сидеть, — мягко сказала Арлетта.

— Это уж тебе самой решать.

— Но Папа Римский знает, что я взаперти, дражайший граф. Если вы будете плохо обращаться со мной, это станет ему известно.

Граф Этьен еще раз скрежетнул зубами и в гневе захлопнул дверь.

После этого разговора им начали изредка приносить форелей из ручья или ветчину, или гороховый суп с ореховым хлебом. Как-то раз их оделили даже щукой под овощным соусом. Иногда было даже молоко, но редко, так как его в замке приберегали в основном для грудных и маленьких детей. Во множестве давали груши и яблоки. Казалось, последняя реплика Арлетты подействовала, и граф не хотел, чтобы церковники обвинили его в том, что он держал графскую дочь впроголодь.

Как бы там ни было, граф Этьен распорядился, чтобы у его пленницы и ее служанки всегда было что поесть, а также пресная вода. Изредка приносили кувшин или бутылку с вином. Они не голодали.

Однажды, когда на дворе еще была весна, в ворота замка въехал посыльный, и после этого Арлетте дали письменные принадлежности. Граф сухо объяснился с ней, заявив, что она получает эту привилегию по просьбе епископа — церковь занялась ее делом. Но пока она будет оставаться взаперти.

Арлетта воодушевилась. Ее не забыли.

Она заточила перо и использовала предоставившуюся ей возможность для обращения к наиболее влиятельным лицам католической церкви. Она специально выбирала таких, которые были пожаднее и могли бы защитить ее в расчете на богатые пожертвования после того, как Арлетта выйдет на волю. Церковь, кроме того, отлично понимала, что нужно поддерживать справедливость — если мужчины не будут выполнять брачные клятвы, то весь мир Божий рассыплется на обломки.

Снова писала она королеве Элеанор и ее сыну герцогу Ричарду. Она писала и епископу Ваннскому, и Папе Римскому. Послания ее были красноречивы и откровенны — ей нечего было таить. Заодно она излагала суть обвинений, возложенных на ее отца, особо отмечая, что все его земли в Бретани были конфискованы до окончания судебного следствия. Она писала, какие у нее были отношения с отцом, как грубо отказался от нее граф Этьен. Не забывала упомянуть, что отец ее болен, и некому из сильных мира сего защитить бедную девушку от вопиющей несправедливости. Вот на каком основании, объясняла она, ей пришлось взять это дело в свои руки.

Когда посыльные доставили по адресам второй комплект писем, Арлетте оставалось только ждать и надеяться получить ответы и помощь.

— Почему же Этьен пропустил эти письма? — удивлялась Клеменсия. — Ведь на этот раз он мог легко уничтожить их.

— Он не посмел. Ему уже не удастся сделать вид, что меня словно бы и нет на свете, после того, как многие узнали об этом деле. Кроме того, он не может солгать, что никогда не подписывал брачного контракта. Было слишком много тому свидетелей. Не секрет, что Луи отречется от чего угодно, чтобы угодить старику, но есть другие, честные люди. К примеру, мой отец, Хамон ле Мойн, отец Йоссе, моя мачеха. Он не может заткнуть глотки им всем, особенно когда за дело взялась церковь. Если граф хочет, чтобы я родила ему наследника, он должен жениться, но не может этого сделать без церковного благословения. А покуда мы не примиримся, никто ему его не даст.

Она засмеялась:

— Он думал, что я позволю выдворить себя в Бретань. Но я не из таких, и теперь у него нет возможности выбрать другую невесту, кроме меня. Благодарение небу, что я отослала тогда эти письма с отцом Йоссе.

Отрезанная от остальных обитателей замка, Арлетта думала, что безнадежно отстанет от событий, но на самом деле получилось иначе. Голоса далеко разносились в теплом осеннем воздухе, и отчетливо доносились до крыши башни. Щеколда на двери, которая вела на крышу, была старой и ржавой, но некогда ее смазывали, и Арлетта довольно легко справилась с нею. Это дало ей возможность сидеть или разгуливать по башенной крыше, дыша свежим воздухом и оглядывая замок с высоты птичьего полета. Никто не мог ни въехать, ни выехать из замка, не будучи замеченным ею. Она видела, как Гвионн Леклерк выгуливал Звездочку. А иногда — спасибо ему за догадку — и ее Исольду. Изредка он смотрел вверх и, заметив ее пристальное внимание, махал ей рукой. Она махала в ответ.

Многое из того, что случалось в крепости, громко обсуждалось во дворе. Иногда самим графом и его кастеляном, иногда стражниками или конюхами. В первые несколько недель пребывания в башне Арлетта была неплохо осведомлена о том, что происходило вокруг.