Сказка про наследство. Главы 1-9 - Озем

вмешался Рванов. – Наоборот, жутко стало. Когда услышите – поймете. Или наоборот – когда поймете, тогда и услышите меня.

– Давай. Но как ты оказался причастным? Где гостиница и где ты… был?

– Я из Кортубина ехал. В два места надо попасть. В Новый Быт и в комплекс Редивей. Поэтому я на Негодь свернул, чтоб не сразу в Кашкук, а через мост – с другого конца.

– Вон оно что…

– То самое! До моста добрался без приключений. Мне потом про бабылидиного племянника и про Ирэн Нифонтову рассказали – верно, что кусты там поломаны, синие цветочки осыпались… Я уже думал, что на сегодня все – быстрехонько обернусь и домой, спать. Еду – тихо, темно и пусто. Никого навстречу. Утылва десятые сны видит. Глаза слипаться начали – я их тру, тру… Вывернул на мост и тут… Хорошо, я не гнал. Аккурат до шестидесяти. Не зря опасался. Это его и спасло.

– Кого?

– Того, кто в меня чуть не влепился. Представляешь? Мой грузовик и человек – кто кого круче? Сто пятьдесят лошадей против головы одного дурня! А ему все равно…

– Я представляю. На таран!.. Ты цел? а машина?

– Повезло. Я, конечно, резко по тормозам. И так меня встряхнуло – сон мигом слетел. Глаза прям оленьими сделались – едва яблоки не выпали и не покатились… Ну, соображаю – что за черт?! У меня фары горят – распяль зенки-то. Шляются пьяными, а водила отвечай! за средство повышенной опасности.

– Кого ты переехал? Насмерть?

– Мужики, я, кажется, догадываюсь. Это же племянник покойной. Ну, то есть не покойный племянник, а покойницы… Ну, вы поняли…

– Ни хрена не поняли…

– Тебе разжевать надо? Племянник по ночам гуляет. В красных труселях. Ты заметил, Колян? или нет? Он что, без трусов был? Непотребство!

– Нет же! Этот не в красном, а весь в черном – с ног до головы. Аки тать в ночи. Вот я его не углядел на дороге. Но мне же никакой суд не поверит!

– Чем тебя утешить, Колян? Получается убийство по неосторожности. Много не дадут.. А если адвоката наймешь – ведь есть денежки…

– Ты, Цыбин, жаждешь меня тюрягу засунуть? Что я сделал-то? Лысый черт!

– Сам признался. Все слышали. Ты человека убил. Да, Коля, да! Племянник – тоже человек.

– Тьфу! Мои племянники в добром здравии. Усек, Цыбин?

– Как же…

– Никак! Не давил я никого. Успокойся. Дай рассказать-то!.. Продолжаю. Для полной ясности всем здесь – это он кинулся, а я не переехал. Вылез из кабины – посмотреть, чего там…

– И чего там? Ворпани? Они успели с утра от Негоди до моста добежать?

– Погодите! До них я еще дойду… Там чудак в черном. Я сначала не поверил. Черная водолазка под горло, черные штаны, ботинки. Даже перчатки на руках – черные, хэбэшные – на заводе слесарям выдают. Они возле оборудования вечно как чумазые чукчи… Для довершения картины – голова тоже черная.

– Голова черная? Она, в самом деле, такая?

– Ты чем слушаешь? Замаскировался чудик – чтобы ночью не разглядеть его. Только я не стал бы разглядывать, а задавить мог! И голова у него в черное закутана – то ли шапка, то ли тряпка… Специальные прорези для глаз. Глаза обыкновенные – зрачки бегают и таращатся, белые белки… По виду – человек ряженый, а не ворпань. Вдобавок – толстун. Комплекция у него – спереди подушка и с заду… Нет, в черной одежде эдак не разбабахает…

– И он живой? Взаправду, Николай?

– Живой, живой – как я или ты. Ну, или чуть живой. Не пьяный, точно. Отдышаться не мог. Вдох, выдох – в груди бурлило и булькало. После бега. И бежал он, думается мне, как заяц от собачьей своры. Нормы ГТО не сдал бы…

– Кто ж у нас толстун? Как ты распознал, если он в черное вырядился?

– Не ты, Цыбин, не ты. На сушеную воблу походишь. Лысую.

– Зато ты сала нагулял! Вон на боках трещит и не лопается…

– Потише. Я таким уродился. Не толстым. Природу не обманешь… И кто этот чудик, я догадался еще до того, как штуковину с прорезями скинул… А там на дороге злость меня взяла, и смешинка в горле защекотала. Ты, говорю, Зорро, блин, х..! показывай личико! И шапку – долой… Точнехонько – он. Пацан Петька Глаз – кто ж еще?!

– Ах, Петька… Действительно…

– Выдал я ему сразу на месте – ты чего людей пугаешь? Черными только черти могут быть, а ты не черт и даже не ворпань – ты кретин! Если бы я из-за тебя сел – накостылял бы… Только, мужики, вот что. Глянул я снова – стоит он красный, дрожащий, распаренный. Дыхание перехватывает. Белые вихры во все стороны – и, поверите ли, дрожат… Мокрая курица… Жалко пацана. Во что он вляпался…

– Теперь уж не тайна – во что. Пробрался тайком в гостиницу Мара. Стащил чегой-то. Устроил тарарам на всю Утылву!.. Прям не мог выждать, чтобы никого не было. Полез наобум. Там директорша – неважно, директорша или генеральша, но все равно молодая женщина. Одинокая. А тут к ней лезет черный парень. Нехорошо… Оно хоть ценное? что Петька стащил?

– Жизнь – главная ценность. Пусть директорша порадуется.

– Игнатич, ты прав – все как всегда.

– Не такой человек Петька, чтобы… Знаем мы его. Пацан хитрый, прилипчивый, нахальный, но не пакостливый.

– Что вы знаете? Он – из нынешних. Молодых да наглых. У которых ветер в голове. Важны только собственные хотелки. На общество плевать! Раньше их воспитывали – когда еще пионеры были и комсомольцы. Все похе…но. Молодежь навроде сорной травы – что выросло, то выросло…

– Угу. Воспитывали. А еще раньше пороли.

– Не лишне будет. Возобновить.

– Как ты этого лося выпорешь? Не дастся!

– Вы чего? Петька – не вор. И не гопник. Воспитанный он. В дурных вещах не замечен. Семья хорошая, культурная. У него даже дедушка – немец. Или прадедушка…

– В гробу дедушка-то перевернется после сегодняшнего. Позвольте сказать – ни один из наших гопников или уличных бандюков не сумел бы додуматься, а Петька взял да сделал – залез к директорше. Вот интересно…

– Он – школьник. Малый да глупый. Испугался до полусмерти. И Колян говорит…

– Подтверждаю, Кондратич. Пацан трясся. Чуть не блеванул со страху.

– Чувствует, что виноват. Чует кошка, чье мясо съела…

– Не кошка, а кот. Кефирчик. И не мясо, а сало…

– И потом, кто тут говорил? хороший, воспитанный. Не кот!!.. Внук немецкого деда. Школьный ботан – тюльпанчиками