Война и общество. Факторный анализ исторического процесса. История Востока - Сергей Нефедов

В то же время к северу от Балканских гор, на территориях, подвергавшихся постоянным набегам кочевников, продолжалась разруха. Старые столицы Болгарии, Преслав и Плиска, находились в глубоком упадке[1687].

В Греции плотность населения была более высокой, чем во Фракии, Македонии и Болгарии. В XII в. здесь отмечается процесс дробления крестьянских наделов, который исследователи связывают с ростом демографического давления[1688]. Отмечается также развитие крупного землевладения, которое решительно преобладало над землевладением крестьян, во всяком случае, в окрестностях городов[1689]. Нумизматические данные (рис. 17), так же как и данные источников, свидетельствуют о росте городов и развитии ремесленного производства. В XII в. Греция стала крупнейшим ремесленным центром Византии: Фивы были знамениты своими шелкоткацкими мастерскими, Коринф – производством керамики. В городах строится множество каменных зданий, преимущественно церквей[1690].

На фоне роста греческих городов парадоксальным кажется упадок Константинополя: в столице резко сокращается ремесленное производство, ухудшается качество продукции. Общественные сооружения Константинополя приходят в упадок, из-за неисправности водопровода в городе не хватало воды, крепостные стены давно не ремонтировались и обветшали[1691]. Внутри городских стен располагались многочисленные пустыри и сады[1692]. По-видимому, причиной упадка столицы были голод, эпидемии и внутренние войны 1070-1080-х гг., а медленное восстановление можно объяснить тем, что прекратился приток в город разоренных крестьян из Малой Азии. При этом, несмотря на некоторое уменьшение численности населения, уровень жизни в городе был относительно высоким: имеются, например, данные об увеличении потребления мяса[1693].

Другим важным фактором, определившим новое направление развития Византии, был военно-технический фактор, действовавший вместе с процессами диффузии. Военная катастрофа заставила Комнинов преобразовать вооруженные силы страны по образцу победоносных противников. При Алексее Комнине были созданы отряды «туркопулов» («детей турок»), по-видимому, они комплектовались из юношей по образцу тюркских гулямов[1694]. Однако основным направлением военных реформ стало копирование вооружения и тактики европейских крестоносцев, которые продемонстрировали свою способность сражаться с тюрками. Византийские катафракты получили рыцарское вооружение, в том числе длинные кавалерийские копья и поножи[1695]. В правление Мануила Комнина (1143–1180 гг.) осуществляется массовая раздача воинам (часто – приглашенным на службу западным рыцарям) пожалований типа европейского бенефиция – так называемых проний.

Здесь необходимо отметить, что наделение воинов поместьями означало присоединение Византии к тому масштабному процессу, который охватил в Раннее Средневековье Ближний Восток и Европу и который можно назвать феодальной революцией. Введение тяжелой рыцарской кавалерии требовало обеспечения службы воинов соответствующими ресурсами. В государствах с сильной центральной властью и мощной налоговой системой, например в Арабском халифате, воины-катафракты получали высокое жалование. Однако крушение халифата в X в. привело к тому, что в условиях развала налоговой системы возобладала другая система обеспечения воинов: им стали выдавать так называемые икты – это было право на сбор налогов (или части налогов) с определенного числа крестьянских дворов. В Европе аналогичный икте бенефиций существовал еще с VIII в., со времен военной реформы Карла Мартелла. Как в Европе, так и на Ближнем Востоке развитие системы икты-бенефиция происходило в одном направлении: воины, используя неприкрытое насилие, по своему произволу увеличивали поборы с крестьян, а во избежание бегства крестьян их прикрепляли к земле – происходил процесс закрепощения. В процессе дальнейшей феодализации икта-бенефиций постепенно становилась наследственным условным владением, феодом, владелец которого присваивал административные и судебные права. Этот процесс приводил к децентрализации и к резкому ослаблению государства; с другой стороны, феодализировался и административный аппарат: чиновники уже не получали жалование, а кормились от своей должности путем вымогательства подношений, должности продавались и передавались по наследству.

Процесс феодализации в Византии протекал в том же направлении, что и в других странах, однако он был ускорен внешним диффузионным влиянием. Мануил Комнин с детства был воспитан в обстановке преклонения перед западным рыцарством; уже в юношеском возрасте он заслужил славу отчаянного смельчака и, в двадцать лет став императором, продолжал сражаться как простой воин, свято исполняя рыцарские заповеди. Он любил проводить время среди латинских рыцарей, широкой рукой раздавал им пронии и должности[1696]. Гийом Тирский заявлял, что Мануил был настолько благосклонен к латинскому народу, что пренебрегал «гречишками», изнеженными и женственными, и опирался в важных делах на одних латинян[1697].

Распространившееся в это время условное пожалование, прония, лексически означало то же, что европейский бенефиций, – «милость, льгота, пожалование за службу», и само слово, по-видимому, было греческой калькой с латыни. Однако на практике византийские юристы отличали пронию от бенефиция[1698], который давал его владельцу намного большие права. В действительности прония имела много общего с арабским (и тюркским) условным пожалованием иктой. Так же как икта, прония была пожалованием права на сбор определенной суммы налогов с определенного числа государственных крестьян; в Византии эти крестьяне-парики обычно продолжали платить государству основной налог, канон, в то время как другие налоги и арендная плата шли прониару[1699]. Относительно более поздних времен известно, что доля прониаров фиксировалась в описях поместий, «практиках», подобно тому как фиксировалась в особых описях доля иктадаров[1700].

Таким образом, мы можем рассматривать распространение пронии как результат распространения франкско-тюркской диффузионной волны; в социальном контексте этот процесс означал превращение этатистской монархии в феодальную монархию. Эволюция пронии протекала в том же направлении, что и эволюция икты в государстве Сельджуков. В XII в. объем сборов прониара фактически не контролировался, и в результате начался процесс произвольного увеличения повинностей. Как свидетельствует Никита Хониат, «жители провинций… терпели величайшие притеснения от ненасытной жадности воинов, которые не только отнимали у них серебро и оболы, но и снимали с них последнюю рубашку…»[1701]. В некоторых провинциях крестьян заставляли не только платить произвольные оброки, но и исполнять на прониара барщину, которая достигала двух дней в неделю[1702]. Одновременно происходила феодализация административного аппарата; должности продавались и сдавались на откуп зачастую тем же «полуварварам-латинянам», которые действовали по своим феодальным понятиям. Сборщики налогов беззастенчиво грабили горожан и крестьян, присваивая себе большую часть собранного; местные начальники и прониары своими вымогательствами вызывали массовое бегство населения[1703]. «Наша Афинская область, – писал митрополит Афин, – с давнего времени уменьшающаяся в числе своих жителей вследствие непрерывных тяжелых поборов, в настоящее время подвергается опасности превратиться в то, что называется скифской пустыней… Мы не будем жаловаться на взимание поземельной подати, на разбои морских разбойников. Но как могли бы мы рассказать без слез о преторских вымогательствах и насилиях… Он является во всеоружии с целым сонмом своих слуг… как будто собравшись вторгнуться в землю неприятелей и варваров, он добывает ежедневно свое пропитание грабежом и хищением»[1704]. Никита Хотиат писал, что в то время как одни провинции грабили враги, другие были опустошаемы своими[1705].

Заимствуя западные порядки, Комнины стали выделять уделы своим братьям, сыновьям и другим родственникам. Эти новые владетели имели свою администрацию, своих налоговых сборщиков и своих рыцарей-вассалов[1706]. В конечном счете, когда в 1204 г. крестоносцы овладели Константинополем, они обнаружили, что общественные отношения в завоеванной стране аналогичны отношениям на Западе[1707].

Трансформация государства по западному образцу означала падение этатистской монархии. Самодержавие сохранилось, но монархия не регулировала, как прежде, всю жизнь государства. Административный аппарат намного сократился, почти все ведомства («секреты») были объединены в одно под началом «логофета секретов». Жалование центральных чиновников уменьшилось, и они не пользовались прежним почетом; в новой табели о рангах на первых местах стояли члены клана Комнинов, затем шли придворные, рядовые же чиновники вовсе не имели рангов[1708].