Отель «Белый носорог» - Бартл Булл

Перемахнув через забор овечьего выгона, Гвенн угодила в гущу мериносов. Рейли уже был на берегу и на своем пони скакал навстречу. Овцы бросились врассыпную. Гвенн добежала до дальнего забора в тот самый момент, когда Рейли, неуклюже сидя на лошади, срезал угол и помчался по диагонали через кукурузное поле.

Задыхаясь, Гвенн вбежала в продолговатое, крытое соломой строение. Ружье стояло в другом конце. На голубовато-серых кончиках стволов играли солнечные блики. Гвенн спотыкалась об инвентарь, горы мешков и вязанки сухих кукурузных стеблей. Она бросила нож и схватила дробовик. Рейли, пыхтя, накрыл ее руку своей.

— Счастлив видеть. А ты?

— Пусти!

— Мистер Фонсека послал меня проверить, освободила ли ты его владения. Все это теперь принадлежит ему. Он у себя на заводе. Если твои друзья попробуют сунуться, уж он постарается их задержать. Тем более что теперь все знают, милочка, как мы с тобой близки, — сама раззвонила.

Свободной рукой Рейли стиснул плечо Гвенн. Она залепила ему пощечину. Рейли осклабился.

— Разве так встречают старых друзей?

Его лапа поползла к ее груди. Одновременно ему удалось вырвать у нее ружье и отбросить в сторону. Гвенн затошнило от его пота и нечистого дыхания. Он завел ее руку за спину и прижал ее к деревянной стене. Гвенн отчаянно сопротивлялась.

— Изнасилование, да? — Рейли рванул на ней блузку — посыпались пуговицы — и запустил лапу между грудями.

— Я убью тебя, Рейли! — Гвенн лягнула его лодыжку. Во второй раз она этого не допустит!

— Это же мой байстрюк гоняет здесь с черномазыми. Да подожди, глупая баба, ты ко мне еще привыкнешь и выйдешь за меня замуж, и ферма снова станет твоей.

Слава Богу, что она отправила Велли в «Белый носорог» вместе с Бевисами!

Рейли сорвал с нее блузку и сунул руку за пояс юбки. Гвенн саданула его коленом между ног. Они вместе рухнули на гору пустых мешков.

Чувствуя на себе его тяжесть, Гвенн сосредоточила все усилия на том, чтобы не дать Рейли засунуть ей руку между бедер. Он разорвал на ней нижнее белье. Она завела руку за голову и стала лихорадочно шарить по полу в поисках ружья, но его не оказалось.

Тогда она расцарапала Рейли физиономию и сорвала с глаза пластырь. Рейли все норовил впиться ей в губы своим поганым ртом. Его щетина колола ей лицо. Рука Гвенн продолжала искать ружье.

Она нащупала цинковое ведро. Запустила руку внутрь и поняла, что там такое. Ядовитый порошок для борьбы с паразитами у овец. Смесь мышьяка и соли.

Рейли откинулся назад и стал расстегивать ремень. Гвенн захватила горсть адского порошка и сыпанула ему в глаза и рот.

Рейли вскочил. Он отчаянно мотал головой и отплевывался. При этом он орал так, будто его режут. Гвенн тоже вскочила.

— Сука! — истошно вопил бандит. — Мои глаза!

Он ухватил Гвенн за плечо, но она вырвалась; на коже остались царапины.

Схватив пони под уздцы, Гвенн, как была, без блузки, вскочила в седло. Только на берегу она позволила себе обернуться. Рейли продолжал реветь, одной рукой держась за лицо, а другой отыскивая оружие. Брюки спустились ниже колен, наружу вывалилось белое брюхо.

— Будь ты проклята!

Гвенн заставила пони войти в Эвасо-Нгиро.

Очутившись на другом берегу, злая и испуганная, она хлестнула пони и помчалась кратчайшей дорогой на юг — через участок Энтона. Стыдясь своей наготы, низко пригнулась к холке лошади.

Пришло время задуматься над словами Рейли. Что Фонсека и ирландцы замыслили против ее друзей? Конечно, они жаждут смерти Оливио — из-за наследства, а Энтона потому, что ему принадлежит земля, на которой Фонсека построил свой завод. И потому что он — единственный свидетель изнасилования. Успеет ли она предупредить Энтона?

Лошадь начала уставать. Гвенн погладила ее и успокоила ласковыми словами. На руках осталась пена. Гвенн присмотрелась к лошади. Она явно не робкого десятка, неприхотливая и выносливая. Как раз то, что нужно в Африке. Гвенн порылась в седельной сумке — может, сыщется какая-нибудь тряпица? Однако нашла только бутылку виски, кусок колбасы и журнал своего мужа.

Они въехали в кедровую рощу. Свежий лесной воздух остудил разгоряченное животное. Гвенн огляделась. Среди прямых, голых стволов кедра стали попадаться камфорные и фиговые деревья. Возможно, когда-нибудь здесь можно будет добывать камфорное масло. Она расправила плечи.

Ее внимание привлекли круглые отпечатки слоновьих следов; кое-где виднелись огромные свежие лепешки — живые, влажные, густо нашпигованные семенами и веточками.

Энтон дал Фонсеке неделю, чтобы тот убрался с его земли. Сегодня как раз истекает срок. Значит, Энтон должен приехать. Нужно его предупредить! Взбудораженная слоновьим запахом, лошадь перешла на рысь. Гвенн ударила ее пятками, заставляя пуститься в галоп.

Глава 39

Энтон лежал без чувств у ног Васко Фонсеки. Тот подошел к краю ямы с опилками и уставился на мертвые тела Пэдди и Слайдера. Эти двое стоили друг друга! Он плюнул и подбросил в яму опилок. Бросил бревно и вернулся к Энтону.

— Сейчас мы тебе накачаем легкие кипящим креозотом.

Рубашка Энтона пропиталась кровью его врага. Сверху налипли опилки. По лбу бежала струйка его собственной крови.

Фонсека нагнулся и потащил Энтона за ноги к цилиндру. Там он зацепил ступни Энтона за нижнюю ступеньку и выпрямился, чтобы передохнуть. Посчитал ведущие к двери ступеньки. Придется сначала забраться самому, а потом втащить Райдера. Фонсека заглянул внутрь стального цилиндра и увидел на липком полу ружье Пэдди.

Снаружи, у другого конца цилиндра, Оливио подобрался к лесенке, ведущей на крышу, и стал бесшумно карабкаться вверх, представляя себе, будто это его персональная стремянка в «Белом носороге».

Прежде чем нагнуться и втащить в цилиндр Энтона, Фонсека сам шагнул внутрь цилиндра. Гулко застучали по металлическому полу кованые каблуки его ботинок. Он поднял заляпанное креозотом ружье и выбросил наружу. Провел пальцами по трубе с пробитыми отверстиями, через которую в резервуар поступал горячий креозот.

— Отлично, — удовлетворенно произнес Фонсека по-испански.

Дверь захлопнулась. Он бросился туда.

— Какого дьявола? Проклятье! Кто там? Выпустите меня!

Снаружи дверь заперли на щеколду. Фонсека услышал у себя над головой топот маленьких ног. Сквозь узкое — примерно шесть дюймов в ширину и три дюйма в высоту — смотровое окошко с особо прочным стеклом в цилиндр проникал узкий столбик света. Фонсека протер стекло рукавом и, прижавшись к нему лбом, посмотрел наружу.