Ижицы на сюртуке из снов: книжная пятилетка - Александр Владимирович Чанцев

Ей еще очень не везло. Обретая дом – она обязательно его теряла. Если заболевала, то тифом (рассказ о больнице, карантине и любимых ирландских медсестрах достоин Зощенко), если ломала руку, то так, что врач восхищался сложностью случая. Плюс – цирроз печени, диабет. Прощай, лучший друг Алкоголь, гудбай, сестра Морфин…

Неожиданно, но у нее получилось! И – «in a way I revel in sameness. I find more love in my life: I love my friends so much and am amazed that some of them have been there for over thirty years, through all my nonsenses. Quite a lot of time I am happy, in a quiet sort of way, and this is a great satisfaction. I find that I am much more creative».

Цинковые девочки, или какой касты был Мухаммед?

Основываясь на аннотации и препринтам, писали, что «Министерство наивысшего счастья», второй роман Арундати Рой после чарующего «Бога мелочей», о хиджрах, то есть мужчинах, выбравших роль женщины в индийском обществе. Это, конечно, соответствует истине примерно так же, как утверждение, что «Мастер и Маргарита» – о ДТП на Патриарших.

Недаром со времен первого романа прошло двадцать лет и за это время Рой успела выпустить восемь книг нон-фикшн, высказаться по всем остросоциальным вопросам. Да, «Министерство» – книга немного переписанная (примерно как «Тишина» П. Хёга). Да, по роману можно изучать всю новейшую историю Индии (Кашмира, Пакистана). Да, «Министерство» вполне могли бы и преследовать (пока, слава Богу, таких известий не было), как те же «Сатанинские стихи» Рушди. Но все это скорее пена от того почти океана, которым является «Министерство». Даже читать эту страшную и очень красивую книгу и рассказывать о ней сложно. Кстати, заранее поднимем руку с предложением – не только из-за большого количества слов на урду, хинди и арабском, которые пишущая на английском Рой зачастую оставляет без перевода, но и реалий современной политики, хорошо бы, если бы русский перевод готовили с помощью индологов и снабдили книгу комментариями. Хотя, как гласит эпиграф к одной из частей из Пабло Неруды, «in what language does rain fall over tormented cities?»

Книга уже начинается амбивалентно. С одной стороны, это слепок и история общества, сага рождений, смертей, смены поколений, столкновения каст, религий и скелетов из семейных чуланов, как у того же Рушди в «Детях полуночи». С другой, это история подростка, которому неуютно в своем мужском теле, с его душой женщины. «Жить на кладбище, как дерево», «быть всем и никем» и «что есть Правда» – это уже на самых первых страницах настраивается камертон.

Сначала книга вообще притворится романом. Историей Афтаба, который, уйдя из семьи в поселение хиджр (у них свой регламент, свое начальство – тоже своеобразная кастовость), со временем поменяет пол и станет Анджум, будет воспитывать дочь, потеряет ее, потеряет себя и путь, медленно опустившись на самое дно. «Once you have fallen off the edge like all of us have, including our Biroo, you will never stop falling. And as you fall you will hold on to the other falling people. The sooner you understand that the better». Окажется на кладбище, откуда ее вытянут друзья и где она начнет своеобразный бизнес. На кладбище нельзя жить, но она – строит дома вокруг могил своих близких (взятки и ее статус промеж каст решают вопрос с чиновниками). Начинает селить там других людей и – заводит гостиницу! Со всеми удобствами и даже постоянным электричеством без отключений (потому что ворует его от морга, где постояльцам точно нужен постоянно работающий кондиционер). Гостиницу под названием «Рай».

Но Рушди бы играл дальше с этим цветастым, как индийские шаровары, абсурдом. Арундати Рой бросает его на полдороге – действие метнется и уйдет в политику, социальное, в иные сюжеты, если можно назвать это действительно художественным сюжетом (а сама Рой вовлечена в эти процессы более чем – защищает тот же Кашмир, воюют со всем, включая ВТО, борьбу США с мировым терроризмом и ядерное оружие, успела даже посидеть в тюрьме). Хотя об этом и с самого начало было много: столкновения индуистов и исламистов, бедность за краем всего, грязь политики, индуисты избивают мусульман, мусульмане убивают индуистов, индусы режут пакистанцев, толпы после убийства Ганди жгут кварталы сикхов, терроризм. Тот терроризм, который «another kind of globalization, I suppose, this universal terrospeak» (в Кабуле после неудачной атаки местные цитируют бойцов IRA, покушавшихся на Маргарет Тэтчер). Симпатизируя исламскому меньшинству, Рой может вложить в уста героев такое: «let me tell you that we Muslims are motherfuckers too, just like everyone else». Или рассуждать – «what caste am I? That is your question? With such a huge political agenda as mine, you tell me, what caste should I be? What caste were Jesus and Gautam Buddh? What cast was Marx? What caste was Prophet Mohammed?»

Арундати Рой, почти как Летов, «всегда будет против». «я против капиталистической империи, плюс против американского капитализма, против индийского и американского государственного терроризма / всех видов ядерного оружия и преступлений, плюс против плохой образовательной системы / коррупции / насилия / загрязнения окружающей среды и против всех остальных зол. И я против безработицы. Еще я сражаюсь за полное уничтожение всего класса буржуазии. Each day I remember the poor of the world, Workers / Peasants / Tribals / Dalits / Abadoned Ladies and Gents / including Children and Handicapped People» – говорит ее герой, но Арундати Рой явно подписывается. Под каждым словом и лозунгом.

Критики (и самокритики – «normality in our part of the world is a bit like a boiled egg, its humdrum surface conceals at its heart a yolk of egregious violence») в «Министерстве», уже понятно, изрядно. И что Рой не стесняется в выражениях – мат в английском, конечно, не так маркирован, как в русском, но… Да и контрольным выстрелом в голову – обсценная лексика на урду и хинди. И трэш и жесть (на том рынке торгуют одеждой с трупов? Героиня не против, если она без дырок), и пытки и убийства, и кровь действительно по улицам рекой. Смерти у Рой вообще едва ли не больше, чем жизни, а война точно преобладает над миром. Очень пряно, остро, бьет по глазам, перехватывает дыхание.

Но когда почти тонешь уже в полицейских отчетах и готов посчитать книгу таким свидетельством о преступлениях вроде «Архипелага ГУЛАГА» и «Красного колеса» Солженицына или произведений-вербатим