Купленная. Игра вслепую (СИ) - Владон Евгения

…Знаю, Валька, знаю… Он же передо мной ни в чем не виноват. Он всего лишь наивный ребенок… Только этот ребенок уже давно вырос и давным-давно раскрыл для себя все прелести взрослой жизни. А его непомерному упрямству можно только позавидовать, будет переть как танк до последнего, не взирая на последствия и кучу наломанных им дров. Тут он, что удивительно, совершенно не похож на всегда и во всем умеренного тихоню Валерку. Тот никогда бы не попер на более сильного соперника и при любых обстоятельствах попытался бы избежать неминуемого столкновения, придумав на ходу какой-нибудь очень изощренный план противодействия. И раньше ему всегда это удавалось, кроме одного единственного раза, ставшего для него тем самым… фатально летальным…

Бл*дь… Опять это гребанное ноющее ощущение на уровне диафрагмы с пугающей отдачей по сердцу, после чего и начинается неизбежная дрожь в руках. А затем и бомбящая череда из смешанных образов прошлых и настоящих воспоминаний. Напуганный до смерти взгляд Альки, ее осязаемый буквально физически страх… ее воспаленная кожа на рецепторах пальцев… Удивленный, но тщательно приглушенный хриплый вскрик Валерки, а потом… и то самое неверие в напряженном взгляде карих глаз с характерными вкрапинками… Единственных в своем роде… Странно… почему он раньше не замечал точно такой же оттенок вокруг зрачков Кира, как и россыпь схожих точек?..

"И когда именно ты собирался мне рассказать об этом своем… очаровательном гнездышке? Вот уж воистину, в тихом омуте черти водятся. А в твоем, даже не черти, а, скорее, легион бесов, боюсь даже представить каких размеров."

Это было едва не самое первое, что он тогда сделал, перевернул все и вся с ног на голову, практически пропахав вдоль и поперек по всей скрывавшейся от него братом информации. Сделал нечто невероятное, вытащив на божий свет неизвестные ранее финансовые махинации Валерия Стрельникова в виде туевой кучи нелегальных и подставных фирмочек, офшорных счетов заграницей, включая трастовый фонд на имя Кирилла Стрельникова и внушительную документацию на приобретение недвижимости где только можно и невозможно. Да с такой финансовой империей можно было уже открывать целое государство на официальных правах. Жаль только, что все это добро нельзя было собрать до кучи в одном месте, но Валерка в этом и не видел особой нужды. Это была далеко идущая подстраховка как ближайшего, так и очень неблизкого будущего. И это тот самый скромный отшельник, который до этого во всех налоговых декларациях упоминал лишь парочку квартир в старых фондах столицы, небольшой домик в Сочи и унаследованную под Санкт-Петербургом от родителей доперестроечную дачу.

Черти в тихом омуте? Да там целая адская кухня неслыханных масштабов, по которой маршируют идеально выдрессированные демоны всевозможных рангов и мастей.

Вот вам и оправданное доверие тому, кто, по сути, заведовал всей их общей бухгалтерией, а на деле оказался самым первым предателем мега экстра-класса запредельного уровня.

"Глеб?.." — кажется это все, что тогда Валерка и сумел из себя выдавить на ошалелом выдохе нервного смешка, так сказать, на первых парах шокирующего эффекта неожиданности. До этого момента он обсуждал с прорабом стройки и парочкой мастеров какие-то возникшие с отделочными работами проблемы. Причем его личный водитель так и продолжал бить баклуши в машине, а бессменный охранник Володька Рысичев (или просто Рысь) слегка опешил и сразу же интуитивно подобрался где-то в дальнем углу, как только Инквизитор вошел в ту самую комнату, которая должна была по архитектурному плану стать рабочим кабинетом Валерия Стрельникова.

"Каким это ветром тебя сюда занесло?"

"Не поверишь, практически случайным. Я вообще в последнее время стал столько всего узнавать, как говорится, не преднамеренно и без каких-либо задних мыслей. И столько, скажу тебе удивительных открытий успел пережить, хоть песни теперь слагай, хоть книжку пиши. Те еще сюжеты для впечатлительных домохозяек, я тебе скажу."

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Обычно, в такие минуты спешить куда-то уже просто бессмысленно. Это не бегство от преследования и не погоня за неуловимой жертвой. Там, да, каждая секунда — на вес золота, и за любое промедление можно заплатить слишком высокую цену. Но только не в подобных ситуациях, где выслеженная добыча буквально оцеплена со всех сторон, и сама это прекрасно и понимает, и видит. Метаться или куда-то рыпаться, не то что поздно, а неактуально уже, как минимум, несколько последних дней. Да и Валерка не из тех ломающихся целок, кто будет строить из себя недопонимающую актрисульку третьесортного пошиба, делая вид, что он и сам в шоке от того, что у него, оказывается, есть и этот дом, и нехилое состояние, страшно представить, каких невиданных размеров.

"Я не покажусь слишком наглым, если попрошу твоих людей покинуть данное помещение?" — пока Инквизитор что-то говорил в своем излюбленном высокохудожественном репертуаре, неспешно вышагивая в сторону эркера и установленного там стола под макет и рабочие проекты с прочей документацией, то и делал еще по ходу вид, будто с интересом рассматривает саму комнату. Высокие потолки, намечающаяся лепнина и даже декоративный паркет для пола — это явно что-то новенькое и совершенно не в старых привычках самого Валерия. Про общие габариты самого особняка можно даже не заикаться.

"Не привык обсуждать семейные проблемы при нежелательных свидетелях." — наконец-то он перевел почти скучающий взгляд на брата, тем самым игнорируя присутствие остальных незнакомых ему лиц. Все равно через несколько минут они покинут и данную стройку, и пределы кооперативного поселка под романтическим названием "Артемисиа абсинтхиум" и уже больше никогда сюда не вернутся.

Валерка просто молча посмотрел на окружавших его людей, коротко кивнул вынужденным согласием и те, без лишних вопросов и задержек тут же потянулись к выходу, стараясь интуитивно не смотреть на застывшего по центру комнаты Инквизитора в позе терпеливо ждущего созерцателя. В тот самый момент Валька все и понял, чуть согнувшись над столом и прижавшись о край массивной столешницы обеими ладонями. Видимо, резко прострелило колени подрезающей дрожью.

"Мне тоже уйти?" — спросил Рысь ощутимо напряженным голосом.

"Тебе не обязательно. Тем более, что твоя помощь мне потребуется в самое ближайшее время."

На Рысичева Инквизитор тоже не взглянул, продолжая сверлить спину брата и наконец-то сойдя с места более замедленной поступью. Был ли сейчас какой-то смысл что-то оговаривать и предъявлять какие-то обвинения? А на кой? Если бы что-то во всей этой хрени и скрывалось, что имело какое-то совершенно другое объяснение, тогда да. Тогда бы он потребовал недостающих ответов незамедлительно, как того и требуют сами сложившиеся обстоятельства. Но в том-то и вся проблема. Все нужные ответы находились прямо на поверхности. Спрашивать, на кой, да почему, все равно что от скуки ради тянуть кота за яйца. А Валерка был последним для него человеком, которого бы он хотел резать долго и нудно, и чьи затяжные мучения едва ли принесут измученным нервам желанное облегчение. Эту занозу вырывают быстро, резко и с минимальной для всех болью. И он сюда за этим как раз и приехал. Он должен был ее вырвать. А кто и будет мучиться очень долго в ближайшее время (и желательно годы), то только не Валька.

Верил ли кто до последнего, кто в те секунды наблюдал за перемещением Инквизитора, что этим все и закончится? Что тот встанет за спиной брата, приобнимет левой рукой за плечи Валерия Стрельникова, заглянет невидящим взглядом на развернутые ватманские рулоны с детальными чертежами строящегося объекта и будущих интерьеров уже почти готовых комнат, и…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})* * *

Он очнулся из накрывшего его с головой полузабытья, когда тошнота стала просто невыносимой, уже подступив омерзительной горечью к горлу, а дрожь в руках усилилась едва не до критического тремора. Пришлось интуитивно, что дури, вцепиться в баранку руля и надавить едва не до упора на тормозную педаль. Хорошо, что хоть не резко и не сразу, а то машину точно бы занесло к чертовой матери. Но остановить ее все-таки пришлось, как и поспешно выйти на обочину, чтобы, согнувшись в две погибели, блевануть остатками обеда в растущую у магистрали траву.