Отныне и вовек - Джеймс Джонс

— Вы когда-нибудь ездили вместе с этим человеком в увольнительную в город?

— Так точно, сэр. Несколько раз.

— Вы с ним ездили на Ваикики?

— Никак нет, сэр. Я его там раза два встречал, но вместе мы туда не ездили.

— Говорите, вы его там встречали?

— Так точно, сэр. Я там встречал многих из нашей роты. Мы все туда изредка ездим.

— Нас сейчас интересует именно этот человек. С кем он был, когда вы его там встречали?

— Не помню, сэр.

— С кем-нибудь из вашей роты?

— Я не помню. По-моему, он был один.

— То есть вы не знаете тех, с кем он был, или он был вообще один?

— Вообще один, сэр.

— А вы не встречали его в «Таверне» с людьми, которых видели там раньше?

— Никак нет, сэр.

— Хорошо. — Лейтенант устало повернулся к секретарю: — Уведите.

Маджио вывели из кабинета. Все повторилось в том ям порядке: сначала за дверь вышел вооруженный охранник, потом Маджио, потом второй охранник.

— Серьезные ребята, не рискуют. От этих ему не улизнуть, — не удержался Пруит. Его слова не были адресованы кому-то в отдельности.

— Рядовой Пруит! — резко одернул его первый лейтенант из Шафтерской части ВП. — Вы достаточно давно служите в армии, правила конвоирования заключенных для вас не новость.

— Так точно, сэр, — сказал Пруит и заткнулся.

— Чтобы больше я от вас ничего подобного не слышал, — строго предупредил «вэпэшник».

— Так точно, сэр.

За столом мулат устало вертел в руке карандаш.

— Итак, вы ничего не можете сообщить нам об этом человеке? — Он кивнул на Томми, который по-прежнему смотрел в окно с каменным лицом, стараясь быть выше всех этих грязных инсинуаций и попыток опорочить его.

— Так точно, сэр. Я его не знаю.

— Мы пытаемся помочь вашим ребятам выпутаться из этой неприятной истории, — терпеливо объяснял лейтенант. — Вы все вы очень рискуете, бывая в подобных местах. И я думаю, вы сами давно это понимаете. — Он замолчал.

— Так точно, сэр, — сказал Пруит. — То есть никак нет.

— Нарушая законы, человек подвергает себя риску, — заученно произнес лейтенант. — Рано или поздно его настигает расплата. Мы, Пруит, пытаемся помочь вам, пока все вы не увязли в этом слишком глубоко. Но мы не сумеем вам помочь, если вы будете отказываться от нашей помощи. — Он опять замолчал.

— Никак нет, сэр, — сказал Пруит. — То есть так точно.

— Вы по-прежнему не хотите нам ничего сообщить?

— Я не знаю про что, сэр.

— Что ж, тогда у меня все, — устало сказал лейтенант. — Вызовите следующего.

— Есть, сэр, — и, не успев сообразить, что это не положено, Пруит машинально отдал честь лейтенанту гражданской полиции. Лейтенант улыбнулся, а шафтерский «вэпэшник» зычно расхохотался. Беззаботные молодые люди из ФБР никак не реагировали, только прислонились к стене и вновь слились с мебелью.

— Ладно, Пруит, — улыбнулся мулат. — Проводите его. Кто у нас следующий?

Секретарь провел его в комнату, возле которой стоял «вэпэшник», и закрыл дверь. Никого из начальства здесь не было, в глубине комнаты два охранника сторожили Маджио, а на деревянных скамейках вдоль стены сидели скофилдские солдаты, уже прошедшие допрос. Лица у них были все такие же напряженные, Пруит немного постоял, чувствуя, как холодные струйки пота все еще ползут по ребрам, потом пошел через комнату к Маджио.

Шоколадка предупреждающе вскинул голову:

— А ну назад, парень! К заключенному не подходить.

Пруит пристально посмотрел на него, потом перевел взгляд на Маджио, подмигнул ему и улыбнулся. Анджело в ответ тоже подмигнул и улыбнулся, но в улыбке его не было прежней живости. Пруит повернулся и пошел к остальным. Кто-то уже достал карты, и несколько человек, усевшись в кружок на дощатом полу, играли в покер на спички. Пруит сел на скамейку и стал наблюдать за игрой.

С той минуты, как он вошел в кабинет и увидел Томми, какая-то смутная мысль не давала ему покоя. Если они расследуют связи Томми, им нет смысла подсовывать на очную ставку Анджело. Анджело не имел с Томми никаких дел. Не то что Блум, этот с ним встречался. Как и Энди. Как и Ридел Трэдвелл. Как и сам Пруит — один-единственный раз. А Маджио — тот просто подцепил его в прошлую получку для Пруита, вот и все его отношения с Томми. Кстати, это был единственный раз, когда Пруит оказался в подобной компании, и тем не менее Пруита тоже вызвали. Как к ним попала его фамилия? И где этот учитель французского Хэл? Если у них достаточно материала на Анджело, чтобы использовать его как подсадную утку, Хэла должны были взять тоже. Получалось, что тот, кто донес в полицию, настучал только про прошлую пятницу. Но если так, то где же тогда Хэл?

Еще несколько солдат вытащили свои неразлучные колоды больших покерных карт, и на полу теперь шло три или четыре игры. Играли на спички, но сосредоточенно, молча, и напряжение постепенно сходило с лиц.

Нечего зря ломать голову, с раздражением подумал он и подсел к одной из компаний. Все это, пожалуй, просто его домыслы. Нервы, что ли, сдают? Вечно ему хочется играть главную роль, водится за ним этот грешок. Я имею быть великий актер из Италии, я есть играть главная роль, публика умирай от восторг!

Игроки молча подвинулись, высвобождая для него место. Играть он с ними мог, тут никто не возражал. Общая неприязнь проявлялась лишь во время профилактики. Как только они благополучно вернутся в гарнизон, профилактика начнется снова. Но сейчас, когда им еле удалось увернуться от карающей руки закона, Пруиту дали передышку.

Рядовой первого класса Блум побывал на допросе следующим после Пруита. Войдя в комнату, он тупо посмотрел на картежников, потом на Маджио, прошел к скамейке у противоположной стены и сел там отдельно от всех. Он не стал подсаживаться к игрокам. Сидел один, сам по себе, хрустел пальцами и тихо, монотонно матерился, злой, недоумевающий и оскорбленный. Он бормотал и бормотал, ровным голосом, на одной ноте, будто этот звук был у него безусловным рефлексом на незаслуженную обиду. Когда другой кандидат в сержанты, Мур, прошел через комнату и хотел сесть рядом с ним, Блум встал и отсел подальше, с возмущением поглядев на Мура, прервавшего его матерный речитатив.

А остальные сосредоточенно играли в покер на спички, пока не вернулся с допроса последний по списку. Тогда вооруженные пистолетами «вэпэшники» погнали всех садиться в грузовики. Пруит оглянулся и напоследок еще раз посмотрел на Анджело. Тот все так же сидел между двумя детинами-охранниками и тоже явно злился, потому что короткая праздничная передышка, за которую ему придется расплачиваться в тюрьме, подходила к концу.

Грузовики тронулись, и на них все с тем же любопытством уставились прохожие, наверно, это были другие прохожие, но солдатам в кузовах казалось, что те же самые, потому что они все так же шагали из порта с того же самого пирса, где тот же самый оркестр по-прежнему играл ту же самую песню для той же самой, новой партии туристов. Солдаты как по команде, в свою очередь, уставились на прохожих с такой яростью в усталых глазах, что прохожим сделалось не по себе, они отвернулись, напустили на себя деловой вид, а сами подумали: что ж, если дойдет до войны, никто не сможет выставить армию таких кровожадных головорезов, как мы. А грузовики выехали-из города на шоссе и мимо рыхлых розовых скал, мимо ущелий, мимо полей сахарного тростника, над которыми кое-где висели в прозрачном летнем воздухе черные облака дыма, мимо расчерченных с математической точностью ананасных плантаций покатили обратно, в Скофилд. Был уже четвертый час, и мир под огромной чашей ярко-голубого неба, насколько хватал глаз, до сизой дымки гор по обе стороны дороги, будто уменьшился в размерах, отдалился и застыл.

Неделю спустя на ежемесячной лекции по половой гигиене, когда солдаты прошли проверку у венеролога и просмотрели фильм о том, что делают с человеком сифилис и триппер, капитан Хомс смущенно выступил с краткой речью о разных отклонениях и извращениях. Полковой капеллан в проповеди о важности любви в половой жизни и о долге мужчины быть до вступления в брак сдержанным и хранить верность невесте тоже ни словом не обмолвился о расследовании.

Лорен, думал Пруит, слушая их обоих. Идеальное имя для проститутки. Лорен. И как отлично ей подходит. Оно звучит именно так, как нужно, все в тебе на него отзывается. Это имя куда лучше, чем Билли, или Сандра, или Морин. Он был рад, что ее зовут Лорен, а не Агнес, не Гледис, не Тельма и не как-нибудь еще. Лорен гораздо лучше.

28

Он еще не успел целиком потратить сорок пять долларов, предназначенные на три ночных вылазки по пятнадцать долларов каждая, а уже знал, что никакая она не Лорен и ее настоящее имя — Альма.

Жизнь и без того отняла у него очень многое, но, по-видимому, он не имел права даже на такой пустяк. Это приводило в отчаяние. От полной капитуляции его удерживало только то, что новое разочарование слишком хорошо вписывалось в общую картину бед, обрушившихся на него за последние три месяца, с тех пор, как он ушел из команды горнистов.