Анатомия мировых религий: Прошлое, настоящее, будущее - Владимир Шутов

Это важный вывод, который еще раз показывает, что у идеи глобализации мира хотя бы в чисто религиозном плане не существует пока никакого сильного идеологического подкрепления. Нет той религии, вокруг которой идея экономического и политического глобализма могла бы с полным успехом концентрироваться. Человечество еще будет, наверное, долгое время существовать в виде отдельных ветвей, окормляемых отдельными религиозными учениями. И мир будет, как говорится, использовать под рукой то, что у него имеется. А под рукой у Запада сегодня находятся две религиозные доминанты (см. выше анализ), которые, несмотря на их относительную формальную малочисленность, оказались наиболее сильными из всех западных конфессий: протестантизм и иудаизм. На основе этих учений и могут быть в западном мире осуществлены заметные и мощные религиозные подвижки. А вот Восток противопоставит им, скорее всего, сначала ислам, а потом сугубо восточные ветви – модернизированное конфуцианство и индуизм.

Представленные в таблице № 4 оценки, по сути, демонстрируют нам соотношения социальных возможностей религиозных учений, которые могут быть реализованы в самом ближайшем будущем. Для полноты картины к этим оценкам нелишне будет присовокупить следующие дополнительные соображения, напрямую говорящие о потенциальных возможностях этих учений как теоретического, так и практического плана.

3.3. Потенциальные возможности религиозных учений

3.3.1. Христианство

Если говорить о христианском учении в целом, то мы вынуждены будем признать, что его сегодня нельзя признать религией, уверенно идущей во главе всего человечества, то есть оно не является глобальным идеологическим лидером. Безусловно, это учение обладает рядом ценных качеств. Здесь и комплекс нравственных установок, направленных на духовное очищение личности и уклонение ее от Зла, здесь и широкая пропаганда чувства любви.

Христианское учение не отрекается от реальных условий существования человека. В земном своем бытии человек ответственен за многое, очень многое. Однократность человеческого пребывания на Земле, согласно христианским представлениям, дополнительно способствует повышению ответственности. Обоснованием такого поведения служит обещание достойного посмертного воздаяния, надежда на личное спасение, достижение небесного рая.

Однако сегодня христианство в целом все более и более слабеет. Совсем не случайно, что многие представители западной культуры теперь являются либо холодно-формальными его представителями, либо так или иначе начинают «отпочковываться» от христианства, отслеживая некоторые идеологические, теологические и ритуальные его недостатки /86/. Вот почему даже в исконно христианских странах многие люди так или иначе уходят из-под его крыла.

Христианство можно назвать сегодня пассивно-социальным. Там, где существует та или иная ветвь христианства, фактически признается ею чуть ли ни любая власть. Наглядным примером здесь служит история почти всего XX века, в течение которого различные европейские государства придерживались самых различных, иногда взаимоисключающих идеологических и политических установок, но при этом в каждом из них продолжали существовать и даже процветать христианские конфессии. Либерально-демократический, коммунистический, гитлеровский, империалистический и другие режимы – это все XX век, и все эти режимы существовали вместе с теми или иными христианскими церквами. Это факт, а факты – вещь упрямая.

Христианство более нацеливает личность на индивидуальное спасение, чем на спасение своего рода, народа или нации. Национальные признаки для него не столь существенны («несть иудея, несть эллина»). Христианская общинность сегодня более напоминает общинность сосуществующих между собой отдельных личностей, общинность паствы, даже общинность толпы, над которой возвышается, однако, довольно строгая церковная иерархии. К социальной несправедливости христианство тоже относится, скажем так, с прохладцей.

При всем при том христианство ведет разговор о довольно ограниченном числе спасенных после ожидаемого Суда Божия, а не о большинстве живущих и живших людей, тем самым являясь по сути сторонником идеи избранности, идеи меньшинства. А что нам оно говорит о будущем? О конце Света, от идеи которого христианство не может отступить по ряду причин, о сопутствующих ему многих бедах, довольно подробно описанных в Библии. На фоне всех этих грандиозных бед, пожалуй, наиболее сильными идеями, поддерживающими земное существование христианина, являются идеи личного спасения и любви.

В целом христианство заключает в себе довольно много такого, что не очень-то способствует интенсивному, настойчивому развитию человека и человеческого общества, их общему ускоренному выздоровлению, окончательному искоренению греха, бескомпромиссной борьбе со Злом. Да и как же можно искоренить грех, если согласно этому учению именно за массовые греховные деяния людям будет послан конец Света. Так что христианство не является сегодня той идейно озаряющей все человечество искрой, той светящейся для всех звездой, увидев которую большинство людей сразу последуют за ней.

Безусловно, это учение направлено на нравственное очищение личности, на уклонение от Зла, на социальное умиротворение и т. п. Положительных качеств у него предостаточно. Но сегодня этого мало. Нужно соответствие духу времени, соответствие наиболее актуальным задачам современности, требующим самого активного, нередко даже силового решения. Нужно отстаивание своего национального достояния в жестких ритмах современной истории. А вот с этим у христианства не совсем все в порядке. О некоторых моментах такого рода мы сказали выше. Добавим для полноты картины еще кое-что.

Например, испытание человеком тягот бытия нередко оценивается здесь как его научение, как благо и даже как дар божий. «Все, что ни делается, – все к лучшему», «Все и вся по воле и во власти Божией», «Не суди, да не судим будешь», «Бог терпел и нам велел» – вот типовые установки христианства. Мы не будем здесь оспаривать теологическую значимость, правильность или неправильность этих установок, мы здесь подчеркиваем лишь их социологическое значение. Совсем не случайно основным символом христианства стал крест с изображением распятого на нем Иисуса Христа, а не какой-нибудь иной, скажем так, более радостный символ. Большинство христиан носят этот символ у себя на груди в виде нательного креста, носят, стараясь при этом в силу своих здоровых инстинктов уклониться от собственных страшных мучений.

С течением времени такая позиция не изменилась, не изменилась, возможно, и потому, что сам по себе крест как символ в том виде, в каком он присутствует на распятии, имел в древности иное смысловое значение. Он был скорее всего просто взят на вооружение христианской церковью как символ, уже завоевавший право быть значимым и потому широко распространенным.

Благость ухода от мира сего, от его «прельщающих прелестей» и соблазнов, благость монашества, благость укрощения плоти, несения на себе самом иногда почти непосильных тягот – вот позиция, принадлежащая христианству. До сих пор в сознании паствы, в сознании простых людей сохраняется и поддерживается мнение, что монашеский и священнический чин и даже нищие и убогие – это особые люди, которые более всех близки к Богу и которым уготованы лучшие места на небесах. В ряде других религиозных учений отношение по крайней мере к тяготам бытия заметно иное. В них испытание тягот труда на благо ближних или на собственное благо конечно же приветствуется, испытание тягот в борьбе со злом, в борьбе с врагами – тоже. Здесь тяготы, связанные с оздоровлением или очищением (например, при ритуальных действиях), также приветствуются. А вот наложение на самого себя тягот, не связанных с вышеперечисленными деяниями, считается не только бессмысленным, но и вредным. Поэтому кичиться своим нищенством, отречением от мира, испытанием гордости за напрасные муки, уклонение от радостей земного бытия совсем не свойственно таким учениям.

Немаловажным обстоятельством служит еще и то, что в основании христианства лежат события, произошедшие довольно давно, произошедшие с людьми, принадлежащими к народу, теперь уже несколько удаленному от ряда народов, ныне исповедующих христианство. Да и территория Палестины удалена и от Западной Европы, и от России, не говоря уже об Америке. Но именно на этих территориях проживает ныне основное христианское население. Вот почему местные христианские церкви, пусть и находящиеся, к примеру, под юрисдикцией Папы Римского, выставляют своих национальных святых и праведников в пантеон почитания, чтобы хотя бы таким образом отметить этот эффект «чужеродства». Вот почему в живописных и скульптурных образах Иисуса Христа всегда присутствует местный колорит. Не случайно, что в головах многих людей такая удаленность по времени и пространству вызывает ощущение легендарности тех великих событий. Кстати, успех романа «Мастер и Маргарита» М. Булгакова, неканонически трактующего евангельские события, связан и с этой причиной.