Анатомия мировых религий: Прошлое, настоящее, будущее - Владимир Шутов

Подойдем к этому вопросу с теоретических позиций. Предположим, что действительно все основные положения какой-либо наиболее древней религии – самые верные, а все последующие изменения являются лишь поздними искажениями истины. Тогда что нам, современникам, брать и переносить в наше настоящее из глубин древности? Неужели абсолютно все?

Вряд ли. Уж по крайней мере не все то, что входило в древнюю практику ритуальных действий. Трудно себе представить, что полное соблюдение ритуальных установлений уместно в настоящее время. Даже те древние материалы, которые применялись для ритуалов в глубокой древности, мы вряд ли сможем воспроизвести. Вспомним здесь для примера хотя бы о небезызвестном напитке сома. Да и уровень, и направленность знаний, которыми обладал человек древности, значительно отличаются от уровня и направленности знаний человека сегодняшнего дня. Поэтому и религиозные формы, в которых жили люди того времени, обязаны отличаться от форм современности. Это относится и к архитектуре религиозных сооружений, и к обряду жертвоприношения, и к использованию огня в ритуальных целях, и ко многому другому. Идея принесения жертвы в виде заклания живого существа и даже убийства человека довольно активно присутствовала ранее в культах ряда религий. Сегодня эта идея нередко уже не рассматривается в качестве особо достойной. Идея обитания бога или богов на облаках (то есть в непосредственной близости от земного покрова) сегодня всем кажется чрезмерно архаичной и далекой от реальности, чего совсем нельзя сказать о далеком прошлом.

Итак, перенесение первозданного религиозного багажа древности в полном объеме в настоящее время не является необходимостью. Вот почему почти каждая новая эпоха «очищает» старый религиозный багаж от всего ей не подходящего. Ортодоксальный же бескомпромиссный консерватизм есть дорога к архаизации учения, к несоответствию его с духом времени и может дать некий укрепляющий эффект (исключительно в пользу этой конфессии) лишь при наличии сильно развитой идеи избранности его адептов, мощной социальной поддержки и основательно закрепленной среди масс идеи великой и преобладающей благости прошлого.

Таким образом, заложенные еще в глубокой древности те или иные религиозные положения и ритуальные нормы совсем не обязательно следует оставлять в полной своей неприкосновенности, совсем не обязательно безоговорочно переносить в наше время. Но что-то все-таки должно оставаться в веках истории? Да, должно. Должен оставаться основной теологический фундамент, причем не только тот, который определяет религию как таковую, но и тот, что выделяет данное учение из сонма других учений. При этом лицо каждого учения приобретает ясность, все его достоинства и недостатки становятся более заметными. Возможно, именно поэтому некоторые религии любят так искусно зарывать свою суть в ворох заманчивой архаики.

Итак, мы приходим к следующему выводу. Необходимо смелее поднимать пласты древней истории, в том числе пласты древних религий. В этих пластах могут находиться очень ценные зерна. В то же время необходимо очищать эти учения от элементов чрезмерной архаики, преобразуя наиболее важные и полезные идеи древности к виду, в лучшей степени соответствующему духу времени. К поздним наслоениям при этом следует относиться с настороженностью, памятуя о том, что они могут явиться следствием не только здоровой трансформации, но и следствием упрощения, переделкой на потребу власть имущих и т. п.

Необходимо выделять из всего новорожденного свежие и здоровые религиозные идеи, которые могут оказаться крайне полезными. Если считать, что мы находимся под покровительством горнего мира (вполне здоровая идея), то это должно означать, что в нашем стратегическом развитии, в наших цивилизационных движениях этот горний мир хотя бы в какой-то степени заинтересован. А раз так, то что-то из всего новорожденного должно быть полезно, совсем не обязательно должно быть исключительно негативным. Раз так, то и привнесение принципиально новых религиозных идей, и восстановление старых можно по меньшей мере рассматривать как поиск, поиск здорового религиозного развития. То есть религиозная динамика необходима, закоснение же чревато большими неприятностями.

Вот как сказано об этом в /6/: «Проблема развития религии – это постоянная проблема человечества. Окончательного решения этой проблемы не будет никогда, иначе движение человеческой мысли умрет».

Итак, религии, как одной из важнейших сфер человеческого бытия, должны быть присущи не косность и законсервированный примитивизм, а развитие, адекватное следование веяниям времени, развитию науки и техники, изменениям условий человеческого бытия.

3.2.3. Основные религиозные задачи и критерии здоровья

Одним из наиболее важных требований как настоящего, так и будущего применительно ко всем без исключения религиям является требование обеспечения их здоровья. Но что под здоровьем понимать? По каким критериям следует оценивать уровень их здоровья? Ранее мы этого вопроса уже касались, теперь хотелось бы более четко сформулировать основные критерии здоровья, а затем ответить на вопрос, в какой степени то или иное учение им соответствует.

Сформулируем эти критерии:

1. Степень теоретической проработки: логичность, стройность, гармоничная завершенность, простота, глубина, всеохватность.

2. Практическая нацеленность на позитивные действия: на выращивание качественного потомства, на выдвижение лучших, на организацию общей достойной жизни, на требование трудовой деятельности от каждого человека, на поддержание мирной жизни и т. п.

3. Выращивание внутренней убежденности самого человека в правильности своего учения; эта убежденность должна быть глубокой и не опираться только на душевные движения, побуждаемые страхом (смерти, адских мук и т. п.), стремлением к индивидуальному посмертному спасению, поиском удобных «средств» искупления грехов, простым соблюдением традиционных ритуальных установлений в кругу своих родных и знакомых, безволием, рабским смирением и т. п.

4. Степень «солнечности» учения, то есть направленность его на радость, счастье, успех, на испытание чувства гордости за величие совершенных деяний, на достойное существование и т. п.

5. Степень соответствия характерным свойствам того или иного народа, в котором распространено данное религиозное учение и который оно окормляет.

6. Признание недопустимости любого сильного угнетения, как явного, силового, неэкономического, так и скрытого, завуалированного, экономического.

7. Нацеленность на глубокое и широкое развитие народных масс.

8. Активная и бескомпромиссная борьба со Злом.

9. Способность к внутреннему динамическому развитию под влиянием требований времени, к отказу от наиболее архаичных ритуальных форм и теологических догматов.

В принципе этот перечень можно было бы расширить, включив в него и другие критерии. Однако мы этого делать не будем. Не будем, во-первых, потому, что выдвинутые критерии являются наиболее общими, их можно применить к абсолютно всем религиозным учениям. А во-вторых, потому, что многие иные критерии, скажем так, не отличаются полной ясностью и не всегда выглядят абсолютно бесспорными. Приведем один пример. В ряде учений выражено требование любви к ближнему своему, которое понимается нередко как требование «любви к любому». Но как мы уже говорили ранее, любовь к любому не является по сути любовью как таковой. Благожелательное расположение по отношению к любому человеку вполне допустимо и даже может быть признано за аксиому, а вот любовь – это уже совсем другое чувство, рангом много-много выше первого. Любовь всегда избирательна, иначе это не любовь, а нечто другое. Что уместно богу (или богам), не может быть распространено на любого человека, как не может быть распространено на животное то, что уместно человеку. Общий принцип иерархии действует здесь неукоснительно, как действует он везде и всегда. Любовь с высоты бога (или богов) есть особая любовь, она есть любовь, немного напоминающая нашу любовь к животным – малым мира сего. Но любовь человека к дальнему, чужому и инородному, если она равна любви к родному, дорогому и близкому, – это уже как бы и не человеческая любовь. Она либо эфемерно-лживая квазилюбовь, либо очень высокое чувство, заметно приближенное к божественной любви, к любви, связанной с отрешенностью человека от земного бытия. Но это уже скорее любовь святого или блаженного, она недоступна большинству людей.

Квазилюбовь в современном жестком мире может привести к развитию социальной пассивности, к поражению в борьбе даже со слабым противником, к разрушению преград на пути распространения Зла. Так, по аналогии, безоглядная «любовь» ко всем без разбора растениям со стороны какого-либо крестьянина приведет в итоге к тому, что все его поле зарастет сорняками и он либо умрет с голода, либо забросит свое дело и займется чем-то иным. Так и в социальной, и в религиозной сфере. Сегодня в условиях наступившей замкнутости мира, когда неосвоенные сферы обитания резко сокращаются, вопрос «места под солнцем» встает очень остро.