Церковь плененная. Митрополит Никодим (1929-1978) и его эпоха (в воспоминаниях современников) - Гусейнова

2. Укреплённая полоса. Её ширина – в среднем 100 метров. На полосе размещены различные так называемые «приграничные системы».

а) Забор из колючей проволоки на бетонных столбах с козырьками. В заборе имеется много ворот, которые открываются с погранзаставы при помощи телереле. Для того, чтобы дежурный связист на заставе включил реле, пограничник должен позвонить ему по телефону и сообщить код-цифру, каждый день новую, даваемую начальником заставы. Вдоль границы на нейтральной полосе расположены столбы с ячейками, к которым пограничник подключает висящую у него на поясе телефонную трубку. Проволока забора находится под малым электрическим напряжением; прикосновение сдвигает провода или козырёк на столбе, и тогда на заставу поступает сигнал.

б) Сразу за забором пролегает контрольная следовая полоса (КСП) шириной в пять-шесть метров. (А наши барды считали, что КСП – это Клуб самодеятельной песни?! – а. А.) Она регулярно перепахивается, так чтобы на рыхлой земле отпечатывались все следы.

в) Далее идут заграждения из колючей проволоки витками, а также натянутые на низких колышках.

г) В траве и зарослях проложена скрытая «система» – незаметные стальные проволочки с петлями. «Если человек бежит в зарослях и попадает ногой в стальную петлю, он падает, пытается встать, попадает в другую такую же петлю… рассказывал перешедший на Запад советский солдат-пограничник. – Чем больше он старается высвободиться, тем сильнее затягивают его эти петли. У нас даже проводились опыты – заставляли кого-нибудь залезть в «систему». Никому вылезти ни разу не удалось».

На укреплённой полосе находятся вышки, и пограничники с биноклями просматривают местность.

3. Нейтральная полоса, или, как её иногда лирически называют, «ничья земля». Хотя она ничья, по ней патрулируют вооружённые автоматами пограничники с собаками, по два человека. Начальники застав обязаны, чтобы ещё больше затруднить нелегальный переход границы, часто менять часы смены постов и маршруты патрулирования границы. Жители пограничной полосы, несмотря на отметку в паспорте, допускаются на нейтральную полосу только по дополнительному специальному разрешению и под охраной двух вооружённых солдат.

Приказ открывать огонь по беглецам, ассоциировавшийся на Западе с границей ГДР, давно уже существовал для советских пограничников. За убийство беглеца пограничник получал государственную награду – медаль «За отвагу», хотя в общем нужно не так много отваги, чтобы из автомата застрелить в спину безоружного человека. В назидание пограничникам политработники рассказывали даже, как убежавшего за границу начальника одной из погранзастав «советские люди нашли и пристрелили». Впрочем, беглеца (официально «нарушителя») стараются взять живым. Выигрывает ли он от этого, трудно сказать.

Ну, а если «нарушителю» всё-таки удаётся преодолеть все препятствия? Тогда, если только для этого есть какая-либо возможность, за ним устраивалась погоня. Сколько раз поисковые группы советских военнослужащих отправлялись в Западный Берлин ловить беглецов! В годы оккупации Австрии такие же группы высылались по тревоге в занятые западными войсками секторы Вены.

Ловля беглецов вне пределов советской территории не имела ровно никакого правового основания. Расчёт при проведении таких операций – на то, что западные власти стушуются и молчаливо разрешат ловить на своей территории советских граждан, как беглых рабов. Такой расчёт иногда оправдывался. Поддавшись настояниям Москвы, граничащая с Советским Союзом несоциалистическая Финляндия (не говоря уже о социалистических странах) не раз выдавала советским властям беглецов, поверивших словам о праве на политическое убежище.

Надо отдать должное Советскому правительству, что оно и не подумало отплатить эту услужливость той же грязной монетой. Отто Куусинен, возглавлявший после нападения СССР на Финляндию в конце 1939 г. марионеточное «народное правительство Финляндии», не только не был выдан на суд, но сделался членом Президиума и секретарём ЦК КПСС [436] .

А Баринов и Тимохин были кандидатами не в ЦК, а в з/к. На суде присутствовал представитель руководства местной общины евангельских христиан-баптистов. Вызванный в качестве свидетеля, он, не моргнув глазом, заявил: подсудимые из общины исключены, от Церкви отлучены. (Прямо по Евангелию: «Пришёл к своим и свои Его не приняли» (Ин. 1:11). И тогда старший пресвитер по Северо-Западу, честный и принципиальный человек, в сердцах бросил «заангажированному»: «Это тебе не простится и на Страшном суде!».

Когда избитый урками Баринов доходил в лагерном бараке, сотни кассет с записями «Второго пришествия» произвели нечто вроде религиозного шока среди советской молодёжи, никогда до того не задумывавшейся о существовании Господа. В песнях «Трубного зова» не было никакой политики. Никакой антисоветчины – только плач о грехах и призыв открыться Христовой любви.

Писатель Юлий Даниэль, отбывавший срок за «несвоевременные мысли», определил зону как край непуганых идиотов. Во всяком случае, наличие в лагере агитационного плаката с цитатой из Горького: «Нет ничего прекраснее, чем свободный труд свободно собравшихся людей!», заставляло серьёзно усомниться в умственных способностях местного начальства. Но даже этот не к месту пришпандоренный лозунг явно проигрывал в идиотизме простому и ясному: «Ленин с нами!» Такого не придумаешь в анекдоте. Один баптист, сидевший в лагере, говаривал соседям-социалистам: «Хорошие вы ребята, а вот неверующие, в ад попадёте. А в аду никаких сковородок – только газета «Правда» и телевизор, по которому всё время Брежнев выступает, – ни кофе, ни чаю» [437] .

Согласно эсхатологическому «сценарию», пророческое слово должно непременно воскреснуть. Чудо воскрешения «Трубного зова» произошло на наших глазах. Его земному инициатору, продюсеру Александру Сплошнову, удалось разыскать в Белоруссии мастер-ленту 1983 г. Затем в течение двух лет реставрировали рвущийся вокал Баринова. Как признавались сами участники проекта, постоянным источником вдохновения для них служили картины Владислава Провоторова (ныне православного священника), особенно его цикл «Семь трубных гласов» (1991–1992) [438] . В начале 1990-х за такие композиции уже не сажали…

…В 1985 г., по истечении двухлетнего срока пребывания в должности инспектора, я подал прошение об отставке. А опала стала ослабевать лишь после кончины митрополита Антония. В 1989 г. владыка Ленинградский и Новгородский Алексий, «прикрывавший гонимого», предложил мне подумать о епископском сане. Признательный за благорасположение, я, тем не менее, деликатно отказался и до сих пор об этом не жалею. Использую свои силы на церковно-научном поприще. Слишком сильно в подсознании закрепился условный рефлекс: надо держаться подальше от высоковольтного щитка с надписью: «Не влезай. Убьёт!». Ведь владыка Никодим «сгорел», не дожив до 50-ти…

Держитесь, ребята, держитесь!

С подонками будьте на «ты».

Ещё вы стране пригодитесь

На случай кромешной беды.

Держитесь за звуки оркестра.

Что боль причиняли сердцам,

И лишь не держитесь за кресло,

Что будет предложено вам [439] .