Начало Века Разума. История европейской цивилизации во времена Шекспира, Бэкона, Монтеня, Рембрандта, Галилея и Декарта: 1558—1648 гг. - Уильям Джеймс Дюрант
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Изгнание евреев в 1492 году оставило вакуум в торговой и финансовой структуре Испании. Генуэзцы и голландцы стали главными перевозчиками внешней торговли Испании. Испания, управляемая грандами, более искусными в дипломатии и войне, чем в экономических делах, позволила своему богатству зависеть от импорта золота; некоторое время правительство богатело, а народ оставался бедным; но большая часть золота уходила на войну, большую часть забирали иностранные купцы, ведущие торговлю Испании, пока правительство не стало почти таким же бедным, как и народ. Испания неоднократно отказывалась от своих долгов (1557, 1575, 1596, 1607, 1627, 1647) или вынужденно конвертировала их в новые займы; именно эти финансовые кризисы заставили ее прекратить войну с Генрихом II в 1559 году, с Генрихом IV в 1598 году и с Объединенными провинциями в 1609 году. В истории мы должны искать не la femme, а le banquier.
В Испании мы также должны искать священника. Нигде на земном шаре религия не имела такой власти над народом, а значит, и над правительством. Испания отвергла не только Реформацию, но и Ренессанс - за исключением одного эразмийского момента. Она осталась средневековой среди современности, и это ее вполне устраивало. Бедность народа прославлялась богатством церкви. Все были благочестивы, от королей, которые были "более католическими, чем Папа", до1 до разбойников, которых никогда не застать без религиозных медальонов или скапуляров. В 1615 году около сорока тысяч испанцев вышли на демонстрацию, требуя от Папы сделать непорочное зачатие Девы Марии (то есть ее свободу от пятна первородного греха) догмой de fide - верой, обязательной для всех католиков.2 Священники, монахи и монахини были повсюду, не улыбаясь радостям жизни и любви, как в Италии или Франции, а накладывая ореол мрачности Эль Греко на все дела, кроме корриды. Сейчас в Испании насчитывалось 9088 монастырей, 32 000 монахов-доминиканцев и францисканцев,3 и растущее число иезуитов. Церкви были темными, богатыми удивительными реликвиями и украшенными реалистичными ужасами в своем искусстве. Истории о святых и их чудесах были заветной поэзией народа. Лирика святого Иоанна Креста и труды святой Терезы сделали популярным мистицизм. Самой Церкви пришлось протестовать против притязаний "квиетистов" на божественное причастие и блаженные видения; в 1640 году инквизиция наложила свои когти на секту алумбрадос - "просветленных", которые утверждали, что их мистический союз с Богом очищает их от греха даже в эротических экстазах. Мы должны помнить об этой всепроникающей и надуманной набожности, если хотим понять, почему испанский народ мог с горячим одобрением смотреть на сожжение еретиков, доводить себя до банкротства и истощения в борьбе за веру в Германии и Нидерландах. В этом безумии было что-то благородное. Словно народ чувствовал, что если его вера не будет истинной, то жизнь превратится в бессмысленный абсурд.
Инквизиция продолжала свирепствовать по соображениям совести. Она пресекала "умеренными" наказаниями - например, сотней ударов плетью - такие ереси, как блуд не является грехом или что брак так же свят, как и монашеское безбрачие. Но для "рецидивистов" марранос - обращенных евреев, тайно вернувшихся к иудаизму, - стандартным наказанием была смерть или пожизненное заключение. Когда Филипп II прибыл в Испанию (1559 г.), в Вальядолиде его приветствовали авто-да-фе, на котором 200 000 человек под председательством короля увидели, как десять еретиков были задушены, а двое сожжены заживо.4 Один из приговоренных обратился к Филиппу с просьбой о пощаде; тот отказал ему и вызвал восхищение народа, сказав: "Если бы мой собственный сын был таким негодяем, как ты, я бы сам нес охапки, чтобы сжечь его".5 Филипп время от времени сдерживал тенденцию инквизиции к расширению своих полномочий за счет гражданской власти, но в целом он поощрял это учреждение как инструмент национального рвения и единства. Ему было удобно, что осужденных можно было использовать в качестве галерных рабов,6 и что в один год (1566) он получил 200 000 золотых дукатов в качестве двух третей штрафов и конфискаций инквизиции.
Инквизиция гордилась тем, что сохранила средневековую веру в чистом виде и спасла Испанию от религиозного раскола, который охватил Францию. Упор на веру, а не на поведение оставлял защиту нравственности духовенству, которое само отличалось распущенностью в поведении, и гражданским чиновникам, чей авторитет в обществе был подорван тем, что они подвергались инквизиторским заключениям и штрафам. Женская чистота охранялась не только религией и законом, но и пунто, или пунктом чести, который обязывал каждого мужчину защищать или мстить мечом за угрозу или нарушение целомудрия любой женщины в его семье. Дуэли были незаконны, но популярны. Приличные женщины обычно держались дома в полуарабском уединении; они обедали отдельно от мужчин, редко сопровождали их на публике и пользовались закрытыми каретами, когда те выходили за пределы дома. Женихи обращались к девицам за решетчатыми окнами под музыку с улиц; их редко пускали в дом, пока родители обеих сторон не придут к согласию; тем не менее было много браков по любви.7 При Филиппе II уровень нравственности поддерживался настолько высоко, насколько позволяла красота женщин или воображение мужчин; природная продажность чиновников сдерживалась бдительностью короля; вплоть до поражения Армады моральный дух нации поддерживался верой в то, что Испания ведет священную войну против ислама, Нидерландов и Англии. Когда эта мечта развеялась, Испания рухнула душой и телом.
Между тем испанская жизнь имела свойственные ей великолепие и очарование. Благотворительность была широко распространена, а хорошие манеры царили во всех сословиях. Половина народа претендовала на благородную кровь, пыталась жить в соответствии с притворной рыцарской вежливостью и настаивала на том, чтобы одеваться как высший десяток. При Филиппе II одежда была довольно простой: мужчины носили рюши, дублеты, узкие темные рукава и сапоги с пряжками; дамы (все они были дамами) прикрывали свои изгибы жесткими плоскими корсажами, скрывали от противоположного пола все лицо, кроме глаз (которые у испанок особенно воспалены), и так жеманно прятали
