Судьба наизнанку - Дмитрий Селин

– Ну да, – отвлёкся от чтения материалов Николай, – всё что получено, было изъято при задержании, – он перелистнул пару страниц назад и прочитал короткий список, не оглашая точного наименования выданного и изъятого.

– Камера цифровая зеркальная Сони, карты памяти, цифровой диктофон, флэш-накопители USB на четыре и восемь гигабайт каждый, защищённый ноутбук Панасоник….

– Вот-вот, – перебил его Алексей, – зачем ему это всё? Что, у него ничего подобного не было? Даже флешек? Ладно, не хотел светить собственные запасы. Это понятно, но комп подобного класса вообще ни в какие ворота не лезет – такими штуками не разбрасываются. Получить машинку фактически военного образца даже ведущему журналисту «Голоса Харькова» это нечто, скажу я вам. Собственно, только по компу я запомнил товарища, – это слово звучало из уст Алексея с неприкрытой издёвкой, – Михальчука Антона Сергеевича. Запомнил и сделал соответствующие выводы.

– Вы что, сами все заявки просматриваете? – с лёгким удивлением спросил Хорман.

– Такого рода – да. Они в нашей системе сами «наверх» всплывают, – несколько туманно объяснил причину своей осведомлённости Мишин.

– Понятно. Вернёмся к обсуждаемому делу. Максимум, что полагается гражданскому служащему за несанкционированную связь с представителем страны за чертой, не повлекшую утерю государственных тайн и служебной информации, это увольнение с госслужбы и штраф в размере полугодового оклада, – процитировал послепереходные дополнения к административному кодексу Хорман. Радиостанцию «Голос Харькова» он сумел вытащить из цепких рук Шустера в своё непосредственное подчинение и вполне реальная перспектива получить «чёрную метку» собственному сотруднику ему вовсе не улыбалась.

– Вы же, Алексей Александрович, требуете применить к Михальчуку максимум социальной защиты по Особому Уложению. Не слишком ли круто? В чём его особая, – Хорман подчеркнул это слово, – вина?

– В том, что он пытался строить из себя Румату.

– Извините? – Хорман явно не понял о чём только что сказал Алексей.

– Прогрессора из фантастических книжек, – пояснил внимательно слушающий дискуссию Николай, – но в принципе, это не преступное занятие?

Алексей повернулся налево.

– В принципе, если разобраться, в мире нет ничего преступного. С точки зрения какой-либо незнакомой нам логики и неизвестной нам законодательной базы, все, что мы называем преступлением, возможно, кем-то и где-то считается весьма возвышенной добродетелью.

– Позвольте! – Хорман нагнулся вперёд, полные щёки его раскраснелись, – убийство или там кража не могут считаться добродетелью ни по каким законам!

– «Какой ты мужчина! Ты даже барана украсть не можешь!» – процитировал известное горское высказывание Мишин, – знаете, кто и где так говорил и говорит до сих пор? Из той же оперы убийство на основании кровной мести или по указаниям религиозных старейшин.

– Как можно сравнивать адаты диких племён с нормами цивилизованного права! – воздев руки вверх, воскликнул Анатолий Борисович, – с такой, извините логикой, можно и до «правовых норм» обезьяньей стаи добраться! Кто сильный, тот и прав!

– Но мы-то не животные? – спокойно ответил ему Мишин, – а насчёт диких племён – так мы сами были ими. Не так давно по историческим меркам – всего лишь меньше чем тысячу лет назад, если с наших цивилизованных правовых высот на предков посматривать.

– Подождите, – опять вклинился в разговор Меркушев, – давайте оставим философские споры на будущее. Сейчас нас интересует конкретный поступок и его последствия.

– Вот! – Алексей даже поднял вверх указательный палец правой руки, – последствия нас ожидают весьма печальные. Талантливый попался товарищ, многое успел насоветовать. Вот, например…

Мишин раскрыл дело, отщёлкнул планку зажима и, бегло пролистав листы примерно до середины, начал вслух зачитывать избранные отрывки из конфискованной СБХ переписки.

– «…одним из основных вопросов сохранения социализма в СССР является резкое усиление идеологической борьбы с проявлениями мелкобуржуазных форм сознания в среде управленческого аппарата. Здесь у советского руководства есть на кого опереться в этом архиважном для будущего страны деле. Надо сделать основную ставку в пропаганде и привлечении к руководящей работе на воспитанную в духе социализма молодёжь. Не просто продвигать на руководящие посты комсомольцев и молодых коммунистов, а ввести что-то вроде „запрета на управленческую профессию“ для всех совграждан, сформировавшихся как личность в годы царизма и НЭПа. Только искренние сторонники политики товарища Сталина, с незашоренным предыдущим жизненным опытом сознанием, способны вывести могучий корабль советской страны сквозь раскаты мировых бурь на чистую воду коммунизма». Да он прямо поэт, хуле, – сделал ремарку Мишин и продолжил цитирования, отлистав наугад несколько ксерокопированных страниц, – «…СССР навернулся именно на отключении в конце 50-х годов аппарата постоянной чистки общества. Тогда многим искренне казалось, что все люди и так уже хорошие, в духе социализма воспитанные… Запустить эту мясорубку на полную мощность в 80-х годах, когда назрело и перезрело, как в середине 30-х годов, власти элементарно не захотели, побоялись возможных для некоторых высокопоставленных управленцев последствий…. Надо постоянно помнить, что строительство коммунизма в СССР свернула его самая отборная управленческая элита. Прошедшая чистки 30–40 годов (порой в них и участвовала не на последних ролях), Великую Отечественную, малые войны, индустриализацию, коллективизацию, послевоенное восстановление. А результат – только представилась возможность сразу данный проект свернули, в трогательном руководящем согласии»

– Как до сих пор пишут в сети некоторые «ушибленные совком», – усмехнулся Меркушев, – «Только массовые расстрелы спасут Советскую Родину». Как будто до сегодняшнего дня все чекисты на печке лежали. Даже если все эти «советы для советов» будут реализованы, нам-то, чем хуже станет? Не понимаю я тебя, Алексей. Такого персонажа холить и лелеять надо, чтобы дальше подобную муть прямо в Москву гнал, а ты его в расход пустить требуешь.

– Так в том-то и дело, что «подобная муть», как ты говоришь, вполне может быть принята к исполнению! – Алексей даже хлопнул по столу ладонью от избытка накативших на него чувств. – Что может в таком варианте случиться? – он посмотрел сначала на Меркушева, потом на внимательно слушающего их диалог Хормана.

– Ну, расстреляют ещё штук двести совбоссов, – на этих словах адвокат громко хмыкнул, – типа ныне ликвидированного Хрущёва, бардак в той стороне только усилится – нам же проще будет! Пускай коммуняки сами с собой разбираются, как пауки в банке, до самого последнего члена партии! Ну, что этот товарищ фактически предлагает усатому? Снова зачистить весь правящий аппарат совка! И только! Да что им, это в первой, что ли? В привычку уже вошло, после революции. Да в кайф им это, наверное! Чем больше они друг друга в порошок перетрут, тем меньше времени и сил на наши проблемы останется! Неужели ты этого не понимаешь!

Николай даже наклонился вперёд, высказывая эту весьма гневную филиппику. Чувствовалось, что столь глубоко упрятанная за предыдущие годы искренняя ненависть к правящему на просторах бывшей империи коммунистическому режиму наконец-то начала прорываться наружу. Пока и только пока в подобной словесной форме. Алексей даже немного опешил от столь яростного напора, адвокат же только качал головой и сдержанно усмехался.

Меркушев наконец замолчал, рубанул в воздухе рукой, словно ставя восклицательный знак и сгрёб со стола поллитровую бутылку минеральной воды, ещё из старых запасов. Свернул пробку и в три глотка почти проглотил содержимое, разлитое в грядущей и независимой Грузии.

– Ага, пока в Кремле будут друг друга коммунизму учить, весь мир на это спокойно смотреть будет? – Мишин начал говорить не спеша, сопровождая свои слова округлыми жестами. Только скандалов на политической почве ему в правительстве не хватало.

– Ну, так смотрели же, – несколько вяловато возразил Меркушев, крутя в руках и разглядывая практически пустую бутылку, – даже ничего не зная, к чему советский строй придёт лет так через двадцать. Сейчас, с нашим появлением здесь, всё банально упростилось – мировому сообществу теперь известно, чем и когда эксперимент закончился. Весьма быстро и, заметь, практически самостоятельно. Без всякого запинывания всем цивилизованным миром, как с Германией получилось. В Швеции советские товарищи как в воду опущенные ходят, сам видел, – совсем не в тему добавил Николай и перевёл взгляд с нарзановской этикетки на Мишина.

– Ты что думаешь, я так по причине патологической ненависти к совку рассуждаю? Мщу, значит, за репрессированных предков? Про деда ты знаешь, а то, что половина родни по материнской стороне в коллективизации сгинула, я ведь тебе не рассказывал? Так ведь? Не в личных переживаниях дело, поверь мне, Алексей.