Пути стражей - Александр Гарин

   Он помолчал.

   - Однако предки здорово подшутили над нами. Совсем недавно и вовсе случайно получилось выяснить, что из всех брошенных предками городов, Кэл Шарок выстоял. Хотя чего ему это стоило, страшно думать даже мне, Страж, а я свое еще в штольнях отбоялся. И все это время он жил, без выхода на поверхность, без сообщения со всем внешним миром, в постоянном окружении тварями. Эндрин пытался наладить отношения с тамошними лордами. Да только они вовсе не рады нас там видеть.

   - И это еще мягко сказано, - подал голос сидевший через дерюгу с расставленными на ней закусками один из легионеров, длинная нечесанная борода которого была полуседой, ровно как и шевелюра на всклокоченной голове. - Иной раз можно подумать - гарлокам они рады больше, чем нам.

   - А только нельзя этого так просто оставлять, - Дюран, что давно уже перестал есть, и оставался просто для компании, покачал головой, привычным жестом поглаживая короткую светлую бороду. - И мы не оставим. Разберемся с этим Мором, и... надеюсь, у нового короля, кто бы он ни был, хватит сообразительности бросить силы на восстановление связи с Кэл Шароком.

   - Было б неплохо, - еще один легионер, молодой, темноволосый гном, все время напряженно прислушивавшийся к беседе, решил, наконец, вставить и свое слово. - Предки не простят, если не воссоединимся с давно потерянными братьями.

   - При том, что сами предки это же и устроили, - вполголоса, больше сам для себя, пробормотал Зевран, которого за Стеном было не слышно и не видно.

   - Ну, это - дело не сейчасное, - наблюдая, как снявший с шеи амулет с символом Андрасте Страж, перебирает его изгибы, заметил Кардол. - А пока, други, может, восславим предков доброй гномьей песней? Покажем наземникам, что гномы - не только рудокопы да кузнецы, и что не у одних только людей да эльфов есть песнетворцы!

   - О, да, песнетворцы гномов - большая редкость, - опять проговорил, и опять - вполголоса, Зевран. - Это стоит послушать.

   Однако, дальнейшее не оставило следа от его глумливого настроения. Посерьезневшие легионеры, как один, отставили пищу и кружки, сделавшись напряженнее и суровее. По построжевшим бородатым лицами было видно, что готовившееся прозвучать перед гостями имело для гномов куда большее значение, чем обычные застольные песни и баллады. Дюран начал первым. Голоса его соратников, сперва нестройные, с каждым новым словом делались крепче и сильнее, точно песня была не песней, а частью ритуала, что сближал их, объединял, заставляя чувствовать частью единого целого своего народа.

   Где с небесами роднится земля   Грозами хмур небосвод,   В теле горы край с людьми не деля   Гномий живет там народ.

   Воздух горяч в наших залах чудных,   Лава и камень кругом,   Не светит светил ни дневных ни ночных   В темный суровый наш дом.

   Вздрогнет гора, и нарушится свод   Но не пугается гном,   Твердо, умело он грот подопрет   В справном уменьи своем.

   В жарких плавильнях работа кипит,   Реки металла текут,   Сплавы бурлят и порода шуршит,   Тяжек почетный наш труд.

   Стук молотков, и мехов громкий сип,   Кузен чудных мастерство   Люди с наземья - и те признают,   Гномье - прочнее всего!

   Нас порождения тьмы не страшат,   Что для наземников - Мор,   Гному привычно - ни шагу назад   Тварям дается отпор.

   Тихую жизнь и беспечность детей,   Мирный наземников сон,   Эльфов, косситов, и нравных людей   Мертвых хранит Легион.

   Тварей удержим на Тропах своих,   Наземь не выйдет никто.   Храброе войско из гномов одних   Насмерть дерется с врагом.

   Крепок, суров наш Орзаммар,   Гномов последний оплот,   Но уж готовим ответный удар   Тварям конец настает!

   Кончится время раздоров и смут,   Гномы дождутся гостей,   Скоро наземники помощь пришлют   Чудищ разбить поскорей.

   Эльфийские стрелы, людские мечи   Будут подспорием нам,   Выжжем огнем порождения тьмы   Нужно стеречься врагам!

   Отзвучавшая последняя строка гномьей песни застала хозяев Подземья, и их гостей сидевшими один подле другого в молчаливой задумчивости. Слова, пусть грубые и нескладные, были пропеты с чувством, которое трудно было бы предположить в суровых детях Камня, в особенности - бывших преступниках, обреченных на смерть. Окончание песни произвело наиболее сильное впечатление на Кусланда. Прозвучавшая для его разумения надежда народа гномов не смогла оставить его безучастным.

   - Я сделаю все, что смогу, чтобы побудить Стражей оказать помощь Орзаммару в походах на Тропы против порождений тьмы, - тверже прежнего пообещал он. - У вас есть мое слово.

   - Благодарю, Страж, - за всех ответил Кардол, вновь беря в одну руку - кружку, а в другую - ломоть сыра. - Для нас...

   Заслушавшись легионера, Айан пропустил резкое движение воздуха у своей руки. Мигом впустя резкий рывок и боль в пальцах заставили его с изумлением отметить, что амулета Андрасте, подарка матери, который даже Джарвия не стала снимать со своего пленника, в руках у него больше нет. Вскочивший Командор успел заметить отбежавшего на несколько шагов голенастого хищного пещерного обитателя с хоботом вместо головы, что заканчивался кругом острейших зубов. И теперь из этих зубов свисал принадлежавший Кусланду амулет.

   - Это тоннельник Сигрун, - ухмыльнулся Кардол, жестом успокаивая расхохотавшихся над зрелищем гномов. - Тоннельники, видишь, отчего-то баб жалуют. Мужу приручать такую тварь бесполезно, только зазря пальцы терять. А женщин, даже девок больше, они любят. Этот еще и таскает ей всякое барахло. Сигрун-то за воровство к нам угодила. Небось, нравная тварь попалась, аккурат по натуре хозяйки, - он протянул в сторону напряженно замершего зверя кусок мяса. - Эй, как там тебя... иди сюда. На. На!

   Тоннельник вытянул длинный хобот. Потом, словно передумав в последний миг, отпрыгнул назад. Кардол в сердцах швырнул мясо обратно в мису под новый взрыв хохота легионеров.