Нерон. Безумие и реальность - Александр Бэтц

серьезное сравнение может оказаться неверным, возможно, он представлял собой что-то вроде шелкового халата необычной расцветки[1490]. Впрочем, маловероятно, чтобы Нерон, путешествуя по Греции, был занят исключительно настройкой кифары и уходом за своей длинной шевелюрой артиста и не имел никаких серьезных намерений. Конечно, Нерон отправился в путь из личного интереса и как поклонник эллинизма. «Классическое» образование существовало уже в его время, и места, на которые оно ссылалось, находились тогда, как и сейчас, в Греции. Коринфское провозглашение свободы, безусловно, невозможно понять без этой системы отсчета. Не случайно Нерон предоставил особый привилегированный статус именно Ахее, а не, например, провинциям Британия или Реция, куда входили регионы современной Южной Германии.

Несмотря на все личные мотивы, Нерон также прекрасно понимал, что его показной интерес к этому миру, кульминацией которого стало его активное участие в греческих фестивалях, создавал новые связи и приносил ему приверженцев на греческом Востоке. Стадионы были площадками для общения, император во время своего путешествия совмещал приятное с полезным. Эллинистические правители, особенно Птолемеи и Атталиды, с энтузиазмом участвовали в панэллинских скачках на колесницах и лошадях, демонстрируя свою принадлежность к греческому миру[1491]. Мало что свидетельствует о том, что популярность Нерона в Греции упала, когда он уехал оттуда. Совсем наоборот: эта поездка имела своим следствием увековечение и почитание Нерона среди эллинов. Без сомнения, она также укрепила доброжелательное отношение греков к Римской империи, что еще раз выставляет гастроли Нерона в совершенно ином свете. Ибо благо для империи могло быть только в том случае, если в провинциях ее верховного правителя воспринимали положительно. Обратное наблюдалось несколько позже в Галлии, где антипатия к Нерону стала аргументом в пользу восстания[1492].

Однако отношения Нерона с греками не везде были безупречны. Именно в Афины и Спарту, некогда самые значительные города-государства, он не заглянул. Для обоснования ситуации со Спартой Кассий Дион использует очевидные клише. Строгие «спартанские» правила легендарного законодателя Ликурга не соответствовали ценностям и намерениям Нерона, поэтому император избегал контактов со спартанцами[1493]. В какой-то степени это понятно, тем более что Спарта, ставшая политически нейтральной территорией, вновь охотно поддерживала традиции прежних времен и все еще считалась оплотом греческого мира[1494]. Но, возможно, была и другая причина, по которой Нерон игнорировал Спарту. С 30 года до н. э. семья Эврикла в Спарте держала в своих руках все нити влияния, что привело к ситуации, более неприемлемой для Августа. Август изгнал Эврикла, позже Тиберий лишил его сына Лакона всех привилегий[1495]. Нерону тоже пришлось иметь дело с этим родом, поэтому он, в свою очередь, изгнал очередного потомка Эврикла, Спартиатика. Влиятельные сторонники последнего, несомненно, все еще находились в Спарте, и, возможно, именно поэтому Нерон не удостоил город своим посещением[1496].

Гораздо большее сожаление вызвало то, что Нерон так и не посетил Афины. Похоже, что с самого начала правления Нерона здесь с нетерпением ждали его визита и делали все, чтобы император приехал: огромный театр Диониса перестраивался более пяти лет и, наконец, в 60 году был посвящен Нерону. В Парфеноне, в центре Акрополя, городские элиты установили плиту с надписью в честь Нерона и в особо лестной обстановке, что, конечно же, не было случайностью: в непосредственной близости от надписи укрепили щиты, которые Александр Македонский в 334 году до н. э. после битвы при Гранике отправил в качестве победного дара в Афины. Нерон и Александр, которого он обожал, – это должно было сработать. Но не сработало. Нерон не приехал в Афины непонятно почему. Вероятно, имелись какие-то политические причины[1497]. Кассий Дион объясняет отсутствие Нерона страхом перед Эриниями[1498]; дело в том, что в Афинах особо почитались богини мести, преследовавшие матереубийцу Ореста в «Орестее» Эсхила. Это наверняка угнетало Нерона, убийцу собственной матери.

Пример Спарты, в частности, показывает, что путешествие Нерона не носило исключительно развлекательный характер, чтобы он мог мечтательно порхать по земле эллинов и забыть обо всем остальном. Наоборот, путешествие сочетало развлечения и политику: там, где это было уместно, император выступал в роли благотворителя, укрепляя местную инфраструктуру и жертвуя средства на строительство новых зданий в городах и святилищах, а там, где это было неуместно, ничего подобного не происходило.

Взгляд на общую картину

Даже в Греции основные проблемы империи не выходили из поля зрения Нерона. Он принимал важные решения, менял наместников и военное командование, отправил Веспасиана в Иудею и одновременно с началом строительства канала на Истмийском перешейке приступил к обширному проекту улучшения транспортных и экономических путей на востоке империи.

Вероятно, в этот период также возник план более крупной военной кампании на Кавказе[1499]. Возможно, благодаря ей империя намеревалась закрепить достигнутое с парфянами соглашение о статусе Армении. Между Черным и Каспийским морями активно действовали конные орды кочевников, угрожавшие как римским, так и парфянским интересам[1500]. В то же время появилась возможность укрепить римский контроль над Причерноморьем – уже упомянутым важным регионом для выращивания зерновых, – а также на восточном побережье Черного моря за счет дальнейшего продвижения на Кавказ[1501]. Поскольку подготовка к проведению операции застопорилась из-за гибели Нерона, древние авторы даже не пытались найти этому какие-то рациональные объяснения, но с ходу отвергли саму идею как бессмысленную и эгоистичную. На самом деле, территория между Черным и Каспийским морями открывала широкие возможности исследования и покорения практически неизведанных земель. Этих мест не достиг даже Александр Македонский, а Помпей Великий (который, в свою очередь, стал Великим вследствие почитания римлянами Александра) лишь слегка их затронул. По словам Светония, Нерон, восхищавшийся деяниями Александра, сформировал новый италийский легион специально для похода на Кавказ, назвав его «Фалангой Александра» (официально он назывался legio I Italica и просуществовал до V века). Согласно Светонию, его особенность заключалась в том, что туда набирали новобранцев ростом не меньше шести футов[1502]. По античным меркам эти легионеры были огромного роста, чуть менее 180 сантиметров. Впрочем, неизвестно, были ли образцами для подражания солдаты Александра, которые, согласно легендам, являлись настоящими великанами.

В конечном счете этот замысел также показывает, что правление Нерона во время его пребывания в Греции шло гладко, поскольку у императора был верный штат помощников. По обыкновению, он состоял в основном из преданных вольноотпущенников. Правда, во время турне по Греции Нерона сопровождали и сенаторы, но большинство из них осталось в Италии. Для оставшихся ничто не могло яснее отразить их политическую ничтожность, чем тот факт, что император находился за пределами Италии, а сенат был далеко-далеко, – и, несмотря на это, правительственные дела не останавливались, включая крупные военные и экономические проекты[1503]. Планы Нерона совершить поездку в Грецию вряд ли обсуждались в сенате. Теперь пребывание императора в Греции стало еще одним