Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю - Дмитрий Иванович Иловайский

выводам, защищая скандинавское происхождение руси. Он игнорирует столь известный факт, что название Рось принадлежало именно простому народному языку, а в более литературном стиле византийцы заменяли его словом тавроскифы. Но таково уже свойство норманнской теории: без крайних натяжек ее защищать невозможно.

Не более имеет значения и повторяющаяся ссылка на Вертинские летописи по поводу русского посольства в 839 г., то есть на фразу ex gente Sueonum. Мы уже не раз говорили, что о шведах здесь не может быть речи, потому что у них не существовало титула хакана или кагана, тогда как у русских славян он был. Данное известие Вертинских летописей разделяется на две части, неравные по качеству. В первой части послы объявляют, что они принадлежат народу рось и что государь их называется хаканом. Эта часть есть данное несомненное, не подлежащее спору; автор латинской хроники не мог его придумать. Затем он прибавляет, что навели справки (конечно, потому, что народ рось не был еще хорошо известен при франкском дворе) и оказалось, что это были люди из племени свеонов. Но если тут разуметь шведов, то вторая часть известия несогласима с первою. Первая сообщает факт бесспорный, а вторая только мнение автора или франкских придворных, мнение, которое всегда может быть случайно и ошибочно; притом неизвестно, подтвердилось ли это мнение, и нет никаких сведений о дальнейшей судьбе русского посольства. Мы имели полное право предположить здесь или этнографическое недоразумение со стороны людей, подозрительно смотревших на неведомых пришельцев, или ошибку переписчика. Подобные этнографические недоразумения или просто описки очень нередки в средневековых источниках, и сами норманисты часто находят в них ошибки или позднейшие вставки, особенно там, где это полезно для их теории. Например, автор «Дополнений» старается доказать, что Gualani одной латинской хроники не означают Alani, а их надобно читать Guarani = Guarangi = Barangi (С. 655); что в другой хронике стоит Wandalorum вместо Warangorum (С. 658), и затем с помощью разных натяжек этих гваланов – варангов приурочивает приблизительно к половине X в. (С. 659); напрасные усилия, так как все еще далеко до половины IX в., то есть до времени, в которое русь громко заявляет о себе в Византии. Упомянутое выше известие Табари о руссах VII в., как было замечено, г. Куник пространно доказывает позднейшею вставкою (С. 379). Он делает и многие другие поправки в источниках. (А между тем продолжает читать у Дитмара ex velocibus Danis вместо подлинного Danais, с. 451.) Но относительно Вертинских летописей мой противник не допускает недоразумения или ошибки и не сомневается, что тут надобно разуметь шведов (С. 631); хотя и соглашается, что нарицательное хакан нельзя обратить в собственное имя Гакон (С. 681); следовательно, ничем не объясняет безвыходного противоречия. Правда, он затрудняется несколько предположить деятельные сношения шведов с греками в первой половине IX в., так как ни в Швеции, ни на острове Готланд не находили золотых византийских монет той эпохи; но это затруднение легко устраняется рассказом Нестора об Аскольде и Дире, которые около 862 г. отпросились у Рюрика на службу в Византию, конечно, уже имея некоторое знакомство с ее делами (С. 423). Таким образом, археологический факт должен уступить баснословному рассказу. Любопытно, что, отстаивая басни так называемого Нестора, уважаемый оппонент исправляет его хронологию и полагает, что призвание варягов совершилось прежде 862 г. (С. 394).

Как бы то ни было, а, оставаясь при первой части в упомянутом известии Вертинских летописей, при той части, которая неопровержима, мы получаем ясное иноземное свидетельство о существовании Русского княжества в Восточной Европе еще в первой половине IX в., следовательно, во времена дорюриковские. Что же касается до второй части известия, то заметим следующее: если и встречаются две-три сбивчивые фразы относительно руси, то именно у некоторых западных, латинских писателей, мало или совсем ее не знавших, тогда как византийцы, хорошо знакомые с нашими предками, не подали ни малейшего повода смешивать их с норманнами.

Далее обратим внимание на критическое отношение нашего противника к славяно-русскому племени. Оказывается, что если бы русь была славянским народом, то морские походы на Византию не были бы возможны. Почему же? Да просто потому, что славяне неспособны не только к морскому, но и к речному судоходству. Другое дело норманны, которые «проволакивали свои ладьи мимо Днепровских и Двинских порогов» (С. 393). Во-первых, я уже докладывал, что такое переволакивание лодок мимо порогов есть плод пылкого воображения; о нем не говорит ни один источник; известно, что Константин Багрянородный описывает, как руссы проводили свои ладьи сквозь Днепровские пороги[164]. Во-вторых, что эти руссы были норманнами, требуется еще доказать. Вообще рассуждения о том, что русь была хорошо знакома с морем, а следовательно, не могла быть славянскою, что славяне, живя внутри страны, не могли освоиться с морем внезапно (С. 378), – все подобные рассуждения более или менее гадательны. Сам автор упоминает о существовании сербских пиратов; укажу еще на мореходство у славян балтийских и славян новгородских; следовательно, о неспособности славян к морскому делу не может быть и речи. Затем, прежде нежели говорить о внезапном знакомстве с морем, надобно было опровергнуть доказательства исконного существования руси на берегах Азовского моря, между прочим опровергнуть относящееся сюда известие Масуди. Наконец, казацкие походы XVI и XVII вв. в Черное и Каспийское моря совершенно уничтожают помянутые рассуждения: известно, что казаки принадлежали к славяно-русскому племени и жили даже не на морских берегах. Новгородцы также жили не на Балтийском море, по которому они плавали. Для русских славян, даже обитавших внутри страны, дорога к морю была открыта, благодаря большим судоходным рекам.

В том же гадательном роде находим соображения, отрицающие тождество руси и роксалан. Это тождество есть одно из самых главных оснований моей теории; против него я не встретил доселе ни единого серьезного возражения. А.А. Куник в настоящем своем труде широко распространяется о многих предметах второстепенной и третьестепенной важности; но относительно роксалан он голословен и очень краток, как и относительно других важнейших моих оснований. Когда-то он написал рассуждение: «Псевдорусские роксалане», где с помощью многих натяжек, исторических, этимологических и этнографических, старался доказать, что роксалане и русь не одно и то же и что роксаланский народ с появлением гуннов исчез из истории. В прежних статьях мы уже указывали на несостоятельность такого вывода. Но мой противник думает, что навсегда покончил с роксаланами. Он только мимоходом напоминает о своих главных доказательствах: роксалане не могли быть славянами, потому что это степные наездники (С. 367), степной народ (С. 362); «причисление диких роксалан к славянской семье обнаружило бы совершенное незнакомство с сравнительной