Корнеслов - Дмитрий Вилорьевич Шелег
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Женщины поняли друг друга без слов.
* * *
Под неописуемый гвалт народа Сергей и Адель рука об руку вышли с площади.
За ними семенили Тихомир и Марфа.
* * *
Толпа еще долго не могла разойтись. Все вокруг судачили о небывалом представлении – это был необычайный случай, который просто удачно закончился!
Только один человек, стоящий невдалеке, улыбнулся и погладил шрам на подбородке.
Волк проводил взглядом беглецов, следующих за Сергеем и Адель, и решил пройтись за ними.
* * *
Те ходили по рядам с одеждой и рассматривали товар.
* * *
Вокруг слышались голоса зазывал:
К нам сюда скорее просим,
Подходи, честной народ.
Веселиться начинайте.
Всех нас ярмарка зовет!
Подходите, граждане,
Угодим каждому!
* * *
Захудалого мужичка, который следовал за ним, делая вид, что рассматривает то одно, то другое, Волк заприметил сразу.
Ему не хотелось упускать из виду беглецов, но и узнать, что за «хвост» такой, тоже не мешало бы.
* * *
Наконец, дождавшись, когда Марфа стала примерять наряды, упрятавшись за занавеску торговой палатки, а Тихомир что-то увлеченно рассказывал Адель, переводя разговор для Сергея, Волк развернулся и скрылся в рядах, завешанных тканями.
Мужичок сиганул за ним и тут же угодил в западню.
Волк захватил его шею сильной рукой:
– Кто таков?
Мужичок заверещал:
– Пусти, барин. Пусти.
Волк ослабил хватку.
Мужичок покосился по сторонам и зашептал:
– Я смотрю, ты вроде как не из бедных. Вон штиблеты как блестят.
Волк снова сжал его горло:
– Говори.
Мужичок затараторил и начал рукой показывать на сверток за спиной:
– Есть у меня для тебя одна вещица…
Волк успокоился: «Не хвост».
Он отпустил жертву и скомандовал:
– Показывай.
Мужичок замотал головой:
– Не здесь. Пошли куда подалей.
Волк покачал головой:
– Знаю я таких, как ты. Заведешь к подельникам, а там и ножичком по горлу недолго.
Мужичок искренне перекрестился:
– Вот тебе крест.
Он скинул с плеча перевязь и отмотал уголок свертка – блеснуло серебро.
* * *
«Трофей» Волк оценил моментально – это была рукоять старинной сабли.
Но, главное, его наметанный глаз отчетливо разглядел еле уловимый силуэт дракона, тонко запрятанного рукой мастера среди причудливых узоров – колец его же хвоста.
«Такая сабля могла быть оружием Второго, и только из самой высокой касты», – пронеслось у него в голове.
* * *
Волк небрежно посмотрел на «продавца»:
– Украл, небось?
Мужичок снова перекрестился:
– Вот тебе крест! Река принесла!
Волк сделал вид, что рассмеялся:
– Река принесла…
Мужичок обиделся и завернул тряпицу:
– Ну, как хош. Другого поищу.
Волк провел рукой по шраму на подбородке:
– Сколько пожелаешь?
Мужичок озернулся по сторонам, придвинулся к Волку и зашептал в самое ухо:
– Сто рублей давай – и по рукам!
Волкодав спросил:
– А что шепотом-то?
Мужичок еще ближе придвинулся и еще тише прошептал, проведя рукой по горлу:
– Так полиции нагнали. Люди говорят, что убивец какой завелся – режет всем горла.
Волков нахмурился и перевел разговор:
– Дороговато будет.
Мужичок отступил назад и пожал плечами:
– Ну, не хош – как хош. Вещица та хороша. Глаз не оторвать.
Волков «сдался»:
– Ну-у, таких денег с собой нету. Давай после ярмарки встретимся.
Мужичок наотрез замотал головой:
– После ярмарки в балаган пойду! Там знаешь, какие номера выделывают?! Особливо мне борцы нравятся. Силища страшенная!
Волк кивнул и предложил:
– Так давай там и увидимся. Только смотри никому больше не предлагай! Мое слово твердое – и ты свое сдержи.
Мужичок довольно закивал:
– Только давай, это… золотом неси. Мне «бабки» эти не надобны.
Сегодня в быту активно используется слово «бабки».
По одной из версий такая традиция пришла к нам из XIX века. Именно тогда на сторублевой купюре стали печатать портрет Екатерины II Великой, которая ко всему еще была и бабушкой двух российских императоров – Александра I и Николая I. Крупную сторублевую купюру, на которую в то время можно было купить четырех коров, стали именовать «царской бабкой». А на жаргоне упростили до «бабки». Правда, сначала эту денежку называли «катенькой», а уже после, исходя из того, что императрица была изображена в весьма почтенном возрасте, купюры стали называть «бабками».
Вскоре бабками стали называть любые ассигнации, а впоследствии и все деньги, мелочь включительно.
Эпизод 2. Охота
5 июля 1862 года, Новая Ладога
Благодаря связям Путилина они с Волкодавом не шли по кровавым следам вдоль Волхова, что заняло бы значительное время, которого и так не было, а уже на третий день прибыли сразу в Старую Ладогу. К тому времени полиция нашла еще одну могилу – на свежем песке засыпанной ямы лежала окровавленная финка. А на дне самой ямы нашли один труп с перерезанным горлом, по почерку «прежних», и второй – с почерневшим от яда лицом.
– Эко мы, Владимир Иванович, быстро крутанулись. Еще и не вечер, а мы уже в Новой Ладоге, – сказал Путилину Волкодав, спрыгнув с полицейского крытого тарантаса, запряженного двойкой лошадей.
Путилин не спеша спустился на землю и покрутил торсом, разминая спину:
– Ваша правда, Анатолий Николаевич.
За ним сошло четверо рослых полицейских.
Один из них, с зелеными под серебристой широкой полосой погонами околоточного надзирателя, скомандовал остальным:
– Ну как, ребя, сторойсь!
Путилин махнул ему рукой:
– Брось ты это дело, братец.
Полицейские все равно выстроились по приказу начальства.
Путилин посмотрел на них и улыбнулся, передразнивая околоточного:
– Ладно, ребя, слушайте внимательно.
Он подошел к Волкодаву и, положа ему руку на плечо, продолжил:
– Мы с этим господином будем гулять по городу, а вы будете идти за нами, но вдалеке. Держите глаза открытыми и следите за нами. Мы дадим знак, когда будет нужна помощь.
Один из полицейских, рыжий здоровяк, пробасил, представляясь:
– Ваше благородие. Старший городовой речной полиции Громов.
Путилин кивнул ему, и тот спросил:
– А кого шукаем-то?
Путилин бросил взгляд на его черные погоны с золотистой широкой лычкой:
– «Шукать» будем мы, а вы все поодаль будьте, поодаль. И сами ничего не вытворяйте, потому как очень опасный преступник.
Громов недовольно крякнул, но замер, когда Путилин посмотрел на него снизу вверх:
– Ну и героев ты мне привел, околоточный.
Тот пригладил смолянистый, видно, подкрашенный ус:
– Так и мы ж, того-это, не лыком шиты. Войну прошли.
Путилин сделался серьезным:
– Ладно. Ищем господина лет пятидесяти
