Сквозь тьму и свет - Райан Кейхилл

– Не знаю, – задыхаясь, ответила она. – Я даже не знаю…

Эрдхарт собрался успокоить ее, но тут молот обрушился ему на спину, и он рухнул на колени. Боль пронзила бедро, когда мышцы стали сокращаться, пытаясь удержать воина на ногах.

Одно из покрытых рунами чудовищ встало между ним и Даной, ударило ее когтистой лапой в грудь и пробило доспех. Женщина, задыхаясь и держась рукой за сердце, упала на землю.

Эрдхарт постарался победить боль, прикусил губу, поднялся и шагнул к твари с рунами. Он вложил весь свой немалый вес в удар и по рукоять вонзил клинок между ребрами врага. Зверь взвыл, повернулся, схватил Эрдхарта за шею и поднял в воздух.

Воин задыхался, повиснув в руке чудовищного существа, которое держало человека так, что лицо Эрдхарта оказалось на одном уровне с его алыми от ярости глазами. Пальцы зверя сжались на горле мужчины. Тот болтался в воздухе, точно тряпичная кукла.

Сознание начало его покидать, потом последовала ослепительная вспышка, и перед глазами все потемнело. Он пытался сделать вдох, но легкие не находили воздуха.

Эрдхарт старался достать чудовище ударами ног, а руками разжать его пальцы, но оно не обращало внимания на его усилия.

И вдруг он ощутил свободу, а его тело, подобно стальному молоту, рухнуло на землю.

Мужчина задыхался, пытаясь втянуть в себя воздух, во рту появился железный вкус крови. Кашляя, Эрдхарт поднял голову, и сердце мучительно сжалось у него в груди, когда он понял, почему зверь его отпустил.

Между монстром и Эрдхартом стояла Эйла, а ее копье вошло в подмышку чудовища.

Эрдхарт вскочил, перед глазами у него все плыло, кровь пульсировала в венах, паника наполнила сердце. Он подхватил с земли копье, с ревом метнул его в зверя, и оно вошло твари в плечо.

Резко взмахнув рукой, чудовище переломило древко копья Эйлы и отшвырнуло женщину в сторону. Она упала и осталась неподвижно лежать на земле.

Нет, нет, нет.

Эрдхарт бросился на землю рядом с женой, не обращая внимания на вспышку боли в коленях. Кровь залила лицо Эйлы, которое облепили ее прекрасные волосы.

– Эйла, Эйла! – Эрдхарт попытался вздохнуть, но горло перехватило, а в груди появилась пустота. – Эйла! Разрази тебя гром, женщина! Открой свои проклятые глаза! – Я не чувствую ее дыхания. Во рту у него пересохло, голос перестал слушаться, и он прохрипел: – Нет, нет, нет… Проклятые боги, нет!

Каллинвар повернулся и рассек духомечом араку руку, а потом вскрыл ему живот, и внутренности вывалились на землю. Зверь закричал, но тут же захлебнулся собственной кровью.

Каллинвар остановился и оглядел поле боя. Рядом его рыцари безжалостно убивали врагов. Арден и Лирин вели схватки с огромными чудовищами, а Илдрис сражался с группой араков. Но где шаман? Четыре Порождения крови. Где маг, начертавший на них руны? На этот вопрос он должен получить ответ, когда дело подойдет к концу.

Его взгляд упал на последнюю тварь, из толстой шкуры которой торчали два копья, древко одного из них было сломано. Чудовище стояло над израненным мужчиной, сжимавшим в объятиях женщину. Каллинвар вдохнул и атаковал, мощь доспехов наполнила его тело. Он рассек на две части еще два Порождения Крови, потом согнул колени, оттолкнулся и ринулся в воздух: усиленные доспехами ноги совершили гигантский прыжок.

Он вонзил духомеч в спину монстра, издавшего отчаянный вопль ужаса. Когда чудовище повернулось, Каллинвар отпустил клинок, снова его призвал и коротким ударом отсек зверю ногу по колено. Тварь рухнула на землю – правая конечность уже не могла служить ему опорой.

Каллинвар наклонился над ним и, глядя прямо в глаза, вонзил духомеч в то место, где находилось сердце. Руны на теле зверя отчаянно вспыхнули, пытаясь сохранить чудовищу жизнь, но теперь даже темная магия не могла ему помочь. Рыцарь нажал на рукоять, и клинок прошел насквозь, пригвоздив чудовище к земле. Брат-капитан увидел, как гаснет огонь в его глазах.

– За Акерона, – сказал Каллинвар.

Рыцарь стоял, тяжело дыша, поставив ногу на грудь поверженного зверя. Сражение вокруг стало стихать. Остатки Порождений Крови разбегались в темноту. И он все еще не обнаружил шамана.

Каллинвар отпустил духомеч и огляделся по сторонам. Мужчина справа от него рыдал, прижимая к груди женщину – скорее всего, жену. Каллинвар оставил его предаваться скорби. Он и сам когда-то испытал такую боль. Ничто в мире не могло с ней сравниться. Потерять вторую половинку – все равно что содрать с живой плоти кожу, вырвать сердце из груди и выжечь глаза.

– Это последние, брат-капитан, – сказал Арден, подходя к Каллинвару, и его голос неожиданно дрогнул, когда рыцарь посмотрел на плакавшего мужчину.

– Проверь, не осталось ли других врагов. А потом приведи сюда уцелевших.

– Как скажете… – Арден некоторое время колебался, не сводя взгляда с рыдавшего мужчины. – Брат-капитан.

– Ты в порядке, Арден? – Каллинвар призвал Печать и приказал шлему исчезнуть, чтобы взглянуть на Ардена поближе.

Однако молодой человек не ответил командиру тем же.

– Я… просто… в порядке, – ответил Арден и отвернулся. – Буду искать тех, кто уцелел, брат-капитан. – И молодой рыцарь, не оборачиваясь, зашагал в ночь.

Что-то произошло, и Каллинвар обещал себе, что обязательно в этом разберется, но не сейчас.

После возвращения в храм Каллинвар нашел Ардена именно там, где и предполагал: юноша сидел под Священным деревом в Безмятежном саду.

С того самого дня, как молодой человек получил Печать, он проводил здесь почти все свободное время. Каллинвар понимал его чувства. Он сам пропадал много дней в Безмятежном саду после битвы в Ильнейне, пока долг не призвал его, – так бывало со многими рыцарями. Бремя избранного Акероном тяжело. Безмятежный сад служил символом благодарности Герайи.

Мох пружинил под тяжестью Каллинвара в полных охраняющих доспехах, слившихся с ним настолько, что он часто забывал их снять.

Призвав Печать, брат-капитан избавился от доспехов и сразу ощутил прохладу. Как только темно-зеленый металл стал жидким и ушел внутрь Печати, Каллинвар со вздохом развернул плечи и расслабил мышцы. Охраняющие доспехи помогали не замечать усталость и нести бремя рыцаря.

– Что тебя тревожит? – спросил Каллинвар, подходя к Ардену, хотя понимал, о чем думал молодой рыцарь.

Юноша сидел на земле, опираясь спиной о ствол Священного дерева, чьи пурпурные светившиеся листья окружали его со всех сторон. Застывшие глаза смотрели в дальнюю часть сада.

– Моя мать любила цветы. – Арден рассеянно улыбнулся, сжимая пурпурный лист между большим и указательным пальцами. – Она была целительницей и спасала людей.

Каллинвар задержал взгляд на Ардене, а потом уселся на землю рядом с ним и оперся спиной