Паргоронские байки. Том 6 - Александр Валентинович Рудазов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так началось то, что потом назвали Войной Братьев. Так началось то, что раскололо Тирнаглиаль и на долгие четверть века ввергло в пучину гражданской войны. Конечно, никому уже не было дела до молодого сида и его речей, всем стало наплевать на далекую Империю Зла и лорда Бельзедора.
Террор и раздор были прямо тут — и устроили их сами эльфы.
Всем было не до Моргантоса — зато Моргантосу было дело до всего. Первые три года он активно участвовал в этих бурных событиях, сражаясь на стороне короля Маовена, потому что его сторону занял клан Оотов, в том числе отец и мать Моргантоса.
Однако душой Моргантос не лежал ни к одному из братьев Лискардиарс. Кажется, что король Бритун здесь пострадавшая сторона, поскольку именно на него напали, именно его попытались убить. Однако король Маовен провозгласил, что это была провокация, что Бритун сам себя изрезал и обвинил брата.
В пользу его слов говорило то, что Бритун отказался предъявить свои раны, отказался совершить аурическое сравнение их с коронным клинком Маовена. Однако у Маовена не было свидетелей, способных подтвердить, что подобного не происходило, что во время нападения он находился в ином месте.
Дело осложнялось еще и тем, что не нашлось суда, способного разрешить этот спор. Тирнаглиаль — абсолютная монархия, и короли-близнецы были абсолютными его владыками. Слово каждого из них не могло быть оспорено и подвергнуто сомнениям.
И потому началась резня.
Моргантос участвовал в ней первые три года. Потом в войне погиб его отец, а за ним и мать. Клан Оотов попал в шестерни, его затянуло в самую гущу братоубийственной мясорубки — и Моргантос тоже в какой-то момент лишь чудом спасся.
Тогда он бежал. Он покинул Тирнаглиаль в числе многих других. Именно в те годы хлынула настоящая эмиграционная волна, эльфы разбегались по всему миру, спасаясь от охватившей родину бойни. Этому немало поспособствовали порталы Мистерии — они сделали путешествия удивительно легкими и быстрыми, позволили перемещаться на самые далекие континенты.
Что до Моргантоса, то он именно в Мистерию и отправился. В страну волшебников, которая как раз переживала свой расцвет. После того, как ее жители возродили и захватили в свои руки порталы Парифатской империи, на них обрушилось сказочное богатство, а могущество стало каким-то невообразимым.
Конечно, многие пытались подмять волшебников под себя. Древние каменные руины, до того никому не нужные, внезапно обрели колоссальное стратегическое значение — и многим казалось, что не очень-то справедливо будет владеть ими лишь горсточке людей, жителям одного небольшого острова. Порталы были ключом к Парифату — и этим ключом владела одна страна.
- И владеет по сей день, - самодовольно крякнул Дегатти.
Однако в одиночку справиться с Мистерией не мог никто, а объединиться против нее было невозможным без все тех же порталов. Самая крупная попытка закончилась тем, что волшебники на полгода просто выключили портальную сеть — а все уже привыкли быть частью огромной планеты и иметь доступ к ее далеким уголкам. Когда портальная сеть снова заработала, об антимистерийской политике уже никто не заговаривал.
И теперь Моргантос Оот ступил на землю этого далекого острова. Он решил поискать здесь ту поддержку, которой не нашел в родной стране. Молодой сид шагал по улицам Валестры, разглядывал возведенные волшебством здания, прохожих в причудливых одеждах — и невольно морщился.
Ему не нравился запах. В Тирнаглиале он привык, что вокруг всегда зелень, что воздух свеж и чист. Эльфы очень чистоплотные существа, грязь вызывает у них отвращение.
Здесь же… Моргантос впервые оказался где-то за пределами Тирнаглиаля, но если все города гемод таковы, то они попросту пятнают собой мир.
- Хорошо излагаешь, вижу эльфа, - согласился Янгфанхофен.
Однако спустя некоторое время Моргантос притерпелся. Оказалось, что привыкнуть можно ко всему, даже к вони людских городов. Если круглосуточно обонять пусть самый ужасный запах, рано или поздно перестаешь его замечать.
К сожалению, других успехов у Моргантоса не было. Он провел в Мистерии полгода, прихваченные из дома деньги неуклонно таяли, а ему по-прежнему никто не хотел помочь.
О, волшебники безусловно ненавидели Бельзедора. Сама их страна появилась из-за того, что Бельзедор когда-то объявил войну всем чародеям Парифата, и у них не осталось выбора, кроме как собраться в кучу и держать круговую оборону. Но это было тысячу лет назад, и нынешние волшебники ничем не походили на своих героических предков.
Они обрюзгли и разжирели, их волновали только чародейные фокусы и деньги, которые с их помощью можно заработать. Их трусость дошла до того, что они прописали в своей конституции вечный и незыблемый нейтралитет, торжественно поклялись никогда не начинать и не вступать в войны, если только кто-то не нападет на саму Мистерию.
Моргантос в конце концов сумел даже получить аудиенцию у высшего органа власти Мистерии — ученого совета. Он состоял из семи великих волшебников, президентов семи волшебных университетов — Мистегральда, Риксага, Обскурита, Спектуцерна, Спейсиканга, Провокатониса и Адэфикароса.
И все они были людьми. Все были очень старыми, очень скучными, очень консервативными волшебниками. У всех фамилии заканчивались на «-лли» и «-тти», все смотрели на Моргантоса как на неприятную докуку, жужжащую над ухом мошку.
У людей короткая память. Они традиционно ненавидели Бельзедора, но это была отвлеченная, беззубая ненависть. От Темного Властелина пострадали не они, а их пращуры, далекие предки. Их не волновала Империя Зла, пока та не мешала торговать волшебством — а она не мешала.
И Моргантос уже собирался уйти несолоно хлебавши, когда дверь вдруг распахнулась — и на свое место прошествовала президент Провокатониса.
- Простите, мэтры, я опоздала, - сказала она, расправляя складки струящегося одеяния. - Надеюсь, не пропустила ничего важного?
Взгляд Моргантоса приковало словно магнитом. Он провел в Мистерии целых полгода, но ему и в голову не приходило узнать
