Паргоронские байки. Том 6 - Александр Валентинович Рудазов

- Тирнаглиаль стоял на этом месте задолго до возникновения Мистерии и даже Парифатской империи. Мои предки видели Ледник и повергли Таштарагиса. Отчего же теперь какие-то фокусники-гемод диктуют нам, как жить на нашей же собственной земле?

- Нужно поставить ультиматум. Потребовать, чтобы на нашей станции работали только наши подданные. Пусть это будут волшебники — но волшебники-эльфы.

- Твои слова мудры, мой брат, они ласкают мой слух и умягчают сердце. Мы вместе поставим Мистерии этот ультиматум.

Придворные Цветущего Двора зашептались с куда большим интересом. Империя Зла и Бельзедор — предметы далекие и отвлеченные, по большому счету мало кому интересные. А вот тарифы портальной сети, этой окутавшей весь мир магии — тема животрепещущая. Уж насколько благородные эльфы далеки от торговых дел, насколько брезгуют они презренным златом — однако и им прекрасно понятно, что порталы дают стратегическое преимущество, дают свободу перемещения, дают богатство, дают… они дают все.

За последнюю сотню лет это прекрасно понял весь Парифат.

И Моргантос Оот в тот день ушел несолоно хлебавши. Братья Лискардиарс пообещали ему что-то… ничего конкретного, просто какие-то невнятные слова. Не отказали прямо, но всем было понятно, что война с Империей Зла — последнее, что сейчас нужно Тирнаглиалю, эльфам и их королям-близнецам, каждого из которых куда сильнее тревожит брат-соправитель, чем далекий Бельзедор.

А Моргантос… он был очень юн тогда, но уже горел одной только идеей. Одной всеохватывающей мыслью. Если бы он родился титаном, это уж верно стало бы его жребием.

Моргантос Оот желал гибели Империи Зла и смерти Темного Властелина. В нем он видел величайшую беду Парифата… и был прав, конечно же! Весь Парифат вздохнет свободнее, когда ненавистный Бельзедор наконец-то испустит дух!

- Я просто не могу понять, как ты можешь сам это понимать… и не чувствовать никакого неудобства, - озадаченно сказал Дегатти. - Даже гордиться. Даже с учетом того, что это твой жребий…

- Ты не можешь понять, потому что ты человек.

- Но жребий же не отменяет совесть. Ты же не демон.

- Жребий — это и есть совесть.

- И она говорит тебе, что надо убивать стариков, бесчестить женщин и пожирать младенцев?

- Кто-то же должен это делать.

Но при всей юношеской горячности Моргантос Оот не был безрассуден. Он не надеялся только на свои силы, не пытался стать одиноким героем. Он знал о великом походе принца Лискарда, что вместе с титаном Гальдаром и чародеем Сарразеном сразил Бельзедора, уничтожив его Артефакт Силы.

Это было тысячу лет назад. Принц Лискард за это время стал королем Лискардом, и спустя еще несколько веков безвременно скончался. А его сыновья сейчас восседают на Двойном Троне Корней.

А Бельзедор… Бельзедор тоже по-прежнему сидит на троне. Словно никто его и не убивал. Хотя после Лискарда это делалось еще многими славными героями, и с не меньшим успехом. Каждый из них надеялся, что именно у него в руках тот самый клинок, что исторгнет дух из паргоронского исчадия. Каждый надеялся, что именно он поставит точку в затянувшейся череде смертей и возрождений.

Моргантос не собирался становиться просто еще одним звеном этой длинной цепи.

Короли-близнецы забыли о сидском мальчишке в тот же день. В их жизни он был всего лишь мелким эпизодом, одним из множества пунктов повестки дня. На следующий год состоялся новый юношеский турнир, и Моргантос на этот раз в нем даже не участвовал, и новый победитель попросил у государей что-то тривиальное, и ему это было даровано с улыбкой. Никто не вспоминал о наивном юнце, который год назад лепетал в тронном зале всякие глупости.

Но ни о чем не забыл Моргантос. До того дня он собирался вступить в гвардию, как многие его предки, ибо сиды лучше всех народов тир подходят для этой роли. Бесстрашные и неукротимые, гордые и мужественные, они не знают себе равных с оружием и однажды избрав себе стезю — с нее уже не сходят.

Но теперь он изменил свои планы. Рожденный в благородной семье, чистокровный и одаренный всеми талантами, он мог стать кем пожелает — и мог не торопиться с выбором.

Эльфы могут позволить себе такую роскошь. Многие из них до ста, а то и до двухсот лет ведут жизнь, подобную счастливому детству — не занимаются ничем определенным, веселятся, играют с друзьями, гуляют по садам и лесам. Они ищут себя, ищут то, чем в самом деле хотят заниматься.

Искал себя и Моргантос. Нет, навязчивая идея уже поселилась в его разуме, но он пока не знал, что предпринять для осуществления ее в жизнь. Наивный юноша возлагал свои надежды на старинную традицию Тирнаглиаля, на право победителя юношеского турнира попросить владыку о чем угодно — и получить это, если просьба не слишком дерзка.

Но это было бы слишком просто. В реальном мире так не бывает.

Тогда Моргантос обратился к опыту прошлого. Он изучил историю жизни принца Хасталладара, историю восстаний в период Тысячелетия Мрака и историю начала Парифатского ордена, прочел саги о сбирании войск Аэтернуса и биографию Бриара Всемогущего.

Он зарылся в летописи, он проштудировал все, что происходило с эльфами с тех пор, как они пересекли Кромку, с тех пор, как явились в этот мир из… летописи молчат о том, откуда они явились. Это случилось в эпоху Легенд, но первые лет пятьсот не попали в хроники, и покрыты мраком те события.

Когда Моргантосу исполнилось двадцать семь, он перешел от теории к практике. По меркам эльфов он все еще считался чуть ли не подростком, но это уже не тот возраст, когда ничто из сказанного не воспринимается всерьез.

Моргантос стал выступать на публичных полянах, где говорил, что любой строй, непременным условием собственного блага делающий несчастья других, является безусловным злом и должен быть повержен. Говорил, что сила и власть не должны растрачиваться на террор и распри. Что рука сильного должна не бить слабого, а помочь ему подняться из пыли. Не держать оружие, но сжимать кетмень.

Растить леса, а не рубить их.

И к нему прислушивались. Возможно, со