Плохо быть мной - Михаил Найман

Я свернул в подворотню и опять налетел на Стиви. Он посмотрел на меня недоверчиво.

— Да что это с тобой? Совсем расклеился. Опять за старое, Майкл? Пошли, посидим в моей норе. Завтра ты должен быть как огурчик, если собрался валить с нами.

Мы зашли в битый вагончик недалеко от общежития. Внутри курили, пили и громко ржали изрядно потасканные субъекты. Из всех я узнал одного Джеки. Он пьяно помахал мне. Он был возбужден оттого, что мы едем. Стиви кивнул на парня рядом с ним.

— Видишь чувака? Беспутную вел жизнь. И ничего! Все бросил. Начал заново.

Я не мог рассмотреть его, хоть и вглядывался.

— Что значит — начал заново? Он что, монах?

— Член лос-анджелесской гангстерской группировки. Джеки про него всем болтает. Очень вдохновлен знакомством. Парень завязал с улицей. Теперь просвещается, медитирует. Жжет благовония. Восточная тема.

Тот, о ком шла речь, был покрыт татуировками. Борода длинная, почти как у русского православного священника. Только в глазах ярость, существовавшая помимо него, без причины. Из-за бороды я испытал к нему уважение, похожее на то, что в детстве к батюшкам. Джеки слушал его без особого энтузиазма. Это был спектакль, оба взяли на себя роли добровольно — учителя и ученика.

— Наркотики не несут в себе ничего, кроме зла, — произнес бородатый высокопарно и поднял палец вверх. — В этой жизни ничего не бывает бесплатно. Господь не прощает, когда ты получаешь что-нибудь просто так. Это не что иное, как смертный грех — кайфовать от жизни, не заслужив награду.

Джеки согласно кивнул.

— В точку, брат, — произнес он. — Жаль только, что я все равно предпочитаю брать такой грех на душу. Кайфую от всего, начиная с афганского гашиша до клея местного производства.

— У меня сейчас новые способы запасаться адреналином, вместо наркотиков, — сказал парень. — Он вдруг вынул из-за пояса пистолет. — Русская рулетка, бейби! — крикнул он. — Здоровый и дешевый способ словить кайф. От него прет так же, как от качественной химии.

Он вложил внутрь патрон и крутанул барабан.

— Теперешняя жизнь — это лишь промежуточный период между двумя настоящими жизнями. Теми, что до и после. Там кроется истина! Давай, Микки, — начал увещевать он себя, — ты же не боишься покинуть этот ничтожный мир ради вечной правды и разума! Покажи этим недоумкам, на что ты способен! Ты можешь это сделать! Давай, Микки, давай! — Последнее он выкрикнул срывающимся, почти визгливым голосом. Потом вложил пистолет в рот и спустил курок. Мы услышали щелчок. Выстрела не было.

Вся сцена показалась мне отвратной. Вид парня с дулом во рту вызвал у меня ассоциации с фрагментами из порнографического фильма. Парень, плотно обложивший губы бантиком вокруг дула с выражением, с каким порноактриса выкидывает один из своих похабных трюков. Сцена давно прошла, а перед глазами все еще стояла гнусная картинка. «Как глупо, что я что-то от этого ожидал, — сказал я себе. — Просто банальная истерика».

Придя в себя, чувак начал всех унижать.

— Никто из вас не может выйти на мой уровень, сосунки! — приговаривал он. С расширенными зрачками, он еще явно не отошел от встряски.

Вокруг него образовался круг, все разглядывали его, как диковинку, и почтительно слушали, все заведомо соглашались, что он теперь должен их унижать.

— Воистину сосунки! — продолжал он. — Ширинку на штанах не могут найти, не то что совершить мужской поступок.

Я встал на ноги.

— Дайте мне, — сказал я. — Ее больше нет со мной, мне теперь плевать. Дайте.

В самом деле, для меня в этот момент от жизни осталась только форма. Жизнь теперь состояла из одних жестов. Фигуры в комнате стали не то чтобы прозрачными, но как бы сотканными из тумана.

Я выхватил пистолет из рук парня и попытался вложить патрон. Мне хотелось доказать, что жизни, которую жили все, из-за этого автоматически делаясь моими врагами, не существует. Я почти уже верил в это, когда только еще взялся за пистолет. Увидев, что я вытворяю, Стиви нервно вздрогнул.

— Миш, брось! Ты мне нужен живым для Нью-Йорка. Надо добраться в нормальном виде. Какой смысл мне везти труп?

Я попробовал крутануть барабан, но у меня не получилось даже закрыть его. Я беспомощно огляделся.

— Может, кто поможет? — спросил я. — Ее больше нет, так что мне теперь без разницы.

Гангстер злобно посмотрел на меня.

— Слушай, хрена ли этот ублюдок меня оскорбляет? Кто-нибудь знает этого парня? Кто он такой? Он явился сюда, чтобы оскорблять самого Микки?

«Она сказала мне, что я ее выдумал, — сказал я себе. — И что нашу любовь я тоже выдумал». Я приставил пистолет к виску.

— Она говорит, что я выдумал жизнь, которую живу, — произнес я и спустил курок. Клац! — услышал я сухой звук хлопающего пустого затвора.

Я положил пистолет в карман и пошел из вагончика. Я уже выходил, а звук все преследовал меня. Он не чудился мне громким, а только большим. Как будто занимал собой всю комнату. Я все слышал его, пока спускался по ступенькам.

Гангстер в это время орал мне вслед:

— Стой! Отдай пушку, гад! Выходит, вот как? Думаешь, можешь запросто заваливаться сюда и оскорблять меня, сволочь? Отдай пистолет, паскуда!

Я шел быстро. Прошел пять кварталов, все это время ощущая на виске неприятное прикосновение пистолетного дула и слыша сухой щелчок. Мысли, как ворох сухих листьев, заметенных ветром в переулки, беспорядочно мельтешили в моей голове. Ни за одну из них невозможно было зацепиться. Моя походка мало чем отличалась от спотыканий инвалида, у которого украли костыли. Меня подмывало лечь прямо на асфальт и поползти.

Улица, по которой я брел, завела меня в тупик. Там я заметил мотоцикл. Две голые негритянки устроились на сиденье «Харлей Дэвидсона». Одна, нагнувшись, ласкала другую. Та, распростершись на сиденьях, закинула голову назад и издавала блаженные вздохи. Девушка, услаждавшая ее, была та самая мулатка, которая попалась мне на глаза, когда ехала сзади на мотоцикле в куртке «Дипломированная сука». Парень снимал эту сцену на камеру. Сидевший тогда за рулем «харлея» стоял за телохранителя.

Я подошел к нему, он резко ко мне развернулся.

— Что ты пялишься? Не видел раньше чернокожих? Шел бы ты куда шел, мой белый дружок! Тут обделывают дела взрослые люди. Тебе восемнадцать есть? Двигай отсюда, если не хочешь, чтобы я заставил тебя показать удостоверение.

— Тебе непонятно, почему я на тебя смотрю? — спросил я. — Не знаешь? — Пистолет в кармане придавал мне уверенности и давал право командовать. Я кивнул на девушку, которую ласкала его подруга. — Я ее где-то видел. Кто она?

Парень молчал. Он нервничал. Все-таки они тут снимали нелегальное порно.

— До чего вы мне все надоели! — произнес я. — До чего ж все погано!

— Погано? — переспросил парень. — У тебя перед глазами девушки занимаются тем, что тебе может только присниться в сладких грязных снах, а ты недоволен?

— Еще как погано! — сказал я. — Тебе правда не понятно, что я имею в виду? — Я опять посмотрел на ту девушку. — Я ее точно видел где-то. Я ее знаю! — воскликнул я. — Это Айрис! За ней охотится Алим!

Парень испуганно дернулся.

— Ты сумасшедший? Что за позорную пургу ты гонишь, брат?

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я! Просто отпусти ее и все. Я знаю, что она прячется от Алима. И что ты пользуешься этим.

— Город становится опасным, — буркнул парень. — Развелось психов от побережья до самого центра Сан-Диего. — Он начал угрожающе надвигаться на меня.

Я вынул пистолет и покачал на пальце.

— Ты дерьмо, — сказал я. — Все дерьмо. А только что я понял, что я тоже дерьмо. — Я взмахнул в воздухе револьвером. — Может, тебя пристрелить? И себя за компанию.

Увидев, как я машу пушкой, он рванул к мотоциклу.

— Валим отсюда, Джейда! — крикнул своей подруге.

Напуганный, он на ходу сунул Айрис пачку долларов. Вскочил на мотоцикл, за ним его девица, за ней парень с камерой, и по газу.

Порноактриса натягивала на себя мини-платье. Она еще не пришла в себя от острых ощущений.

— До чего все, мать твою, нервные в этом городе! — пробурчала она.

Она взглянула на деньги в своей ладони.

— Эй, ты не доплатил мне, выродок! — заорала она вслед мотоциклисту.

Я смотрел на ее черты. Родинка на подбородке придавала ее внешности утонченность. Я подошел к ней.

— Люди вообще нервные, не правда ли, Айрис? — проговорил я.

Я нисколько не удивлялся тому, что предо мной сейчас стояла сестра Папы Блэка. Я ничему сейчас не удивлялся. Я был в таком состоянии, что, поднеси мне кто-то пистолет к виску, я бы сказал: «Вперед, приятель. Жми! Мне пофигу».

Я улыбнулся девушке и опять назвал ее по имени.