Крах всего святого - Илья В. Попов

Долго ли я бродил по Кристальному Городу? Трудно сказать — я потерял счет времени. Но нигде я не видел ни единого следа, ни хотя бы намека на то, что некогда этот город заселяли живые существа — меня сопровождал лишь скрип песка на подошвах, шепчущий меж руинами ветер да стук собственного сердца.

Но наконец, я вышел на огромную площадь, где передо мной предстало самое величественное сооружение в городе — огромный храм, чей шпиль я увидал стоя на песчаном холме. С трудом поднявшись по огромным ступеням — каждая была мне чуть ли не по грудь — я кое-как преодолел обвалившеюся арку, зажег факел и вошел вовнутрь.

Много времени я бродил по крупным залам и длинным коридорам, вдыхая затхлый спертый воздух. Здесь мне повезло куда больше — к примеру, в одном из залов я обнаружил целую галерею статуй. Большая часть из них представляла собой жалкие обломки, но несколько экземпляров чудом уцелела. Сделанные вероятней всего из бронзы — которая уже окислилась, покрасив их зеленовато-коричневым налетом — они представляли собой высоких существ, слегка походивших на людей, но лишь могучими торсами. Морды же их были вытянуты и приплюснуты; под широкими надбровными дугами сидели мелкие глазки, а длинные пасти были полные крепких зубов; напоминали они каких-то ящеров — не то крокодилов, не то змей. Видимо, скульпторы изобразили вождей, жрецов или какую-либо другую знать — все они были одеты в богатые туники, длинные юбки и высокие колпаки, а в руках сжимали замысловатые скипетры и удивительное оружие, многое из которого, признаться, я до сих пор не признал — напоминали они трубки или горны; а быть может, это и вовсе были музыкальные инструменты или что-то вроде того.

Иной раз мне попадались крупные плоские плиты с необычными картинами. На одних изображались весьма странные существа, о некоторых из которых я даже и не слышал, но других даже видал воочию — к примеру, одни напоминали змеиные клубки, ощетинившиеся во все стороны оскаленными пастями, какие-то — уродливую помесь человека и рыбы, коих повергали в воду те самые ящеры, что сидели на высоких колесницах; удивительно, но в них не были запряженные ни лошади, ни верблюды. Люди на сех фресках тоже были — но лишь в качестве слуг или рабов. Они падали ниц перед огромными существами, которые били их кнутами или кидали в раскрытые пасти; а на одной из стен я увидал изображение целой толпы, склоняющейся перед огромными глыбами, падающими с небес…

В конце концов, я набрел на просторную залу, где вероятно некогда проводили религиозные ритуалы. Прямо посередине стоял огромный алтарь, что представлял собой крупную квадратную платформу, окруженную несколькими идолами. К каждой статуе отходил крупный желоб; сама же плита была исписана узорами и символами, а поднявшись по ступеням и оглядевшись, я вдруг понял, что пол в святилище есть не что иное, как карта. Выложенная разноцветными плитами, весьма искусная и донельзя любопытная. И до и после я не встречал столь точно изображения нашего мира — а признаюсь, я знавал многих бывалых путешественников с острым глазом и глубокой памятью. Но заметил я и различия — в частности очертания неких континентов, на месте коих сейчас плещется океан, а также неведомых островов, что находились там, где, по слухам, кончается белый свет; и что самое интересное — каждый из идолов располагался на своем клочке суши.

Я так увлекся изучением мозаики, что и не заметил некую бесформенную кучу мусора у моих ног. Приглядевшись, я вдруг с изумлением понял, что то, что я поначалу принял за груду тряпок, оказалось останками одного из тех существ — во всяком случае, схожим с ними по очертанию — которые с веками невольно мумифицировались; а к груди же создание прижимало большую толстую книгу. Едва я дотронулся до нее, как тело осыпалось прахом — но к счастью, фолиант оказался цел, как снаружи, так и внутри. Обшит он был кожей — на тот миг я даже не задумывался, кому она принадлежит — а страницы его полнились письменами на незнакомых языках и загадочными рисунками…

Не успел я углубиться в записи, как вдруг земля начала дрожать под моими ногами, точно взяв талмуд, я пробудил некие неведомые силы. Кинув мою находку в сумку, я бежал без оглядки, моля лишь об одном — чтобы факел не оставил меня в темноте, иначе Кристальный Город стал бы моей могилой. Я несся как ветер, хоть ноги мои уже сводило судорогой, а ветер бил в грудь, точно не желая, чтобы я выбрался живым. Со всех сторон нарастал какой-то гул, будто сам Кристальный Город злился на наглеца, смевшего потревожить его покой; воронка вокруг него шипела горячим песком, а все бежал, бежал, бежал… Я не помню, как выбрался из того города. Очнулся я лишь спустя несколько дней в трясшейся повозке; купцы, которые меня приняли, рассказали, что кочевники оставили им мое безжизненное — как они подумали поначалу — тело и в тот же миг ушли прочь, не проронив ни слова. К счастью, добрые люди оказались вдобавок и на редкость честными — они даже не заглянули в мои вещи, так что вскоре, поблагодарив их за приют, я отправился прочь и осел в одном из крупных городов, начав расшифровывать записи, которые добыл едва ли не ценой собственной жизни.

Все те летописи, хроники и книги, что я успел прочитать за все годы, внесли свою лепту — многие слова я понимал с первого взгляда, смысл некоторых приходил ко мне позже; но понемногу буквы складывались в предложения, а они — в тексты ритуалов, обрядов, заклинаний и много другом. Большей частью из них я и не думал овладеть — те требовали не только сверхчеловеческих способностей, но важно было и место процесса, нужный час, положение звезд на небе и даже точный возраст того, кто их произносит. Но все же даже за несколько прочитанных страниц я узнал куда боле, чем постиг за все предыдущие года. И история, произошедшая в Мьезе, как я полагаю, имеет отношение как раз к одной из записей — на одной из страниц этой книги описывается ритуал, способный пробудить мертвых и подчинить их своей воле; могучее волшебство, что подвластно только единицам, но если, скажем, у проводивших его есть некий проводник… Они могут призвать великие силы даже будучи простыми людьми.

Аль-Хайи на короткое время замолчал, глядя на полыхающие поленья, а потом перевел взгляд на Матиаса.

— Верите