Адмирал Колчак и суд истории - Сергей Дроков

3) Начальник разведочного отделения, по мере надобности, уполномочивается начальством находиться в связи с полицией и почтово-телеграфными учреждениями.

4) Начальник разведочного отделения озабочивается о выработке порядка тайных сношений с разведочными офицерами».

Такова организация офицерской тайной разведки, предлагаемая капитаном 2-го ранга Щегловым. Не будем входить в ее критику, так как приводим ее в виде примера, в котором каждый может усмотреть достоинства и недостатки.

Оперативное шпионство

Деятельность офицеров разведочного отделения должна быть направляема преимущественно на изучение вопросов оперативного характера и непосредственно с ними связанные, с конечной целью выяснения операционной линии противника, вообще говоря, его намерений.

Получить данные по этой части путем приобретения непосредственно документов чрезвычайно трудно. Оперативные планы являются достоянием очень небольшого числа лиц, несомненно, знающих их значение, и рассчитывать на получение подлинников или, вернее, копий (обыкновенно фотографических) не приходится. Поэтому остается наиболее целесообразный способ – непосредственные наблюдения и обработка отдельных данных, имеющих связь с оперативными планами противника. Окончательной задачей работы в этом направлении является установление стратегического развертывания флота… Это развертывание, как операция, является последней в ряду прочих подготовительных операций, но идея стратегического развертывания в то же время служит основанием всех оперативных соображений: она определяет судостроительную программу, оборудование театра военных действий, дислокацию, план обучения и проч.

Поэтому обработка данных, получаемых легальным путем и тайной разведкой по этим вопросам, должна вестись в рассматриваемом направлении, с конечной целью выяснить стратегическое развертывание противника. Но самым важным актом для выяснения развертывания и операционной линии противника служит изучение больших стратегических маневров. Для сохранения в тайне больших маневров, а также для того, чтобы применение их к действительной обстановке не имело характера демонстрации, принято в настоящее время производить большие маневры в условной обстановке, которая избирается нередко на другом стратегическом театре, но так, чтобы выбор портов, баз, опорных пунктов, объектов действий в смысле взаимного положения, расстояний и проч. по возможности бы соответствовал действительности.

Для примера можно привести германские маневры 1909 года в Балтийском море, на котором решалась маневренная задача, относящаяся до театра Северного моря. Разбор этих маневров указывает, что мыс Аркона и остров Рюген соответствовали Сильту и северным Фрисландским островам, Шведский берег около Треллеборга – южным Фрисландским островам, в частности острову Боркум, а Борнгольм изображал Гельголанд. Точно так же маневры английского флота в 1910 году происходили в условной обстановке в Атлантическом океане и при входе в канал.

С первого взгляда стратегическая обстановка маневров представляется совершенно непонятной, но более внимательный разбор ее дает указания, что база синего флота в Обэне на W-м берегу Шотландии, с двумя выходами: западным – прямым и южным около Гебридских островов, отвечает устью Эльбы с выходами – прямым в Северное море и через канал императора Вильгельма, кругом Скагэна. Берхавен в Ирландии отвечал Нору или Дувру, Мильфорд – Розайту или Дунди, словом, обстановка маневров была, по соответствующим расстояниям, довольно близка к действительной обстановке в Северном море.

Эти примеры указывают на большую сложность уяснения и разбора маневров, который может выполнить только офицер Генерального штаба с надлежащей подготовкой. Наблюдения за большими маневрами неизбежно требуют участия офицеров, так как полученные данные от других лиц только запутают дело и в лучшем случае могут иметь вспомогательное значение простой регистрации передвижения военных судов в маневренный период.

Вопросы тактического свойства, например, стрельбы, минные атаки и проч., точно так же могут быть правильно поняты и оценены только офицерами, другие агенты вообще не могут сообщить достаточно верных по этому предмету сведений. Более легким является получение секретных сведений технического свойства, уже в силу того, что они имеют более широкое распространение и более доступны. Во многих случаях приобретение их есть вопрос чисто материального свойства, и потому может быть выполнен и не особенно компетентным лицом. Обыкновенно, эти сведения получаются в виде чертежей, планов или, вернее, фотографических копий с них, так как в современной технике шпионства принято избегать похищения подлинников, всегда связанного с нежелательными последствиями, хотя бы с точки зрения усиления бдительности и осторожности тех лиц, которые несут ответственность за их сохранность.

При этом необходимо иметь в виду, что контрразведка может иметь задачи сообщать, при посредстве своих агентов, заведомо неверные сведения, причем естественно, что они обставляются с внешней стороны так, чтобы ввести противника в заблуждение в смысле их подлинности. Совершенно понятно, что насколько нежелательно сообщить противнику, например, действительный план минного заграждения, опираясь на который он окажется неожиданно в затруднительном положении. Поэтому надо принять за правило: делать поверку подобных документов другими способами и всегда относиться к ним с большой критикой, несмотря на всю кажущуюся достоверность.

Кроме указанных специальных вопросов, исследование которых требует военной, иногда очень широкой подготовки, существует масса других, которые разрешаются вообще систематическим наблюдением, изучением и сбором сведений на месте. Использовать для этой цели офицеров почти невозможно – это было бы совершенно непроизводительным расходом дорогостоящего для службы офицерского состава.

Военно-политическое шпионство

Вопросы войны в настоящее время так тесно связуются со всей жизнью государства, что изучение подготовки противника вне общих экономических и политических факторов совершенно невозможно.

Единственным средством быть осведомленным о противнике поэтому является широкая организация тайной агентуры, не только специальной военной, но и политической. Этот вопрос во всем объеме выходит из рамок службы Генерального штаба, он должен быть связан с общегосударственной разведочной деятельностью.

Не касаясь вопросов по организации государственной разведки, нельзя не упомянуть слова капитана 2-го ранга Щеглова: «Если мы, наконец, не последуем в этом отношении примеру иностранцев, то вечно будем бродить в потемках и в следующую войну опять с завязанными глазами расшибем себе лоб».

В Германии, например, существует огромная политическая и военная организация шпионства, руководимая большим Генеральным штабом и имеющая в основании идею образования на территории соседних государств целой сети тайных агентов, имеющих постоянное жительство (постоянные или местные агенты), связь между которыми и управляющими органами поддерживается так называемыми подвижными агентами. Непосредственное ведение личным составом этой организации принадлежит начальнику государственной полиции. Все секретные сведения, имеющие военное значение, сосредоточиваются и обрабатываются в «разведочном бюро» центрального отдела большого Генерального штаба, которое дает указания исполнительным органам о тех данных, которые желательно получить.

Нас слишком далеко завело бы детальное рассмотрение подобной организации; следует обратить внимание на труд Клембовского «Тайные разведки (военное шпионство)», в котором собрано все то, что имеет значение для уяснения вопросов по этой стороне деятельности Генерального штаба. Скажем только, что посредником в деле организации упомянутой системы шпионства является обыкновенно «коммерция» или торговля. Постоянные и подвижные агенты должны, прежде всего, легализовать свое положение в иностранных государствах и маскировать свою прямую деятельность. С этой точки зрения, самой удобной формой является официальное занятие торговлей, требующей также определенной агентуры, как постоянной, так и подвижной, и, конечно, подвижному агенту Генерального штаба или тайной полиции естественно принять роль коммивояжера какой-нибудь торговой фирмы, в состав служащих официальных отделений которой входят постоянные военные и политические агенты. Для этой цели могут служить и научные, спортивные и прочие организации, особенно международного характера, которых в последнее время развилось достаточно много, чтобы использовать их в желаемом для военных целей отношении.

Как пример, можно привести образованную Японией в прошлом году в Восточной Азии «Кооперативную ассоциацию центральной Азии». Одновременно с ее учреждением японский Генеральный штаб разослал японским консулам в Китае, Индокитае, Индии, Бирме и Сиаме секретный циркуляр об организации интенсивных работ по информации и шпионажу под прикрытием упомянутого учреждения. В этом циркуляре говорится, что для «обеспечения влияния Японии в указанных странах, необходимо изучать характеры и привычки их народонаселения, причем также надо приготовить широко организованную военную информацию и придать единство тем усилиям, которые до сих пор прилагали отдельные японцы каждый для себя, со столькими жертвами». «Такое единство Япония не может организовать лучше, как путем густой сети контор и интересов, которые, под наименованием и невинным видом кооперативной ассоциации, должны таинственным влиянием секты охватить значительную часть Азии, и в которой коммерческие интересы должны составлять, главным образом, видимость и предлог».