Враг - Джулиан Мэй

– Ну так прибейте меня, – глумливо засмеялся он. – Я вам буду только благодарен, если вы превратите меня в бесчувственное животное.

Эйкен понимающе кивнул.

– Это было всего лишь дружеское напоминание, чтобы заставить вас отвлечься от профессиональных забот, Тони.

– Вы чертовски проницательны. Ваше Величество. Я, конечно, сплю и вижу, как бы поскорее заняться плавкой металла.

– Надеюсь, мы станем друзьями, – словно и не заметив иронии, доброжелательно сказал король. – Мне было бы крайне неприятно узнать, что лорд Кугал поменял ваше золотое ожерелье на серебряное, а то и на серый ошейник. Ладно, хватит словесных баталий, взаимных упреков… Дайте слово чести, что будете работать по доброй воле… Боюсь, что все то время, которое потребуется потратить на исследования, вам придется провести под домашним арестом. Это только для вашей же безопасности. У вас будет определенная свобода передвижения. Как только проект будет завершен, вы получите право требовать любую награду, какую пожелаете.

– Единственное, о чем я мечтаю, – сказал Тони, – это отправиться домой в Нионель и встретиться с женой.

Король потянулся в кресле, поднялся, расправил плечи.

– Как только мы получим необходимое количество способной изгибаться проволоки из этих чертовых редкоземельных элементов, вы тут же будете отправлены в Нионель, где сможете взглянуть в глаза своей любимой женушке.

– В глаз, – поправил Тони короля. – У нее всего… Ну ладно. Даю слово, что я еще могу сказать!

– Думаю, в глаза, – задумчиво ответил Эйкен. – Это вам за вашу строптивость… Ну, ладно… Сегодня же вечером отошли его с конвоем в Ронию, – приказал он Кугалу, и его изображение тут же растаяло в воздухе.

Кугал потянул Тони к лестнице.

– Кандалы мы пока не снимем. Ради вашей безопасности. Они не очень-то обременительны. В свое время мне тоже довелось их поносить.

– Ну и как? – вяло спросил Тони.

Оковы охватывали его запястья и тонкими звенящими цепочками тянулись к золотому ожерелью. Стеклянные цепи были скорее символом, чем наказанием, тем не менее положение оставалось унизительным. Тони подумал об этом, когда они спустились в нижние покои дворца. Потом Кугал вывел его во двор, где уже ждали халики, которые должны были доставить их на пристань Ронии.

– В любом случае я теперь освободился от этих головорезов, которые захватили меня в болотах, – сказал Вейланд, когда они взгромоздились в седла. – Надеюсь, им теперь известна воля короля? От них всего можно ожидать.

– Эйкен-Луганн без всяких возражений принял их требования. Правда, единственное серьезное условие – позволить им пройти через «врата времени», а также взять своих друзей. Все остальное несущественно.

– Ха! – взмахнул рукой Тони. – Тем лучше.

Кугал, улыбнувшись, глянул на него.

– Думаю, Его Величество разделяет ваши чувства, брат-творец.

Теплая волна омыла сердце Тони Вейланда. Брат-творец!.. Так его называли знакомые тану в Финии, теперь здесь, после стольких испытаний, член Высокого Стола так же уважительно обратился к нему. Запросто, не вкладывая никакого иного смысла в эти слова, кроме обычного обращения…

– Если бы кто знал, из какой ямы мне удалось выбраться живым и невредимым!.. Теперь впереди такие возможности… – У Тони перехватило дыхание.

Душа пела. Брат-творец!..

– Я уж постараюсь, не пожалею сил, – неожиданно вырвалось у него.

– Я знаю, – кивнул Кугал и дружелюбно подмигнул ему. – Я, по правде говоря, сам очень обрадовался, когда нам удалось вас разыскать. Я ведь тоже собираюсь пройти через «врата времени» в эпоху Галактического Содружества.

– Вы!! – Тони не поверил Кугалу.

– Если вам удастся создать эту чертову проволоку для обмоток, многие тысячи людей будут благодарить вас. Неудача обернется катастрофой, сломанными судьбами для очень многих, для тех, кто желал бы исправить ошибки.

Тони онемел от неожиданности. Они выехали из ворот дворца и теперь следовали через кварталы, где жили тану. С тех пор, как во время Великого Потопа погиб Бормол, городом управлял Кандатейр Громовержец. Население заметно убыло, однако Ронии, в общем-то, не коснулись те несчастья, которые обрушились на остальные области королевства. Жизнь здесь кипела. По улицам спешили носильщики-рамапитеки, обезьяны тщательно мели булыжные мостовые, ухаживали за клумбами. На широких многолюдных площадях были открыты рынки. И зелень… Море зелени и цветов!.. Купы могучих вековых тополей опекали нарядные кроны молодого крепкого подроста. Конечно, Ронии недоставало того великолепия и блеска, каким славился «город огней» – его Финия. Однако и здесь глаза радовало барочное изобилие архитектурных украшений: ажурные арки из покрытого резьбой камня, нарядные фасады домов, общественных зданий, украшенных холодно-матовым белым мрамором; цветные стекла в стрельчатых окнах; покрытые золотистой и небесного оттенка черепицей крыши и обрамленные каменными кружевными воротниками шпили.

Кугал и Тони спустились к эспланаде – открытой пустоши между городом и пристанью. Время было полуденное, жаркое, дремотное, тем не менее людей вокруг было много. Толпы грузчиков, купцов, пришедших за покупками горожан заполнили причалы.

– Я уже забыл, как хороши могут быть города тану, – сказал инженер. – После того, как пала Финия и первобытные увели меня на север, в рудный поселок, я совсем одичал. Боже, вот где я натерпелся… Потом сбежал от них…

– И отправился в Нионель? – поинтересовался Кугал.

Вейланд усмехнулся.

– Да, поспел в аккурат к великим любовным игрищам. Мне и в голову не приходила мысль о женитьбе. После всего, что случилось, я не мог этого вынести: просыпаешься утром, а на тебя смотрит один глаз. Эти бандиты из свободных деревень сорвали с меня серебряное ожерелье, и я не смог разобраться сразу. В общем, все одно к одному! А Ровена мне понравилась – она добрая, тихая… Я себя с ней человеком почувствовал. Ну и дурак же я был… Должен заметить, говорю по собственному опыту, – человек, по преимуществу, глупейшее создание. Отправиться в бега!.. Вот тут и начались мои приключения. Теперь, после стольких испытаний, у меня только одно желание – снова встретиться с Ровеной. Я просто обязан увидеться с ней. Должен узнать – простила она меня за безрассудство или нет? Если и не простила, все равно… Я хочу к ней. И заметьте, между нами так мало общего. Ровена – ревунша. – Он воспроизвел ее образ в сознании и, словно фотокарточку, предъявил Кугалу. – Странная вещь – любовь. Она не выбирает, и ничего уже нельзя изменить.

– Сочувствую, брат, – вздохнул Кугал. – И понимаю куда лучше, чем ты можешь представить.