Генерал де Голль - Николай Молчанов

Де Голль не прекращал правку рукописи до последней возможности. При подготовке к печати первого тома мемуаров он 12 раз встречался с литературным редактором издательства «Плон». Перечисление заголовков, как правило, состоявших из одного слова, показывает тщательную работу, исключительное внимание к литературной форме и структуре, стремление к классически законченному оформлению произведения. Первый том «Военных мемуаров» называется «Призыв» и состоит из восьми глав: «По наклонной плоскости», «Падение», «Свободная Франция», «Африка», «Лондон», «Восток», «Союзники», «Сражающаяся Франция». Второй том «Единство» также имеет восемь глав: «Интермедия», «Трагедия», «Комедия», «Алжир», «Политика», «Дипломатия», «Сражение», «Париж». Третий том называется «Спасение» и имеет семь глав: «Освобождение», «Ранг», «Порядок», «Победа», «Раздор», «Разрыв», «Уход».

Во всех трех томах красной нитью проходит голлистская идея нации как абсолютной ценности и идея относительности, эфемерности всех политических теорий, идеологических систем и партийных страстей. Де Голль все решает исходя из «железного закона национальных интересов». В его представлении эти интересы совершенно не ассоциируются с интересами какой-либо социальной группы или класса, даже с конкретной судьбой людей, составляющих нацию в определенный исторический момент. Нация выступает в тысячелетнем прошлом и в будущем, соединяющихся в абстрактном единстве мистической веры в особый образ Франции, веры, которую испытывал де Голль и к которой он через собственную личность хотел приобщить других. Де Голль решительно отказывает кому бы то ни было в праве на подлинное понимание национальных интересов Франции, в особенности коммунистам, для которых национальные интересы совпадают с интересами всех французских трудящихся и одновременно сочетаются с интернационализмом, то есть солидарностью с трудящимися всех стран. Мемуары де Голля наполнены несправедливыми, пропитанными классовым предубеждением, подозрительностью и недоверием оценками деятельности французских коммунистов. Правда, иногда де Голль все же признает заслуги коммунистов перед родиной, их силу и авторитет.

Чрезвычайно своеобразное место занимает в мемуарах и народ. О его конкретных нуждах, стремлениях сказано очень мало. Смысл его существования — обеспечение все того же величия Франции. Народ выступает в роли толпы, вдохновляемой и направляемой вождем, которому только и дано право понимать и выражать интересы нации. Де Голль уделяет очень много места описанию своих встреч с народом, который всегда испытывает «восторг», «неописуемую радость», «чудесный подъем» и т. п. Несомненно, что подобные события действительно происходили, например, 26 августа 1944 года в Париже. Но в мемуарах они выступают в качестве наиболее желательного метода общения народа и вождя, опирающегося таким образом на слепые, чисто эмоциональные настроения толпы, на психологический феномен массового экстаза.

Генерал де Голль нередко обращается к характеристике своей личной роли. Когда читатель «Военных мемуаров» впервые видит эти характеристики, они не могут Не производить странного впечатления своей по меньшей мере необычностью. Возникает мысль о болезненном тщеславии и самомнении. Вот как он описывает свою роль в период «Свободной Франции» в первом томе мемуаров: «Я воплощал для моих сподвижников судьбу нашего дела, для множества французов — надежду, для иностранцев — образ непокоренной Франции среди выпавших на ее долю испытаний, и все это обусловливало мое поведение и указывало мне путь, с которого я уже не мог сойти».

В действительности это лишь своеобразная манера выражения чувства, в котором нет шарлатанского тщеславия, обычного для множества политических деятелей. Де Голль стремился к славе, но не ради самой этой славы, а ради служения идеалу вечной Франции, который он носил в своем сердце.

Александр Верт справедливо писал: «Если де Голль и был глубоко убежден, что на него возложена особая миссия, он, по-видимому, получал очень мало удовольствия лично для себя от своих успехов, будучи совершенно лишен плебейского тщеславия какого-нибудь Муссолини, Гитлера или даже Наполеона».

Отсюда и ощущение трагизма при описании тех ситуаций, когда де Голлю не удавалось служить Франции так, как он хотел ей служить. Это в особенности относится к последним страницам третьего тома мемуаров, где рассказывается об обстоятельствах добровольной отставки де Голля в январе 1946 года. Ведь только в отдельные н непродолжительные периоды многолетней деятельности генерала возникали моменты полного доверия большинства французского народа к де Голлю, к его способности вести за собой Францию. Но гораздо более постоянным был разрыв между де Голлем и французами, разрыв, составлявший трагедию жизни этого необыкновенного человека.

Уход де Голля в январе 1946 года выглядит в мемуарах как финал великого дела, начатого 18 июня 1940 года, как заключительный акт неблагодарности к спасителю родины, как проявление ужасного непонимания его роли, как завершение его основной жизненной задачи. Поэтому де Голль отвлекается от людских дел и обращается к описанию своей одинокой жизни в Коломбэ, к окружающей его природе:

«Тишина наполняет мой дом. Сколько долгих часов я буду читать, писать, мечтать и ни одна иллюзия не подсластит испытываемую мною горечь.

Чем старше я делаюсь, тем ближе становится мне природа. Каждый год ее мудрость приносит мне утешение: весна и лето, осень и зима — это для меня словно четыре повторяющихся урока».

И далее следует изложение в духе романтического пантеизма, напоминающего Шатобриана, того, что говорят де Голлю времена года. Монолог природы в роли зимы начинается словами: «Неужели навсегда победила смерть? Нет! Под моей замерзшей землей в мрачных глубинах уже совершается глухая работа, я предчувствую чудесный возврат света и жизни». А потом де Голль возвращается к себе и заканчивает третий том «Военных мемуаров» такими словами: «Старый человек, уставший от испытаний, отстраненный от дел, чувствующий приближение вечного холода, но все-таки не перестающий ждать, когда во мраке блеснет луч надежды».

Шарль де Голль с супругой Ивонной де Голль в Коломбэ

Он не только не перестает ждать. Он не перестает бороться, уединившись в своей башне в Коломбэ. Мемуары Де Голля — совершенно определенный акт политической борьбы, притом весьма эффективный. Используется любой повод, чтобы осудить политиканство, традиционную партийную игру, парламентские махинации, то есть все, чем была характерна история Третьей республики и от повторения чего де Голль предостерегает послевоенную Францию. В этих пассажах совершенно явно отражается мнение де Голля о тогдашней системе Четвертой республики, хотя прямо он ее и не упоминает. Он скрупулезно рассказывает о всех перипетиях борьбы с союзниками во время войны, явно противопоставляя эти действия проамериканскому раболепию своих преемников. А главное, он доказывает между строк всех трех томов, что в бурю на капитанском мостике французского корабля должен находиться именно такой человек, как он, Шарль де Голль!