Заговор генералов - Владимир Понизовский

«Разворошить осиное гнездо» — такое задание дал Антону Путко Феликс Эдмундович Дзержинский. Заключалось оно в следующем. Затемно, в четыре утра — в этот час и запоздавшие осы слетятся в рой и угомонятся, — к гостинице подойдет боевая дружина: вот-вот должен прибыть первый отряд военморов из Кронштадта. Антон встретит дружину, возьмет под свою команду и совершит быстрый налет на «Асторию», чтобы ни один из провокаторов не улизнул. Все арестованные должны быть доставлены в Смольный, в Народный комитет борьбы с контрреволюцией.

Антон представил лицо Олега. «Долг платежом красен…» Вернувшись в гостиницу, сориентировался: осмотрел черный ход, поднялся на второй этаж. Как отворить двери номеров, не взламывая, без шума?.. Из-за дверей доносился негромкий гул — действительно, как рой ос. Маленькое никчемное насекомое, а может так укусить, что взвоешь… Как же захватить их врасплох?.. Он снова спустился в вестибюль, вышел на площадь. Бродил по окрестным улицам до полуночи. В городе нарастало напряжение: в темени проносились, слепя фарами, автомобили, маршировали колонны вооруженных людей. Скорей разделаться с гнездом — и на Выборгскую!..

Как он того и хотел, парадная дверь «Астории» оказалась на запоре. Позвонил. Портье — тот же, со скобелевской бородой, — отворил, принял щедрые чаевые как должное. Поручик изобразил загулявшего:

— П-послушай, любезный, д-давай ключ от номера!.. Когда выходил, ключ он не отдал. Хитрость удалась.

Старик начал искать, ворча. Но чаевые помогли, да и с пьяным офицером не было охоты связываться — протянул связку запасных, нанизанных на шнур:

— Отворите свой нумер и верните, ваше благородие!..

— Б-будет исполнено, сей м-момент!..

В туалетной он перебрал бирки, отсоединил ключи от «осиных» номеров и от черного хода и парадного подъезда. Остальные вернул портье.

В комнате богатырски храпел, раскинув волосатые руки, Шалый. «Шлепнуть бы тебя, не дожидаясь утра!..» — посмотрел Антон на его багровое, распухшее от беспробудного пьянства лицо. Сам он ложиться не стал. С нетерпением считал минуты. Не высидел. Вышел, оставив дверь полуприкрытой. Кое в каких номерах еще не спали. Остановился у двадцатого. Тихо. «Почивать изволите, ротмистр Лашков?.. За мной должок…» Вышел он через черный ход. Пока все складывалось удачно. С какой стороны подойдет отряд?..

Услышал: идут! Направился навстречу. К нему придвинулся вплотную парень в черном бушлате. Лица в темноте не разглядеть. На голове бескозырка набекрень:

— Путко? — Представился: — Боцманмат Чир! Вахта прибыла! — Обернулся к колонне: — Стать на яшку!

Антон объяснил свой план.

— Есть! — воодушевился моряк. — Возьмем этих фраеров! — Приказал своим: — Выбрать слабину!

Антона всегда забавлял их непременный, от салаги-юнги до адмирала, жаргон, непонятный всем остальным смертным — как клеши и походка вразвалку, будто шторм раскачивает под ними булыжную мостовую. Но сейчас было не до забавы.

У портье свалилось с носа пенсне, когда из коридора черными тенями выступили вдруг моряки.

— Ша, дед! — ткнул в его живот маузером предводитель отряда, оказавшийся на свету молодым, круглолицым и щедро улыбчивым. — Ни гу-гу! И скомандовал своим «братушкам»: — Все наверх! Навести чистоту до чертова глаза! Через пятнадцать минут — рандеву здесь!

Внизу, у стойки, остались двое. Остальные быстро и тихо поднялись наверх. Путко раздал ключи. Сам отворил дверь двадцатой комнаты, включил свет:

— Разрешите побеспо…

Комната была пуста. В спешке разбросаны бумаги, вещи. Постель не разобрана. Значит, с вечера не ложился Лашков…

— Коряво, — оценил Чир.

Путко и сам понял: коряво. Удрал дружок!..

— Скорей!

Из номеров уже выводили в страхе озирающихся, наспех одетых «ос». Есаул спал в прежней позе, поверх одеяла.

— Подъем, ваше благородье-отродье! — пнул его боцманмат.

Шалый взревел, но глаз не открыл.

— Найтовать? — обернулся к Антону моряк. — Вязать? Путко тряхнул казака:

— Есаул, встать!

— Ну, ёшь-мышь!.. — разлепил глаза Шалый. — Чего орешь? — И потянулся к бутыли.

— Именем революции вы арестованы! Встать!

— Эй, Савчук, Чертков, — сюда! — выкрикнул в коридор Чир. Протрезвить эту морду!

Тимофей уже и сам протрезвел. Сопнул ноздрями, поднялся, как вздымается медведь из берлоги.

— Ну, ты мне! Влеплю в ендову! — уставил на него маузер командир отряда. — Двигай! — Спросил у своих: — Как там?

— Шаире! Все кончено!

— Этого я сам откантую.

Есаул молча оглядел комнату. Увидел и узнал, наконец, поручика. Криво усмехнулся:

— Угу. Понятно… — шагнул к двери.

Антон захватил свой ранец, вышел следом. Задержался в коридоре, чтобы проверить, всех ли «ос» выкурили. Комнаты зияли распахнутыми дверями и были пусты.

Снизу раздались выстрелы, крики. Он бросился по лестнице:

— Что?

— Боцманмата! Чира! Выхватил у него маузер — и наповал!..

В застекленную проломленную, как от удара снаряда, дверь подъезда выскакивали в погоню за есаулом моряки. Стрельба доносилась уже с площади.

Минувшей ночью состоялось объединенное заседание ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов совместно с Исполкомом Совета крестьянских депутатов. Оба Совдепа под нажимом большевиков сначала отказались поддержать требование Керенского об установлении им единоличной власти. Меньшевики предложили, а эсеры подпели — и общими усилиями провели резолюцию, в которой предлагалось оставить у власти Временное правительство в прежнем составе, заменив лишь «демократическими элементами» ушедших министров-кадетов. Свою резолюцию этой же ночью они повезли в Зимний. Керенский отверг ее: он принял решение создать по наполеоновскому образцу Директорию, «Совет Пяти».

Эсеры и меньшевики противились недолго, дали свое согласие. Тут же министр-председатель огласил состав Директории. Глава конечно же — он. Далее — Терещенко, министр иностранных дел; Никитин — министр внутренних дел; Верховский — военный министр и контр-адмирал; Вердеревский — морской министр. Все, на взгляд Керенского, пешки.

Хотя, как тотчас стало известно ему, большевистская фракция на заседании в Смольном предложила резолюцию (конечно же отвергнутую лидером меньшевиков Церетели и его единомышленниками), в которой подчеркнула, что борьба между Временным правительством и партией Корнилова — это лишь «борьба двух методов ликвидации революционных завоеваний», — он в эти смутные часы решил защитить себя от корниловцев штыками именно большевиков: приказал, чтобы вместо юнкеров посты вокруг Зимнего и в самом дворце заняли матросы крейсера «Аврора». Позавчера Керенский считал экипаж этого корабля самым «разложенным» на всем Балтийском флоте.

Ночью же, еще до утверждения состава «Совета Пяти», в Зимний начали прибывать «заинтересованные лица». В полночь заявились от совета «Союза казачьих войск» давние знакомцы Дутов и Караулов. Они потребовали дать им пропуска на выезд из Петрограда в Ставку «для улажения конфликта».

— Убедите Корнилова отказаться от гражданской войны, а если генерал не согласится, призовите казачество встать на сторону Временного правительства. В этом случае пропуска я вам дам!

Керенский хорошо запомнил их последнюю встречу. «Со шприцем…»

Атаманы сказали, что обсудят условия министра-председателя.

Спустя два часа приехал во дворец вызванный срочной телеграммой генерал Алексеев.

— Предлагаю вам пост верховного главнокомандующего.

Старый штабист попросил ознакомить его с положением, сложившимся за минувшие сутки, со всеми документами. Перечитал телеграммы, перебрал сухонькими пальцами ленты переговоров со Ставкой по Юзу.

— Решительно отказываюсь, — заключил он. — Дело нужно закончить выяснением недоразумений, соглашением и оставлением генерала Корнилова в должности.

Отказ Алексеева не обескуражил Керенского. Не желает? Оно и к лучшему — меньше возможных претендентов. Но начали поступать ответы от главнокомандующих фронтами. Первым грубо и недвусмысленно откликнулся главкоюз Деникин: «Я солдат и не привык играть в прятки… Сегодня получил известие, что генерал Корнилов, предъявивший известные требования, могущие еще спасти страну и армию, смещается с поста главковерха. Видя в этом возвращение власти на путь планомерного разрушения армии и, следовательно, гибели страны, считаю долгом довести до сведения Временного правительства, что по этому пути я с ним не пойду».

Ах так!.. Керенский решил внести раскол в генеральскую «семью»: тотчас послал главнокомандующему Северным фронтом Клембовскому телеграмму о назначении его исполняющим должность главковерха. Не устоит перед искушением Владислав Наполеонович!..