Третий берег Стикса (трилогия) - Борис Георгиев

— Для людей? — округлив глаза, спросил Морган. И оглядываться стал, как будто ожидал увидеть хозяев строения.

— Ну, не обязательно для людей. Я сказал бы осторожнее: для землян. Ну что, передохнули? Пойдём дальше. Только щиток надвинь, не выпендривайся.

Шли рядом. Морган озирался, трогал иногда рукой шершавую стенку трубы, приостановился, нагнулся, поднял что-то: «Гляди, Сашка!» — но Волков вернулся не сразу: смотрел на быстро темнеющий свод пещеры. Ещё немного — и придётся включить фонарь. «Быстро слишком остывает. Неестественно быстро. Если даже и легкоплавкая лава — всё равно. Вообще, очень много вопросов. Куда больше, чем ответов. Что это у него?».

— Смотри, какая цацка!

«Похоже на синхро-клапан. Фланец обломан. Если б не место, где найден, я бы поклясться мог, что его наши строители выбросили. Или баллон у них рванул. Какие-то значки непонятные. Клинопись?»

— Положи его Морган. Вообще, не бери ничего в руки, пусть лежит, где лежит. Швыдкой тебя живьём съест, если узнает, как ты тут хватаешь что попало.

— Увидим, кто кого съест. Пусть сначала дороет сюда, потом уж, — Морган посмеялся принуждённо. — И вообще: ареолог планетологу друг, товарищ и дальний предок. Ты лучше о штуковине скажи — ничего не напоминает? Если бы не буквы, я б на что угодно спорил — это у строителей наших рванул баллон.

«Вот и я о том же», — подумал Саша, но вслух не сказал. Двинулись дальше. «Реакторная камера? — соображал Волков, разглядывая строение, которым оканчивалась труба. — С виду правильный куб. И ведь вторая уже такая штука. Если это действительно кольцевой составной реактор, похожий на наши, значит должны быть радиальные тоннели и центральная камера. Зачем только они сделали такой кожух? Не верится, что всё это должно было работать под открытым небом. Сохранность фантастическая, ни трещинки. Впрочем… это что?»

Трещина длинная наискось, выкрошенный кусок.

— Саша! — позвал ушедший вперёд Джеффри. Взволнованно позвал. Волков завернул за угол…

— Чтоб я сдох! — не сдержался он. — Вот тебе и реактор! Как же тогда он работает?

Куб предполагаемой реакторной камеры с этой стороны не был похож на куб. Скорее напоминал песочную пасочку, которую раздавил неосторожный малолетний строитель. Из разломов торчали чёрные плети, искорёженные куски обшивки, тоже чёрные. Волков прикоснулся к одному из них и тут же отдёрнул руку. То, что выглядело, как металл дюймовой толщины, рассыпалось от прикосновения в пыль.

— А ты говоришь — работает, — бурчал Морган, перебираясь через остатки стенки в пролом. — Развалины. Твой пращур ещё по веткам прыгал, а здесь уже всё сгнило. Слышишь, Сашка? Ах, чёрт, под ногами крошится. Ты понял? Здесь всё было гнилым, когда по Земле ещё динозавры бегали. Оно всегда было гнилым.

Преодолев оторопь, Саша полез в пролом следом за другом. Действительно — всё сгнило, проржавело, рассыпалось в прах. Крошится под ногами, обращается в мусор, в труху, в облака пыли…

— Будь здоров! — пожелал Морган, ожидавший по ту сторону стены. — Ты бы опустил всё-таки намордник. Надышишься какой-нибудь мерзости.

— Смотри, здесь радиальный тоннель. Всё как у нас.

— Здесь был радиальный тоннель, — поправил Морган, глядя на бесформенные кучи мусора метра три высотой. — Всё здесь было как у нас. Было, понимаешь. Очень давно. А вон там (Морган небрежно махнул рукой) была, значит, у них центральная камера. А теперь там воронка. Как рвануло у них что-то семьсот миллионов лет назад, так с тех пор и…

— Пойдём, посмотрим, — предложил Саша, чтоб не ввязываться в спор.

— Зачем это нам? Ты что — воронок не видел? Нужно думать, как отсюда выбираться. Я кушать хочу. Мне домой пора, там у меня мама волнуется. Ты ж знаешь, Сашка, что бывает, когда волнуется моя мама. Я, честно говоря, опасаюсь, как бы здесь не образовалось от этого второй воронки, размером побольше. Как потом твой Швыдкой будет…

— Хватит трепаться. Пойдём. Ты впереди, а то сбежишь, лови тебя потом.

— Не понимаю я тебя Сашка, — бурчал недовольно Морган. — Всё нашёл, что хотел. Пещеру нашёл? Нашёл. Развалины древние нашёл? Нашёл. Чего тебе ещё нужно? Только всю малину Швыдкому портим, ходим здесь. Как он потом разбирать будет, где ты, остолоп, наследил, а где те, которые красоту трухлявую эту когда-то построили. Вот скажи, зачем тебе…

Волков шёл молча. Незнакомый запах усилился. Кружилась голова. То ли от запаха и горчившего на языке воздуха, а может быть: «Просто от сотрясения? Что ни говори, а сел я не очень мягко. Крепко получил под зад, чуть голова не отпала. Но нужно посмотреть, потому что не может он не работать. Откуда тогда взялся гравитационный барьер и почему постоянная температура? И воздух…»

— С нашими нужно как-то связаться, — бубнил Морган, — дать знать, что мы… Ох-х! Стой, Волков…

Морган перешёл почему-то на шёпот, и, не глядя, выставил руку с растопырено пятернёй, как будто не хотел пустить друга дальше.

«Воронка, что ли? — не понял Саша. — Ну и что? Я и сам вижу».

— Джеф, руку убери, я вижу, что воронка.

— Да какая там воронка! Ты вперёд посмотри! Чтоб я скис!.. В жизни своей такого…

Сначала Волков не понял, на что смотреть. Большая воронка как раз там, где была когда-то ступица гигантского колеса. Ну, не очень привычного вида воронка — слишком стенки гладкие и правильной формы. «Как будто кто-то вдавил в песок шар. И убрал потом. И даже цвет откосов такой. Песчаный». Но когда Саша глянул выше, чуть было не повторил вульгарный возглас Моргана.

Воздух струится, как над горячим, но не потоками туманными вверх, нет! Словно обтекает невидимый шар. И в шаре этом — дрожание бесчисленных огней: тусклых, маленьких, как булавочные головки, выстроенных рядами, — но не беспорядочно, нет! Грядами волн от центра шара наружу. Быстро, очень ритмично, но с перерывами. А в перерывах — взрыв хаотического мерцания, и… Снова зарождается в центре шара волна и вновь катится наружу, а когда дойдёт до границы, дрожащий полумрак нижут пучки тонких призрачных нитей, проявляются и тут же гаснут. И кажется — можно дотянуться рукой до кончиков этих… щупалец?

— Это Он, — шепнул благоговейно Волков.

— Кто? — с дрожью в голосе полюбопытствовал Джеффри Морган. Но Саша вместо ответа проговорил:

— Я спущусь туда. Нужно измерить…

— Нет, Саша. Давай вернёмся за ботом. Я подойду вплотную, выдвину пробник.

— Да. Это ты хорошо придумал, — неожиданно согласился с другом неистовый капитан. Морган повернулся — идти обратно, успел даже сделать несколько шагов, и вдруг в наушниках голос Саши:

— Но перед тем как соваться туда в боте…

Морган похолодел. Развернулся рывком — оттаскивать этого дурака, но было поздно. Волков спускался к центру воронки.

— Хорошо, стенки пологие, — разглагольствовал он деревянным от волнения тоном, — а то бы пришлось…

— Стой, Волков, не ходи дальше! Там же уже…

— Почему — не ходи? Ничего со мной не сде… Ах-х-х!

— Сашка! — заорал Морган и полез в воронку.

Шар вспыхнул, бешено заплясали огоньки, «щупальца» острыми иглами проступили во тьме, и видно: скафандр для них не препятствие — торчат из широкой спины, из затылка Волкова. И запрокидывается его голова, и тянутся к ней Сашины руки со скрюченными пальцами.

— А… А-а-ах! — из наушников, а Волков падает. Валится на спину. И нужно подобраться к нему, чтобы вытащить.

Страх гнал Моргана назад — вон, вон отсюда! — и не только страх — омерзение. Острые кончики бестелесных игл извивались, словно пытались нащупать, и ведь неизвестно же — может быть, они могут тянуться!.. Но вот уже совсем близко смятое болью лицо, скрюченные пальцы. Морган пригнулся, схватил друга за руки, принудив себя на щупальца не смотреть. «Судорогой руки ему свело. Кадык торчит», — думал Джеффри, пятясь и волоча за собой рывками одеревеневшее Сашино тело. Волков только мешал — выгибался, запрокидывал голову и больше не кричал — хрипел. Морган глянул в искажённое гримасой лицо и тут же отвернулся. «Пена на губах. Нужно аптечку. Эх! Зачем мы сюда пешком полезли?! Был бы рядом бот… Но я сейчас».

— Я сейчас, Сашка… я мигом! — задыхался Джеф. Перетащил неудобную ношу через край воронки, бережно уложил, дёрнулся — бежать, потом спохватился, вернулся. Нужно было защелкнуть щиток шлема. Глаза закрыты у него, в лицо смотреть страшно. Тело изгибается, бьётся в конвульсиях. Морган бросился к пролому в стене, думая на бегу: «На эпилепсию похоже. Сволочь паршивая, иглоголовая. Стервоёж. Что с Сашкой делать? Было на медподготовке что-то про эпилепсию… Ноги разъезжаются».

Оскальзываясь на ползущих под ногами обломках, Морган вскарабкался к пролому, перелез, съехал с другой стороны, пустился с места опрометью — к боту. Прикидывал на бегу, как лучше: «Взять бот? Будет быстрее. А вдруг… Нет. Нужно только аптечку. И бегом назад. Пока буду возиться с ботом, Сашка там… Да и этому иглоголовому уроду бот может не понравиться. Ахнет в него чем-нибудь, как потом выбираться станем? Если будет, кому выбираться. Хорошо, я люк не закрыл. Аптечка была на месте, я проверял. Вот она. Всё. Назад. Скорее, ты, криволапый! Почему так светло стало?