Чародей в ярости. Чародей-странник - Кристофер Сташеф

— Да. Планета притягивает к себе предметы точно так же, как солнце притягивает к себе планеты.

— А почему же тогда планета не падает на солнце?

— Потому что вращается слишком быстро. Как… — Рода осенило. — Как ты, когда пытаешься поймать Джеффри. Он пробегает мимо тебя, ты успеваешь схватить его, но не можешь притянуть к себе из-за того, что он бежит слишком быстро. С другой стороны, ты держишь его достаточно крепко, и он не может убежать от тебя, и ты держишь его на вытянутой руке. А теперь представь, что он продолжает бежать по кругу, а ты все держишь его. Ты его притягиваешь, и твое притяжение подобно тому, каким солнце воздействует на планеты, а планеты — на предметы на их поверхности. Конечно, с нашей точки зрения это притяжение выглядит падением. Эту силу мы называем гравитацией. Планета притягивает к себе объекты… вот так. — Он притянул Гвен к себе и крепко обнял. — И не желает их отпускать.

Гвен улыбнулась, кокетливо опустила ресницы:

— Но скажи, не притягивает ли и… объект к себе планету?

— Послушай, а ты все схватываешь налету! Верно, и объект тоже обладает притяжением, но оно слишком слабо, поскольку объект мал. А мы с тобой не слишком различны по размеру.

— Верно, — мурлыкнула Гвен. — Мы хорошо друг другу подходим.

Род успел потерять интерес к лекции по астрономии, но нельзя было забывать о том, что они с Гвен сейчас не одни.

— Ну, так вот… — рассеянно проговорил он. — Ты спросила, почему предмету так трудно покинуть пределы планеты?

Гвен улыбнулась ему:

— А зачем ему этого желать?

— Я и сам не могу придумать зачем, — признался Род. — Но давай представим, что он этого хочет — чисто теоретически. Ну, попробуй.

— Ну, если ты так желаешь… — вздохнула Гвен и рывком отстранилась.

Род немного расслабил руки и позволил жене отойти на несколько дюймов.

— Видишь? Тебе пришлось с силой оттолкнуться от меня. Вот так люди покидают планеты. На летающих кораблях, которые способны с очень большой силой оттолкнуться от планеты.

— Между прочим, они называются «космическими кораблями» или «звездолетами», — вставил свое слово Йорик. — Вы бы, миледи, не позволяли ему говорить с вами как с маленькой.

— У меня и в мыслях такого не было! — с деланным возмущением воскликнула Гвен.

— Корабль, — как ни в чем не бывало продолжал Род, — должен не только с огромной силой оттолкнуться от планеты, но и набрать огромную скорость. Ее называют «скоростью убегания». И как только ты наберешь скорость убегания… — он отпустил руку Гвен, и она покачнулась и по инерции отступила на несколько шагов, — считай, что ты обрела свободу, избавилась от притяжения. Вот так покидают планеты. Понятно?

— Понятно. — Гвен вернулась, пригладила растрепавшиеся волосы. В глазах у нее загорелись боевые огоньки. — Однако не могли бы мы полететь с такой «скоростью», господин мой? Ты и я, вместе?

Род невольно попятился. Еще секунда — и он понял, что Гвен говорит о телекинезе.

— Ну…

За ними со все более нараставшим волнением наблюдал Йорик.

— А-а-а… вырвалось у него. — Майор, миледи, прошу вас, не принимайте поспешных решений!

— Это возможно, — сказал жене Род. — Мы бы смогли это сделать, милая, если бы соединили наши силы, но тут возникла бы еще одна маленькая проблема. — Он тактично кашлянул и указал на звезды. — Видишь ли, планета притягивает к себе не только нас с тобой. Она притягивает также и воздух, которым мы дышим. — Гвен растерянно смотрела на него. — На высоте около двадцати миль, — указав вверх, продолжал Род, — атмосфера заканчивается. Там — пустое пространство, без ветра, без воздуха. Вот почему Чорной сказала о том, что видела планету из космоса. «Космос» — это и означает пространство. Безвоздушное пространство.

Гвен медленно перевела взгляд на звезды:

— Между ними так много черноты… Но как же там может быть «пространство» без воздуха? Разве воздух — это и не есть пространство?

Род покачал головой:

— Воздух — это вещество, как вода, — только легче и не такое плотное. Воздух покрывает всю поверхность планеты, но только потому, что его удерживает сила притяжения. И чем дальше ты уходишь от поверхности, тем слабее сила притяжения, и в конце концов она становится настолько слабой, что не может удержать даже воздух. И когда это происходит, когда в пространстве нет совсем ничего, такое пространство называется «вакуумом». Это значит также, что в вакууме нечем дышать. Поэтому, милая, даже если бы мы смогли взмыть в такую высь, долго бы мы там не протянули.

Гвен оторвала взгляд от неба и посмотрела на мужа, но в глазах у нее словно бы остались звезды.

— Как дивно, — выдохнула она. — Я готова поверить тебе, господин мой. И все же я верю и в то, что вместе мы могли бы что-то придумать.

Чорной раздраженно покачала головой:

— Неужели вы не можете придумать ничего получше, чем слишком доверять мужчинам?

— Нет, — с улыбкой взглянула на нее Гвен и прижалась к Роду. — И думаю, другим мужчинам мне доверять не придется.

Роду ее слова были очень приятны, тем более что ему стало весьма не по себе из-за того, насколько быстро Гвен схватывала такие сложные понятия. Уж слишком она была сообразительна при том, что все, о чем они сейчас говорили, было совершенно чуждо тому миру, в котором жила Гвен. Роду даже начало казаться, что Гвен умнее его. Одно дело, что он понимал средневековую цивилизацию, но совсем другое — то, что Гвен, женщина Средневековья, понимала его мир.

— Ну, все, хватит болтать про космос, вакуум и преодоление гравитации, — проворчала Чорной. — У нас другая проблема: здесь надо бы осмотреться днем, а вы, майор, и ваша жена должны до рассвета вернуться в город.

— Ну, тут-то как раз все ясно. Должны остаться либо вы, либо я, — вмешался Йорик. — И если вы извините меня за мой мужской шовинизм…

— Не извиню, — резко бросила Чорной. — Я вам уже говорила: у меня есть опыт общения с вольмарцами. Со мной все будет в порядке, можете мне поверить — тем более что я никогда не скрывала от туземцев, что мне не очень-то нравится, как ведут себя колонисты. Вольмарцы меня слушали и мало-помалу стали относиться ко мне теплее. Нет-нет, не то чтобы они стали ко мне подкатываться, не переживайте. У них свои понятия о красоте, и я их идеалу не соответствую.

Род прикусил язык, чтобы ничего не сказать.

— Однако вольмарцы стали смотреть на меня как на возможную союзницу в лагере Шаклара. Нет, конечно, я бы ни за что не предала солдат, — заверила своих новых товарищей Чорной, и по ее лицу пробежала тень, — и надеюсь, этого не произойдет. А еще больше я надеюсь на то, что меня не заставят это сделать… Но как бы то ни было… — Она выпрямилась, ее глаза сверкнули. — Короче говоря, можете быть спокойны: со мной ничего дурного не случится. Увидимся в городе.