История спасения - Елена Другая

— Примите тогда лучше благодарность от самого Стефана Краузе, господин офицер, потому, как, сами знаете, я ничего у вас не просил…

43. Снова вместе.

Равилю очень сильно повезло, что офицер Штерн оказался настолько пьян и не понял смысла произнесенной парнем фразы. До немца просто не дошла суть намека на то, каким образом его будет благодарить Стефан, и он зацепился за последнее предложение.

— Так ты у меня ничего не просил? А я и не для тебя это делаю, — хохотнул он. — Мне вообще плевать на тебя, еврей. Пошел вон!

Равиль, испытав огромное облегчение, собрался было уже рвануть из гостиной в выделенную ему комнату для слуг, где он обитал сейчас в одиночестве, так как Штерн принципиально не держал при себе никакую прислугу. Ему вполне хватало общества Луизы и адъютантов, которые делили с ним досуг, пили, составляли компанию в развлечениях и, если было нужно, таскали его, пьяного и сраного, по всему лагерю.

Юноша уже находился у дверей, как, услышав странные звуки, обернулся и замер. Он увидел, что Отто, поднявшись с дивана, вдруг покраснел, схватился руками за горло и начал хрипеть и падать.

В момент в воспоминаниях Равиля возник образ покойного коменданта Райха, который вел себя точно так же, а после упал и неожиданно умер. Да что же это такое, что за проклятие?! Неужели и этот фашист сейчас подохнет у него на глазах? Не трудно догадаться, кого обвинят в смерти Штерна и что за этим последует!

Тем временем Отто, продолжая хрипеть и подозрительно булькать, начал валиться на пол. Охвативший парня ужас сковал тело, его будто на миг парализовало, но потом он совладал с собой и бросился к злосчастному помирающему немцу.

— Что с вами, господин офицер?

Он схватил Штерна за торс, поддерживая и стараясь не дать ему упасть.

Тем временем, господина офицера вырвало прямо на ковер, и после этого он глубоко задышал, видно, что ему сразу стало легче.

— Отведи меня в спальню, — слабым голосом попросил он юношу.

Равиль так разозлился, что был готов его убить. Вот же пьяный придурок, как напугал! Он помог офицеру добраться до кровати и лечь, убедился, что фриц вырубился, хоть дрова на нем коли, а потом окликнул Луизу, которая гуляла во дворе виллы со своей дочкой. Они вместе замыли ковер и прибрали бардак, который Штерн устроил в гостиной.

— Я подумал было, что он умирает, — жалобно бормотал парень, оправдываясь перед Луизой. — Вот был бы номер, если бы он на моих глазах испустил дух уже второй по счету комендант Биркенау! Кошмар, после этого просто так бы меня не убили. Шкуру бы содрали. Я, наверно, уже весь седой…

Луиза посмеивалась, сказав, что Отто уже не впервые напивался до мертвецкого состояния и падал там, где стоял, засыпая прямо на грязном полу.

— Совесть их мучает, вот они и пьют, как свиньи, — пояснила она.

А Равиль продолжал изнывать в безызвестности. Просыпаясь каждое утро, он с тоской смотрел в окно в ожидании Стефана. Наконец, он не выдержал и решился обратиться к Штерну с вопросом:

— Господин офицер, извините меня, но не знаете ли вы, когда же приедет господин Краузе?

— Соскучился? — пошловато усмехнулся Отто. — Он здесь уже, я имею в виду, в Освенциме. Приехал сегодня утром. Так что готовься, примчится с минуты на минуту. Закончилась моя спокойная жизнь. Принесла нелегкая седого дьявола. Тебя увидит, какой ты стал тощий, и все, мне крышка.

Равиль от этого такого долгожданного и в то же время неожиданного известия охнул и отступил. Отто Штерн, нервно одергивая на себе китель, прошествовал мимо, и юноша тут же опрометью бросился в ванную комнату для слуг.

Там он нерешительно приблизился к зеркалу. Зрелище было печальное. Он оставался ужасающе худ, правда, лицо его несколько посвежело, и глаза не выглядели столь запавшими, да и чувствовал он себя уже значительно лучше и бодрее. Но все равно внешность его была, как он считал, безнадежно испорчена. Он оторвал взгляд от зеркала и некоторое время огорченно разглядывал свои ладони, трогал огрубевшую кожу. Ссадины и мозоли уже почти зажили, но в целом кожа рук, конечно, была обезображена.

Удрученный, полный томительных и дурных предчувствий, он тщательно умылся, потом старательно отгладил свой серый костюм слуги, который постирал вчера на ночь, снял пижаму и переоделся.

Чтобы преодолеть волнение и скоротать время томительного ожидания, он решил заняться полезными домашними делами и принялся в помощь Луизе чистить картошку.

Весь день он ходил сам не свой, маялся и шатался, словно неприкаянный, из угла в угол. Чем бы он не занимался: мыл полы, топил камин, драил кастрюли, развешивал белье, колол поленья — перед глазами у него был один лишь образ его светлоглазого офицера. Какого чуда ждал Равиль? Ему самому это было непонятно. Ведь Стефан все время, что был в Берлине, считал его мертвым, а значит, мысленно с ним давно уже попрощался.

По иронии судьбы, адъютант Отто Штерна сообщил своему офицеру, что после скоропостижной смерти коменданта Райха всех слуг, находящихся у него в доме, расстреляли, о чем сам Штерн и сообщил по телефону, когда созванивался с Краузе.

Вскоре стемнело. Нервы Равиля к этому времени накалились до предела. Он сидел на своей кровати в полной темноте, вжавшись в угол. Душа его рыдала. Что-то подсказывало ему, что если он сегодня не увидит своего офицера, то они не встретятся более никогда.

Напряженно вслушивался он в лагерную ночную тишину, чутко улавливая каждый звук, будь то лай собак или же рев мотора мотоцикла патрульных, проезжающих мимо комендантской виллы. Казалось, что он даже на какое-то время задремал, прислонившись спиной к холодной стене.

От внезапного шума он распахнул глаза, зрачки его расширились, и он весь напрягся. Во дворе виллы взвыла собака, громко хлопнула входная дверь.

Стефан! Равиль сразу же узнал его голос. Душа рванулась к нему, хоть беги навстречу, одновременно вдруг все существо его охватил такой страх, что захотелось спрятаться.

Тяжелые шаги. Дверь распахнулась. Стефан стоял в проеме, освещенный светом. В темной комнате он не мог увидеть Равиля, который, натянув одеяло чуть не до бровей, продолжал зябко в него кутаться.

— Равиль! — тихо окликнул Стефан.

— Стефан!

В момент Равиль выбрался из-под одеяла и через секунду, слетев со своей жесткой койки, уже повис у офицера на шее. Они судорожно