Обыкновенная война - Борис Геннадьевич Цеханович

Боец оскалился в попытке улыбнуться и, не переставая тереть чугунную посудину, кивнул головой на палатку. Полог её откинулся и ко мне вышел высокий, энергичного вида сержант. Был он чисто выбрит, подшит свежим подворотничком, представился: – Заместитель командира взвода сержант Логинов.

– Где командир взвода?

– Я, командир взвода, – спокойно ответил сержант.

– А командир взвода, ранен что ли?

Сержант сдержанно улыбнулся и кивнул головой на солдата, который закончив мыть сковородку, принялся за солдатские котелки: – Нет, он живой, но приказом командира батальона я назначен исполнять эту должность, а командир взвода – вот он.

Я пристально вгляделся в неряшливого солдата и с изумлением узнал в нём лейтенанта Нахимова, который ехал со мной в эшелоне.

– Нахимов, ты что ли и почему моешь посуду? – Моему удивлению не было предела.

Лейтенант радостно и по-идиотски заулыбался: – Я, товарищ майор. Я. Приказом командира батальона действительно отстранён от командования взводом и не жалею об этом. Пусть сержант Логинов командует взводом, это у него лучше получается, чем у меня.

Я только покрутил головой и пригласил сержанта отойти в сторону: – Товарищ сержант, ну командир батальона отстранил его от должности, но почему он моет посуду, как последний солдат? На каком основании и кто его заставил? Ты, что ли? – Требовательно наехал на сержанта.

Но замкомвзвод не смутился: – Да он и есть самый последний солдат во взводе. Какой он офицер? Ходит как чмо, вечно грязный и вонючий. Совсем не моется. Про бритьё я и не говорю. Командовать вообще не может. Даже последний солдат и то лучше воюет и ведёт себя. Его даже на охрану ставить нельзя, никто ему не доверяет. А посуду он сам согласился мыть и командир батальона об этом знает – хоть какая-то польза. И ещё хочу добавить, что он своим поведением только позорит звание офицера.

Пообещав уточнить все вопросы насчёт Нахимова у командира батальона, я обговорил с ним все вопросы взаимодействия в случае нападения боевиков на него или на нас и ушёл к себе. Строительство землянки второго взвода и нашей шли полным ходом. Алексей Иванович выставил на дне вырытой канавы поперёк пустые ящики из-под ПТУРов, заполнил их землёй, выстроив вполне приличную стенку. Сверху положил несколько толстых досок и накрыл всё это большим брезентовым тентом, в результате чего получилась просторная и тёплая землянка. У деревянной стенки я поставил свою кровать, набил гвоздей для оружия и одежды, а замполит и техник поставили кровати вдоль земляных стенок. Между кроватями установили стол. Остальное место мы предоставили для оборудования нар для Чудинова, Алушаева и Торбан: они будут проживать вместе с нами. Старшину отправил на усиление в третий взвод, пусть там живёт и помогает командиру взвода. Также обустроились и остальные взвода. Всё было нормально, но меня беспокоили состояние Алушаева, его контузило и он чувствовал себя очень плохо. Кружилась голова, через каждые пятнадцать минут, он выбегал на улицу, где его в кустах сильно рвало. А получил он контузию совсем по-глупому.

Перед самым обедом мы на своём БРДМе выехали в расположение третьего взвода, для того чтобы посмотреть что там на переднем крае боевиков. Вообще, весь передний край, где мы расположились, делился на две части зелёнкой сержанта Логинова. Она-то и шла из расположения боевиков и перекрывалась палаткой мотострелков. Левая часть контролировалась вторым взводом и была скучна. Чистое поле, в расположение боевиков поле пересекал воздушный, бетонный арык, а за ним на небольшом бугре виднелся металлический тригопункт. Больше ничего не было видно и ничего не оживляло пейзаж. Справа от зелёнки в расположение третьего взвода было гораздо веселее. Недалеко от взвода, проходила асфальтная дорога; противоположным концом она уходила в молочно-товарную ферму, которая располагалась в шестистах метрах от нас. Там проходил передний край боевиков. Самих их видно не было, но постоянно посвистывали пули, выпущенные из укрытий, на которые мы практически не обращали внимания. Длинный, местами разбитый бетонный забор вокруг фермы, за ним виднелись побитые шиферные крыши приземистых зданий, а над всем этим возвышался небольшой подъёмный кран.

Алушаев начал пристреливать возможные цели из пулемётов, но из-за того, что опять не могли запустить установку для вентиляции кабины, пристрелку пришлось быстро прекратить. Газы от выстрелов скопились внутри машины и Алушаев слегка угорел. Чудинов и он вылезли из машины, сели на броне и стали, усиленно дыша чистым воздухом, вентилировать лёгкие. В этот момент к нам подехал танк с командиром танкового батальона и встал рядом с моим БРДМ, в пяти метрах. Из люка вылез Толя Мосейчук и ткнул рукой в сторону МТФ: – Боря, подъёмный кран видишь? На нём сегодня ночью засекли наблюдателя с ночником. Следят, суки, они ночью за нашими позициями. Вот сейчас мы его и сковырнём.

Толя дал целеуказание наводчику, соскочил с брони и подошёл ко мне. Алушаев и Чудинов, удобно расположившись на броне БРДМа, с интересом наблюдали за действиями танкистов с машины, а у меня даже не возникало никаких мыслей, что в той близости от танка может быть так опасно. Прогремел оглушительный выстрел и моих солдат взрывной волной от выстрела легко снесло с верха машины. Нелепо растопырив в разные стороны ноги и руки, оба пролетели по воздуху метра три и упали на землю. Чудинов упал удачно, сразу же вскочил на ноги и помчался к машине, Алушаев же встать долго не мог и когда мы его подняли, стоял неуверенно, слегка пошатываясь, и был бледен. От БРДМа доносился возмущённый мат водителя; взрывной волной выдавило оба лобовых стекла машины и они упали вовнутрь, но не разбились. Сам снаряд попал в будку подъёмного крана и она перестала существовать. Второй снаряд попал в место соединения стрелы с краном и взорвался. Даже на таком расстоянии было видно, как куски металла полетели в разные стороны, разбивая шиферные крыши. Трос порвался и стрела рухнула на землю. Третьим снарядом перебили металлические крепления, кран зашатался и медленно завалился на остатки крыши ближайшего здания. А командир батальона, с досадой в голосе. извинился передо мной, что не предупредил о недопустимости нахождения вблизи танка во время выстрела, сел на танк и укатил к себе. А когда вернулись к себе, приказал Алушаеву лечь и отдыхать, освободив его и от ночного дежурства.

Перед совещанием встретился с командиром первого батальона и с невинным выражением лица поинтересовался – Знает ли он в каких обстоятельствах проходит служба у лейтенанта Нахимова? Командир батальона тяжело вздохнул: – Боря, во-первых: он не лейтенант, а уже старший лейтенант. Во-вторых: если