Цель и средства. Политика США в отношении России после «холодной войны» - Джеймс Голдгейер

В президентской кампании 2000 года доминировали и другие проблемы, но критики Клинтона так и не смогли предложить альтернативную линию. К концу пребывания Клинтона в Белом доме стало очевидно, как мало энтузиазма вызывала его политика в отношении Чечни. Эта критика, в свою очередь, способствовала формированию негативной оценки его политики в отношении России в целом.

Буш, Брэдли, Хелмс, Макконнел, Веллстоун, Кокс и Лантос образовали довольно странный союз по чеченской проблеме. Коалиция в политическом истеблишменте США выглядела еще более странной. Наиболее значимым лоббистом по Чечне стал бывший советник президента по национальной безопасности в администрации Джимми Картера Збигнев Бжезинский. Несмотря на то что Бжезинский закончил свою службу в правительстве два десятилетия назад, он оставался одной из самых важных фигур в вопросах внешней политики, используя всю свою репутацию, интеллект и острый язык в кампании по развенчанию чеченской политики Клинтона. Эта кампания была многоплановой. Он защищал «чеченских борцов за свободу» и разносил в пух и прах администрацию Клинтона за ее согласие с российской версией событий в Чечне.

«Что делать? Начать с того, что не верить заклинаниям России, что все мы — “союзники в борьбе с Усамой бен Ладеном”. Это напоминает прежние утверждения русских о том, что “Ельцин, подобно Линкольну, пытается спасти нацию”, которые администрация Клинтона целиком проглотила. Они просто используют этот второстепенный вопрос для отвлечения нашего внимания. Терроризм в данном случае не является ни главной геополитической, ни моральной проблемой»{949}.

Бжезинский обвинил Клинтона и его внешнеполитическую команду в пособничестве геноциду. «Трагедия заключается в том, что безразличие администрации к тому, что происходит в Чечне, видимо, способствовало расширению масштабов геноцида, который совершается против чеченцев. В ходе военной кампании Кремль несколько раз делал паузы, чтобы оценить реакцию Запада, но от Клинтона он слышал только заявления о том, что тот “не симпатизирует чеченским мятежникам”. Русские воспринимали это как “зеленый свет” для своей жестокой политики, а позже президент фактически одобрил их усилия по “освобождению Грозного”»{950}.

Бжезинский пытался привлечь дополнительное внимание к проблеме Чечни через создание Американского комитета за мир в Чечне, в котором он был сопредседателем вместе с Александром Хэйгом и Максом Кампелманом. В декларации о создании комитета, поддержавшей позицию российской правозащитницы Елены Боннэр, охарактеризовавшей эту войну как «геноцид», отмечалось: «Нет оправданий бездействию. Соединенные Штаты должны немедленно принять всеобъемлющий план мер по пресечению российской агрессии, предоставить чеченскому народу гуманитарную помощь и начать процесс завершения войны путем переговоров»{951}.

В отличие от других, Бжезинский предлагал и альтернативные варианты формирования политики, включая прекращение контактов на высоком уровне между американской и российской сторонами и повышение уровня американо-чеченского взаимодействия{952}.

Американский комитет за мир в Чечне также высказал следующие рекомендации: выступить против предоставления России кредитов по линии Всемирного банка и МВФ, начать переговоры об исключении России из «восьмерки», призвать Комиссию ООН по правам человека назначить специального докладчика по Чечне, проявить инициативу в предоставлении Чечне гуманитарной помощи, призвать Группу помощи ОБСЕ по Чечне «действовать на основе своего мандата… добиваться разрешения кризиса путем переговоров»{953}. Бжезинский также выступал за предоставление прямой американской помощи на цели развития Чечни и региона в целом{954}. И наконец, Бжезинский помог в создании и финансировании чеченского представительства в Вашингтоне, которое возглавил Лиома Усманов. В последующем чеченские представительства были открыты в 11 странах.

Мало кто с такой же энергией, как Бжезинский, занимался чеченской проблемой, но его взгляды разделялись многими. Как уже отмечалось, организация «Хьюман райтс уотч» уделяла серьезное внимание документированию нарушений прав человека в Чечне. «Национальный фонд за демократию» по своему уставу не мог занимать политическую позицию по отношению к этой войне, но он оказывал активную финансовую поддержку критикам этой войны в России, включая Льва Пономарева, Сергея Григорьянца, Елену Боннэр и Общество российско-чеченской дружбы.

Частные фонды, как, например, Фонд Форда, оказывали прямую помощь критикам войны из российской правозащитной организации «Мемориал». Джеймстаунский фонд пытался привлечь внимание к чеченскому конфликту изданием еженедельного обзора событий в Чечне, который составлялся старшим научным сотрудником Гуверовского института Джоном Дэнлапом, одним из наиболее квалифицированных экспертов в этой области.

Газета «Вашингтон пост» под руководством своего нового редактора Фреда Хайата уделяла постоянное внимание чеченской войне. Помимо Хайата, заместитель редактора по редакционным статьям Джексон Даел сделал Чечню своей постоянной темой. Такое редакционное внимание не отмечалось ни в одной газете в период первой чеченской войны. Некоторые критики утверждали, что молчание Америки было не только достойно морального осуждения, но оно также ослабляло позиции лидеров гражданского общества в России, которые стремились к мирному урегулированию в Чечне{955}.

Некоторые друзья администрации без особой огласки призывали ее занять более критическую позицию. Тэлботт отмечает, что он с большим вниманием выслушивал критику по Чечне от коллег и друзей, включая Ричарда Холбрука, ученого Григория Фрейдена, российской журналистки Маши Липман и писателя Джона Ле Карре, чем предвзятые нападки{956}.

Аналитики неправительственного сектора не были едины в своем осуждении России и поддержке Клинтоном ее действий. У Ельцина и Путина, особенно на раннем этапе второй войны, на Западе оказалось гораздо больше сторонников, чем это имело место в первую войну. Бывший журналист Анатоль Ливен, освещавший первую войну с критических позиций и написавший об этом книгу, занял иную позицию по отношению ко второй войне, назвав ответ России оправданным, а морализирование американцев по поводу этой интервенции — неуместным{957}. Аналогичным образом президент Центра Никсона Дмитрий Сайме назвал критику России неоправданной:

«Клинтону надо дать премию за лицемерие. В 1994-1996 годах он говорил о «гражданской войне» в России и сравнивал Ельцина с Линкольном. Это было глупо и даже нелепо. А теперь он говорит о российской войне в Чечне после того, как чеченцы напали на русских, и учит их, что они не должны убивать невинных мирных граждан. Мы помним Косово? Мы помним секту Бранч Давидяна? Можно ли представить себе, что крупная держава допустит появление на своей территории 60 тысяч невооруженных людей без какого-либо контроля и централизованного управления? …Правда заключается в том, что русские извлекают уроки из того, что США и НАТО делали в Косово, но у них нет высокоточного оружия»{958}.

Задолго до 11 сентября 2001 г. другие критики Клинтона подчеркивали неспособность его администрации понять реальные угрозы безопасности России и Запада, исходящей со стороны террористических группировок в Чечне. Вскоре после начала войны Роберт Брюс Вэр писал: «Недавняя агрессия Чечни финансируется теми же силами международного терроризма, с которыми Запад давно ведет борьбу. Эти же силы унесли жизни американцев в Рияде, Найроби, Дар-эс-Саламе, и сегодня они уносят жизни дагестанцев»{959}.

Никто не хвалил подход Клинтона ко второй чеченской войне. Для одних реакция Клинтона была слишком слабой. Другие считали ее слишком мощной. Но никто не верил, что у команды Клинтона есть хорошо выверенная политика.

Риторика в пользу свободы печати

Так же как и в случае с Чечней, администрация Клинтона считала, что у нее было очень мало средств для эффективного влияния на драматический процесс свертывания демократии, который стал набирать обороты в эпоху Путина. Правда, администрация протестовала и даже помогла добиться освобождения Андрея Бабицкого — журналиста «Радио Свобода», но она почти ничего не сделала для защиты прав Игоря Сутягина — российского эксперта по вопросам безопасности, обвиненного в шпионаже в пользу США. В случае Сутягина и ряде других подобных дел некоторые представители администрации Клинтона заявляли, что США не имеют морального права вмешиваться во внутренние дела России.