Король драконов и Принцесса-Апельсин - Ната Лакомка

Когда они убрались, я встала на их место и точно так же выглянула во двор, стараясь, чтобы меня не заметили.

Я увидела почти ту же самую картину, что мы когда-то наблюдали с Хильдерикой – король Рихард танцевал свой диковатый драконий танец, только играл на флейте не герцог Тюнвиль, а слуга из свиты короля.

Впрочем, и сам танец был другим. В прошлый раз он был слиянием с миром – с небом, с морем, с ветром и солнцем, а сегодня…

Глаза у короля были хитро прищурены, а не мечтательно прикрыты. Он улыбался от уха до уха, прищёлкивал пальцами и время от времени похлопывал себя то по груди – слева, где у людей должно быть сердце, то, дурачась, хлопал себя по спине через плечо, будто хвалил за что-то.

Я смотрела на это чудо и чем дальше, тем больше недоумевала – этого фанфарона пытались убить, а он вместо того, чтобы заниматься расследованием, пляшет и скалится во все зубы?.. Да он идиот, а не король…

И всё же я продолжала смотреть на драконью пляску, не в силах оторваться от этого зрелища. Драконы всегда казались нам – простым людям – какими-то сверхъестественными существами, сделанными из камня и железа. Ожившие статуи, бессердечные, способные только на самые примитивные переживания – страсть обладания, и ничего больше. Но теперь я видела что-то совсем другое…

Король Рихард не был статуей. И его брат тоже не был, как оказалось. Драконы так же, как люди, могли обижаться, злиться, шутить и смеяться. Судя по тому, как довольно ухмылялся король, драконы могли ещё и радоваться. Только что могло обрадовать дракона? Нашёл сундук с золотом? Или очередную девственницу?

Сердце у меня ёкнуло от этой мысли, но тут король резко поднял голову и заметил меня. Он сразу остановился, и музыкант перестал играть, боязливо переступая с ноги на ногу. Дракон махнул рукой, приказывая ему уйти, и поманил меня пальцем, улыбаясь ещё шире.

– Топайте сюда, ваше высочество, – позвал король. – Смотрю, вы в добром здравии? Уже на ногах и с румянцем во всю щёку.

Бежать или прятаться было глупо, да я и не собиралась бежать. Зато музыкант удрал, как заяц – только пятки засверкали.

– Надеюсь, сегодня не поминальный день? Я ничего не нарушил и никого не оскорбил? – поинтересовался дракон, когда я подошла и встала у балюстрады, оперевшись на неё бедром.

– Нет, ваше величество, – отозвалась я. – Сегодня вы можете плясать, сколько душе вздумается. Но мне кажется, есть дела и поважнее плясок.

– Турнир? – хохотнул он. – Да я всё равно доблестно продул. Даже не буду играть с вами в шахматы, дорогой Альбиокко, не вижу смысла. Победитель уже определён.

– Вообще-то, речь не о турнире. Да и победитель ещё не назван, – напомнила я ему. – Не факт, что в третьем состязании выиграет кто-то из тех, кто победил в стрельбе и в скачке, поэтому…

– Ладно вам, – перебил он меня добродушно. – Победил принц Альбиокко. Неужели вы думаете, что я когда-нибудь забуду, как вы бросились защищать меня от стрелы? Безрассудный поступок, между прочим. Больше так не делайте.

– Почему? – вырвалось у меня.

Он был странный сегодня – король Рихард. Глаза лукаво поблескивали, и в них я видела что-то совсем другое… совсем не то, что раньше… Он не был каменной статуей. Он был… слишком живым, слишком человеком… Озорным, насмешливым и весёлым… Вот и сейчас он, казалось, с трудом сдерживался, чтобы не расхохотаться во всё горло. Как мальчишка, который решил подшутить, и теперь ждёт удобного момента…

– Что за вопрос? – Рихард встал рядом со мной, поставив локти на перила балкона. – Вы же знаете, что драконы неуязвимы. Я бы этот арбалетный болт прожевал и выплюнул. А вот вам пришлось бы плохо, если бы не счастливая случайность. Так что давайте договоримся, принц. При следующем покушении на меня вы шлёпнитесь на животик и будете лежать тихо, прикрывая голову. А я уж сам как-нибудь разберусь.

– Какое геройство, – заметила я, задетая его покровительственным тоном. Потому что получалось, что мой благородный подвиг был для него глупостью, а не подвигом. – Пережевать и выплюнуть, говорите? – продолжала я сухо. – Откуда тогда у вас шрам на шее? Стрела не в то горло попала?

Он перестал скалиться, криво усмехнулся и почесал шею под подбородком.

– И шрамы у вас на лице, – я указала на свою щёку, постеснявшись тыкать пальцем в короля. – Что-то они не исчезают, как все ваши остальные раны.

Я не слишком рассчитывала, что король разоткровенничается. И если скажет, что подобные расспросы сильно смахивают на попытку разузнать слабые стороны драконов, то я отвечу ему…

– Шрам на шее – от стрелы, – сказал Рихард, переводя взгляд с меня на морской горизонт. – Это после Нантской битвы. Слышал про такую?

Он опять перешёл на «ты», и я не знала, считать это хорошим знаком или не очень.

– Допустим, слышал, – сказала я осторожно. – Тогда в морской битве драконы победили флот прежнего короля.

– Тогда я схлопотал стрелу в горло, – пояснил король. – Простую стрелу, может, и не заметил бы. Но люди подготовились. Герцог Дармартен выстрелил в меня стрелой, смоченной в крови дракона. Только дракон может навредить дракону. Я не знаю, чья это была кровь. Может, моего отца, которого люди замучили до смерти, пытаясь вызнать, где наша последняя крепость. Может, кровь моего деда… Я до сих пор не знаю, что с ним случилось. Скорее всего, люди убили его и закопали где-нибудь по-тихому. Но одно я знаю точно – не от них прежний король узнал, что мы прячемся на острове.

Он замолчал, а я не знала, что сказать. Признаться, люди совсем иначе рассказывали историю о Нантском сражении.

– Почему не скажешь, что тебе жаль? – спросил Рихард, поворачивая голову, и солнечные лучи осветили его чёрные глаза до самого донышка – будто полированный гагат превратился в огранённый чёрный алмаз.

– А шрамы на щеке? – не ответила я на его вопрос.

– Это мне племянничек удружил, – Рихард скривился, но не злобно, а с досадливой насмешкой. – Змеёныш решил стать королём, но получил хороших тумаков и передумал мечтать о королевской власти. Но красоту мне попортил. Шрамы от драконьих когтей – это