Секрет нашего успеха. Как культура движет эволюцией человека, одомашнивает наш вид и делает нас умнее - Джозеф Хенрик

точный захват между большим и остальными пальцами, при помощи которого мы манипулируем орудиями, когда нужна точность и аккуратность. Такая конфигурация позволяет нам, в отличие от остальных человекообразных обезьян, вдевать нитку в иголку и хорошо обтесывать каменные орудия, которым вскоре предстояло появиться среди палеоархеологических находок. В отличие от шимпанзе, большие пальцы рук некоторых (по меньшей мере) австралопитеков удлинились, а кончики пальцев стали шире, что существенно улучшило пинцетный захват. Кроме того, на костях заметно место, где крепилась мышца под названием flexor pollicis longus — длинный сгибатель большого пальца кисти. Эта мышца у современных человекообразных обезьян или недоразвита, или отсутствует. Появились и другие изменения, которые стабилизировали, укрепляли и совершенствовали пинцетный захват у австралопитеков, в том числе такие, которые придавали их кистям человеческую способность складываться горстью и проделывать другие хватательные движения, на которые обезьяны не способны[425]. Эти анатомические изменения у австралопитеков, по-видимому, стали коэволюционным ответом на жизнь в мире, где изготовление и применение орудий уже играло гораздо более важную роль, чем мы наблюдаем у современных обезьян[426].

Разумеется, нельзя забывать о скептицизме. Это необязательно была генетическая эволюция, движимая культурой. Орудия, которые двигали этими эволюционными изменениями в анатомии рук наших предков, могли быть просто продуктом индивидуальной смекалки: может быть, каждый австралопитек самостоятельно придумывал, как пользоваться орудиями, а социальное обучение в этом не участвовало. Такое нельзя исключать, но это означало бы, что эти обезьяны сильно отличались от всех современных обезьян и от людей, у которых применению орудий, даже самых простых, способствует социальное обучение.

Первые каменные орудия появляются в палеоархеологической летописи примерно 2,6 миллиона лет назад. Они называются олдувайскими (от названия ущелья Олдувай в Танзании) и представляют собой не просто камни, которые применялись в качестве орудий, а камни, которые нарочно обрабатывали, чтобы сделать из них резаки, скребки, молотки и остроконечники. Подробный анализ и эксперименты, в ходе которых изготавливались и применялись новые версии таких орудий, показывают, что разные орудия предназначались для разных задач: чтобы отрезать мясо от туш крупных млекопитающих, дробить кости и доставать костный мозг, выскабливать шкуры, колоть орехи и срезать густую траву и тростник. Кости животных, найденные в этих местонахождениях, ясно показывают, что носители олдувайской культуры даром времени не теряли. Они разделывали жирафов, газелей, буйволов, а иногда и слонов. Их орудия делались из самых разных пород, включая обсидиан, известняк и кварц, которые нередко переносились на 10–20 километров от места своего происхождения[427].

Не забывайте, что я здесь привожу самую раннюю датировку этих орудий и анатомических изменений. Поскольку вероятность, что ученым случайно попались действительно самые ранние экземпляры чего бы то ни было, равна, в сущности, нулю, можно быть совершенно уверенными, что все, о чем мы говорим, появилось раньше указанной даты.

Таблица 15.1. Данные, позволяющие судить о начале кумулятивной культурной эволюции

Древнейшие олдувайские орудия выглядят не слишком внушительно, но простота их обманчива: научиться делать их как следует очень трудно. Скалывающие удары, при помощи которых их изготавливают, нужно наносить точно, под нужным углом и при этом с силой. Умелые олдувайские мастера даже на таком примитивном уровне должны были овладеть множеством приемов работы с разными материалами, в том числе умением исправлять повреждения ядрищ, которые постоянно случаются в процессе изготовления орудий. Человекообразные обезьяны, даже когда у них есть наставник-человек и сильная мотивация заострить камень, чтобы добыть пищу, не могут научиться делать каменные орудия тем же способом и с таким же мастерством, как носители олдувайской культуры. Знаменитому бонобо Канзи (бонобо — разновидность шимпанзе), сумевшему овладеть языком, давали камни, а человек, умевший делать орудия, показывал ему олдувайские приемы. Однако у Канзи не хватило ловкости, чтобы применить эти приемы, поэтому он придумал собственный метод: со всей силы швырял камни об пол или о другие камни. Потом он искал среди обломков подходящий, с острым краем. Эти обломки помогали ему достичь намеченной цели, однако анализ произведенных им каменных обломков показал, что им недостает многих ключевых признаков олдувайских каменных орудий[428].

Примерно 2,4 миллиона лет назад в Африке появилась прямоходящая обезьяна с более крупным мозгом (около 630 см3). Этих обезьян — а их, возможно, было больше одного вида — принято считать первыми представителями нашего рода Homo, поэтому я буду называть их общим термином “ранние Homo”. У ранних Homo челюсти и щечные зубы (моляры и премоляры) были меньше, а эмаль на зубах тоньше. Эти особенности наводят на мысль, что их анатомия реагировала на распространение ноу-хау по обработке пищи, в которой, вероятно, играли свою роль олдувайские орудия. Возможно, кроме каменных орудий, у них были и деревянные, входившие в корпус культурных знаний. Такое ноу-хау облегчало поиск и сбор корней и корнеплодов, добычу и обработку (резку, рубку, растирание) мяса и костного мозга, поиск и извлечение термитов, муравьев, яиц, грызунов и меда. Знание о сезонном нересте, а также обладание дубинками и простыми копьями, возможно, позволяло ранним Homo добывать крупную рыбу, поскольку на многих местах ранних стоянок находят рыбьи кости. Подобным же образом черепашьи панцири указывают на то, что ранние Homo, вероятно, научились переворачивать черепах, а потом раскалывать их панцирь. Доступ к таким богатым ресурсам и умение обрабатывать подобную пищу, возможно, проложил путь и к увеличению мозга, поскольку стали доступны новые источники энергии и при этом снизились энергозатраты на то, чтобы откусывать и разжевывать пищу коренными зубами и челюстями и медленно расщеплять и переваривать ее во рту, желудке и тонком кишечнике[429].

В какой-то момент на этом раннем этапе в результате мутации в седьмой хромосоме у наших предков, вероятно, отключился ген MYT16. У современных приматов этот ген помогает нарастить массивную жевательную мускулатуру, охватывающую череп, что позволяет пережевывать грубую пищу и очень сильно кусаться. У людей этот ген дезактивирован, поскольку нам больше не нужны мощные мышцы, которые он помогает вырастить. Естественный отбор поддержал бы такую дезактивацию лишь при условии, что у обезьяны, у которой она произошла, уже были орудия и приемы, позволяющие получать высококачественную пищу или обрабатывать ее (скажем, каменные резаки), а также для нападения и обороны (копья, дубинки), поэтому развитые жевательные мышцы превратились просто в балласт. Поскольку содержание таких мышц обходится дорого, естественный отбор избавится от них, если у него есть чем их заменить[430]. Австралопитеки в этом отношении особенно интересны, поскольку некоторые виды, сосуществовавшие с ранними Homo, обзавелись массивными челюстями