Сады Луны - Стивен Эриксон

— До скорого, Миза.

Значит, Жаль нашла человека Опоннов — слишком уж легко. И он как-то связан с этим Круппом. Слишком просто. Очень подозрительно.

— Милый паренёк, — заметила Миза. — Мы с Ирильтой за ним приглядываем, сечёшь?

Жаль опёрлась на стойку, не сводя глаз с кружки. Здесь нужно играть очень осторожно. Прорыв магии Тени в ответ на силу Монеты был необдуманным, глубоко инстинктивным.

— Секу, Миза, — ответила девушка. — Не заморачивайся. Лады?

Миза вздохнула.

— Лады. Ну что, а теперь возьмём дешёвое пойло. Нахал? Нацеди-ка нам даруджийского пива. В глиняную посуду, если ещё не всю побили.

Под стеной Второго яруса со стороны Озёрного квартала скорчилась Умникова корчма — излюбленное местечко моряков и рыбаков. Стены корчмы были выложены из грубого песчаника, с годами она слегка покосилась назад, словно отшатнулась от улицы. Теперь забегаловка опиралась на Вторую стену — точно так же, как и жалкие лачуги да хижины, выстроенные, по большей части, из плавникового леса и обломков обшивочных досок, которые нет-нет да и выносило на берег после очередного кораблекрушения на Кротовом рифе.

С закатом в Даруджистан пришёл лёгкий дождь, с воды на берег пополз туман. За озером сверкнула молния, но слишком далеко, чтобы услышать гром. Калам вышел из Умниковой корчмы ровно в тот миг, когда местный «серолицый» поднёс горящий смоляной фитиль к ближайшему газовому фонарю, открыв сперва медный клапан. Вспыхнуло яркое голубое пламя. Калам задержался у дверей корчмы, глядя, как странный, облачённый в серый балахон человек двинулся к следующему фонарю. Убийца покосился на небо и зашагал вверх по улице. Он добрался до последней лачуги, пристроившейся к хитрому выступу ярусной стены, и вошёл.

На земляном полу в центре комнаты сидел, скрестив ноги, Быстрый Бен.

— Ну как, повезло?

— Нет. Гильдия залегла на дно — понятия не имею почему. — Калам подошёл к дальней стене и уселся на свой спальный мешок. Он облокотился на старый неровный камень и посмотрел на товарища. — Может, городской Совет решил убрать местных убийц?

Глаза Быстрого Бена сверкнули в полутьме.

— Хочешь сказать, они предвидели, что мы захотим с ними связаться?

Калам отвёл взгляд.

— Не думаю, что они совсем идиоты. Должны же понимать, что это обычная малазанская тактика. Предложи Гильдии контракт, от которого она не сможет отказаться, а потом сиди себе да любуйся, как местные заправилы дохнут, словно мухи. Скворец предложил план. Дуджек одобрил. Эти двое говорят на языке старого Императора, Бен. Старик небось сейчас ухохатывается где-то в аду.

Чародей поёжился.

— Неприятная картинка.

Калам пожал плечами:

— Только это всё теория, если мы не найдём хоть одного местного убийцу. Где бы они ни спрятались, но не в Озёрном — это я точно говорю. Я лишь одно загадочное имя услышал — Угорь. Но он — не убийца, а кто-то другой.

— И куда теперь? — спросил Быстрый Бен. — В Гадробийский квартал?

— Нет. Там сплошь крестьяне и пастухи. Худово семя, да одной вони хватит, чтоб его из списка вычеркнуть. Двинем завтра с утра в Даруджийский. — Калам помолчал. — А у тебя что?

Быстрый Бен склонил голову. Ответил он едва слышным шёпотом.

— Почти готово.

— Скворец чуть языком не подавился, когда твоё предложение услышал. Я тоже, кстати. Ты же в змеиное кубло полезешь, Бен. Оно того стоит?

— Не уверен. — Быстрый Бен поднял глаза. — Лично я бы предпочёл, чтобы мы просто бросили всё да сбежали — от Империи, от Даруджистана, от войны, от всего. Но поди-ка убеди в этом сержанта. Он же верит в идею, а таких своротить сложнее прочих.

Калам кивнул.

— Честь, верность, вся эта безмерно дорогая чепуха.

— Точно. Поэтому будем делать так — другого выхода у нас нет. Локон окончательно свихнулся, это уже опасно. Но мы его можем использовать ещё один раз. Сила привлекает силу, и если повезёт, гибель Локона именно это и сделает. Чем больше Взошедших мы вовлечём в драку, тем лучше.

— Всегда думал, что именно этого лучше избегать, Бен.

Чародей натянуто улыбнулся.

— Это ты мне говоришь? Но в данном случае чем больше неразбериха и хаос, тем лучше для нас.

— А если Тайшренн пронюхает?

Улыбка Быстрого Бена стала только шире.

— Тогда мы все погибнем значительно раньше. Такие дела.

Калам невесело хохотнул.

— Такие дела.

Чародей склонил голову набок.

— Солнце ушло за горизонт. Пора начинать.

— Мне уйти? — спросил Калам.

Быстрый Бен покачал головой.

— Нет, на этот раз ты мне нужен здесь. Если не вернусь, возьми тело и сожги. Пепел развей на четырёх ветрах и прокляни моё имя от всего сердца.

Калам молчал. Потом тихо прорычал:

— И сколько ждать?

— До рассвета, — ответил Быстрый Бен. — Ты же понимаешь, о таком я могу попросить только самого близкого друга.

— Понимаю. Давай, приступай уже, Худово семя.

Быстрый Бен взмахнул рукой в сложном магическом жесте. Вокруг чародея развернулся круг огня, бьющего прямо из земли. Бен закрыл глаза.

Каламу почудилось, что его друг будто усох, словно из него ушла важнейшая часть жизни. Шея чародея хрустнула, когда он упёрся подбородком в грудь, дыхание сорвалось с губ тихим, неспешным шипением. Кольцо пламени вспыхнуло, а затем приугасло, осталось только слабое свечение на земле.

Калам вытянул ноги и скрестил руки на груди. В наступившей тишине он принялся ждать.

Бледный Мурильо вернулся к столу и сел.

— С телом сейчас разберутся. — Он покачал головой. — Кто бы ни убил Шерта, это был профессионал, притом суровый. Точно в глаз…

— Довольно! — воскликнул Крупп и всплеснул руками. — Видишь ли, любезный Мурильо, Крупп сейчас кушает, и, по стеченью обстоятельств, Крупп обладает весьма чувствительным желудком.

— Шерт, конечно, был дурак, — продолжал Мурильо, не обращая на Круппа внимания, — но не настолько, чтобы напроситься на такую жестокость.

Крокус молчал. Он видел кровь на кинжале той темноволосой женщины.

— Кто знает? — Крупп заиграл бровями. — Быть может, он стал свидетелем некоего ужасного ужаса. Быть может, его просто раздавили, как человек давит сапогом очаровательного мышонка. Случайно.

Крокус оглянулся. Снова нашёл глазами эту женщину — у стойки, рядом с Мизой. Одета в простые кожаные доспехи, у пояса — простая тонкая шпага. Она напомнила юноше наёмников, которых тот часто видел в детстве на улицах города. Багровая гвардия — на пять сотен солдат, мужчин и женщин, ни единой блестящей пряжки.