Гувернантка - Венди Холден

— Все равно не понимаю, чем я могу тут помочь.

Томми склонился к ней. В его черных глазах полыхнул хитрый огонек.

— О, довольно многим! У меня есть план. Принцесса Елизавета не может писать такие статьи лично, в этом вы абсолютно правы. Но можно ведь написать серию материалов о принцессе чужими силами.

Кровь громко застучала у Мэрион в ушах.

— Так вот к чему вы клоните… Вы хотите, чтобы их написала я? — Ей вспомнились все те бесчисленные письма, которые она писала матушке. И бесконечные, пустые дни. Теперь ей наконец выдалась возможность заполнить эту пустоту. Обрести цель в жизни. — С удовольствием! — ответила она, впервые за многие месяцы ощущая приток радости и вдохновения.

Томми вытянул бледную руку, прервав ее восторги.

— Нет, не вы. Об этом и речи быть не может! — с неподдельным изумлением сказал он. — Миссис Гульд уже наняла автора, причем за кругленькую сумму, насколько я понимаю.

Мэрион застыла на месте. О деньгах она в тот миг вообще и не думала.

— И кого же?

— Одного моего хорошего приятеля. Его зовут Морра. Дермот Морра. Славный парень. По пути в Африку мы с ним только и делали, что в шахматы играли. Да и когда плыли обратно — тоже.

В Африку, стало быть. Выходит, этот самый Дермот Морра отправился с королевской семьей в путешествие, в которое ее, Мэрион, взять не удосужились. Это имя ни о чем ей не говорило, но то, что Томми не погнушался сыграть с этим человеком в шахматы, само по себе значило, что тот отнюдь не из простого народа.

— И королева согласна, чтобы статьи писал именно он? — спросила Мэрион. В конце концов, что этот Морра знает о Лилибет? — Я воспитывала принцессу Елизавету долгих шестнадцать лет. Лучше меня ее не знает никто!

Она думала, что эти слова оскорбят Томми, но он только многозначительно кивнул.

— Вот именно. Поэтому вам надо поговорить с Моррой, рассказать ему все, что вы знаете. Из этих сведений он и составит статью.

Глава шестьдесят третья

— Доброе утро, мисс Кроуфорд, — с улыбкой поприветствовал ее служащий полиции Букингемского дворца. — Давненько мы вас не видали!

Мэрион расправила плечи.

— Теперь я — миссис Бутлей, констебль Дженкинс. К вашему сведению, я во дворце больше не работаю.

Он смерил ее многозначительным взглядом.

— Для меня вы навсегда останетесь мисс Кроуфорд. А распрощаться с дворцом невозможно. Это вы и сами знаете.

До чего же странно было вновь вернуться в эти просторные красные коридоры, в комнаты, украшенные позолоченной лепниной… Впрочем, пускай истинные масштабы дворца и стерлись из ее памяти, людей, служивших здесь, она не забыла. А они, если судить по констеблю Дженкинсу, не забыли ее.

Горничные учтиво закивали и заулыбались при виде Мэрион, как и лакеи. Вдалеке показались знакомые фигуры. Среди них был и мистер Линнет, который каждый день приходил во дворец, чтобы наполнить королевские вазы цветами. Завернув за угол, она заметила человека, в чьи обязанности входило ежедневно заводить сотни дворцовых часов — лицо его она помнила отчетливо, а вот имени, увы, не знала вовсе. И наверняка в эту самую минуту по одному из дворцовых коридоров спешил по своим делам королевский крысолов.

Пока Мэрион шла следом за королевским пажом, ее ни на миг не отпускала щемящая ностальгия. Как-никак, она прожила здесь целых тринадцать лет! Каждый уголок был ей знаком и пробуждал в памяти свои воспоминания. В ушах так и стояли радостные крики маленьких принцесс, беззаботно бегавших по коридорам мимо премьер-министров и принцев, пришедших с визитом. Зачастую Мэрион вовсю участвовала в этих веселых играх. Прав был полицейский: распрощаться с дворцом и впрямь невозможно.

Она подождала, пока паж сообщит королеве о ее визите.

— Миссис Мэрион Бутлей, ваше величество, — объявил тот.

Вопреки своему обыкновению, королева сидела не за столом, а на обитом ситцем диванчике, у камина, в котором вовсю бушевал огонь. На ней было элегантное платье ее любимого лавандового оттенка, а на шее поблескивали жемчужные нити. На маленьком, отполированном до блеска столике рядом с диваном лежала почти опустевшая коробка шоколадных конфет.

Королева со вздохом отложила номер «Таймс», который просматривала.

— Ну и новости, Кроуфи! Одна хуже другой! Стараниями Криппса[96] фунт обвалился, так что теперь рационирование станет еще суровее! А этот злодей Мао Цзэдун чего стоит? Представьте себе, он объявил Китай коммунистической республикой!

— Да, мэм, я об этом слышала, — отозвалась Мэрион.

Она и сама внимательно читала прессу — это был один из немногих способов скоротать безрадостные дни.

Королева одарила ее улыбкой и похлопала по свободному местечку на диване.

— Ну что же вы, Кроуфи, присядьте со мной! Давайте на время забудем о несчастном мире со всеми его тяготами!

От этого теплого приветствия у Мэрион чуть ноги не подкосились. Она сразу узнала любимый тактический прием королевы, а на память тут же пришло множество подобных разговоров. Сердце встревоженно заколотилось в груди. Она горько жалела о том, что супруг не может вместо нее приблизиться к этой женщине, сидящей на диванчике, и поговорить с ней.

Стоило двери их домика захлопнуться за Ласеллсом, как все беспокойство, злость и отчаяние Джорджа точно рукой сняло. Он подслушал весь разговор супруги с Томми и, придя в дикую ярость, заявил, что писать о принцессе Елизавете должна сама Мэрион и никто больше. Что она обязана пойти к королеве и получить от нее лично разрешение, ранее данное Дермоту Морре. По мнению Джорджа, Дермота выбрали вовсе не потому, что он хоть что-то смыслит в этом деле, а из-за аристократического происхождения. Получается, что Мэрион, прекрасно знавшую Лилибет и ее жизнь, сочли недостойной писать о ней заметки, потому что она, видите ли, из прислуги. И это после стольких лет верной службы! Просто уму непостижимо!

Тогда Мэрион согласилась с этими доводами. Возмущение Джорджа пробудило праведный гнев и в ней самой. И теперь, опустившись на краешек дивана, она пыталась вновь погрузиться в это состояние. Она ненароком наступила на что-то — как вскоре выяснилось, на чью-то лапку. Из-под дивана донесся недовольный визг.

— Крекерс в своем репертуаре, — улыбнулась королева.

— Какой крекер, ваше величество? — спросила Мэрион, не сумев скрыть замешательства.

— Да не крекер, а Крекерс! Пса моего так зовут! — воскликнула королева и звонко расхохоталась.

А Мэрион между тем задумалась, как это все понимать: то ли она снова невольно выставила себя дурочкой перед королевой, то ли та нарочно это подстроила, чтобы поглумиться. Начало беседы складывалось из рук вон плохо.

Утерев слезы,