Комментарии к «Евгению Онегину» Александра Пушкина - Владимир Набоков

Скорее галантная во французском духе, чем непристойная, хотя и изобилующая национальными реалиями, связанными с буйством, эта маленькая пикантная эпопея была сочинена в апреле 1811 г. и, вызывая веселье, ходила в рукописных списках среди литераторов и «bons vivants» <«гуляк»>, которые заучивали ее наизусть так старательно, что в 1815 г. один русский дипломат (барон П. Шиллинг), испытывая русское оборудование для литографии в Мюнхене, ненароком напечатал ее текст, восстановленный им по памяти, став, таким образом, первым издателем этой поэмы![65] Второе издание, вышедшее в Лейпциге в 1855 г., было воспроизведено с любезно предоставленного автором в 1830 г. рукописного экземпляра. В России первое издание поэмы осуществил Бурцев в 1901 г. в Петербурге. Для настоящего комментария я воспользовался московским изданием 1918 г. (издательство «Библиофил») и петербургским 1922 г. (издательство «Атеней»),

Поэма начинается так:

Ох! Дайте отдохнуть и с силами собраться!Что прибыли, друзья, пред вами запираться?Я все перескажу: Буянов, мой сосед,Имение свое проживший в восемь летС цыганками, с блядьми, в трактирах с плясунами,Пришел ко мне вчера с небритыми усами,Растрепанный, в пуху, в картузе с козырьком,Пришел — и понесло повсюду кабаком.

Этот «опасный сосед» (опасный потому, что развеселые гуляки вовлекают своих друзей в пренеприятные истории) приглашает рассказчика в публичный дом отведать прелестей молодой проститутки Варюшки, которая, однако, оказывается больна сифилисом, как сообщает женщина постарше, с которой рассказчик, в конце концов уединяется; осуществить свое намерение ему не дает пьяный скандал, затеянный Буяновым. Хотя поэма написана свободно льющимся, приятным слуху разговорным языком, она далеко не является шедевром, каким ее привыкли считать. Читатель заметит, что Буянов, буян и скандалист, еще не остывший от любовных игр с Варюшкой, не только приглашен племянником Василия Пушкина («двоюродным братом» поэтического чада своего дядюшки) на Татьянины именины, но и получает возможность в главе Седьмой, XXVI, 2, искать руки Татьяны и упоминается ее матерью как возможный кандидат в женихи. В благодарность племяннику за любезность, проявленную в отношении Буянова, Василий Пушкин упоминает Татьяну в никчемной, написанной четырехстопным ямбом поэме «Капитан Храбров» (1829), в которой посетившая капитана барышня говорит:

Я очень занимаюсь чтеньем,И романтизм меня пленил.Недавно Ларина ТатьянаМне подарила Калибана.

Имеется в виду, как я полагаю, драматическая шутка в двух действиях Кюхельбекера «Шекспировы духи» (С.-Петербург, 1825), которую Александр Пушкин обсуждает в черновике письма к Кюхельбекеру (первая неделя декабря 1825 г.: «Зато Калибан — прелесть»), его, однако, так и не получившему — он был арестован за участие в декабрьском восстании (14 дек. 1825 г.).

Задолго до написания «ЕО» наш поэт в письме к Вяземскому от 2 янв. 1822 г. из Кишинева в Москву сформулировал свое мнение о поэзии дядюшки: «…скоро ли выйдут его творенья? все они вместе не стоят Буянова; а что-то с ним будет в потомстве? Крайне опасаюсь, чтобы двоюродный брат мой не почелся моим сыном — а долго ли до греха…».

10 Такая деталь, как «пух», часто встречается в изображении того или иного бесшабашного русского человека, пользующегося дурной славой; наличие пуха вызвано тем, что этот человек спал в одежде среди пьяниц, в постели с дырявыми подушками и перинами, в комнате с неметеными полами. Элтон понял выражение «в пуху» как «с лицом, облепленным пухом», а мисс Рэдин предложила еще более смехотворный вариант — «небритый»! Сполдинг переиначил «пух» на «подбитый ватой сюртук», а мисс Дейч осыпала пухом волосы Буянова.

XXVII

   Съ семьей Панфила Хорликова   Пріѣхалъ и мосье Трике,   Острякъ, недавно изъ Тамбова, 4 Въ очкахъ и въ рыжемъ парикѣ.   Какъ истинный Французъ, въ карманѣ   Трикѣ привезъ куплетъ Татьянѣ   На голосъ, знаемый дѣтьми: 8 Reveillez vous, belle endormie.   Межъ ветхихъ пѣсенъ альманаха   Былъ напечатанъ сей куплетъ;   Трике, догадливый поэтъ,12 Его на свѣтъ явилъ изъ праха,   И смѣло — вмѣсто belle Nina —   Поставилъ belle Tatiana.

1 Панфила Харликова. Панфил — простонародная форма имени Памфилий (сирийский святой). Харликов — комедийная фамилия, произведенная от «харло», диалектной формы слова «горло» (ср. фр. «gosier»), от которого происходит глагол «горланить» (или «харлить»), означающий «говорить во всю силу голоса» («à plein gosier»).

6 куплет. Это не «куплет» (представляющий собой два рифмованных стиха) в английском понимании, а строфа, состоящая из нескольких строк, часто с рефреном. Пушкин действительно использовал термин «куплет» для обозначения строфы «ЕО» (французское употребление слова). (См. также коммент. к главе Четвертой, XXXV, 8).

8–13 Réveillez vous, belle endormie... belle Niná <Проснитесь, спящая красотка… прекрасная Нина>. Любопытно заметить, что в известном смысле Татьяна — настоящая соня и так и не просыпается, будучи погружена в свой волшебный сон, предсказавший появление гротескных гостей.

Здесь имеется в виду одно из множества подражаний стихотворению «La Belle Dormeuse» («Прекрасная сонливица», ок. 1710), автором которой считается Шарль Ривьер Дюфрени (1648–1724), сочинявший (согласно утверждению Филоксены Буайе) мелодии для своих песен, не зная нотной грамоты, и напевавший их композитору Никола Раго де Гранвалю (1676–1753), который перекладывал их на ноты. Первая и третья строки первого четверостишия (согласно мнению Томашевского, «Пушкин и его современники», VII, [1917], 67): «Réveillez-vous, belle endormie» и «Dormez profondément, ma mie» <«Засните глубоким сном, моя милая»> — входили, соответственно, в вариант, который, возможно, имел в виду Пушкин. Текст, опубликованный Буайе в книге «Малые французские поэты» (1869), III, с. 129, таков:

Réveillez-vous, belle dormeuse,Si ce baiser vous fait plaisir;Mais si vous êtes scrupuleuse,Dormez, ou feignez de dormir.

Craignez que je ne vous réveille,Favorisez ma trahison;Vous soupirez, votre coeur veille,Laissez dormir votre raison.

Pendant que la raison sommeilleOn aime sans y consentir,Pourvu qu'amour ne nous réveilleQu'autant qu'il faut pour le sentir.

Si je vous apparais en songeProfitez d'une douce erreur;Goûtez le plaisier du mensonge,Si la vérité vous fait peur.

<Проснитесь, прекрасная сонливица,Если этот поцелуй вам понравится,Но если вы так уж щепетильны,То спите или притворитесь, что спите.

Бойтесь, чтобы я вас не разбудил,Благоприятствуйте моему обману;Вы вздыхаете, ваше сердце бодрствует,Пусть же ваш разум спит.

И пока разум дремлет,Люди любят, не сообразуясь с ним,Лишь бы только любовь нас не разбудилаИ была бы достаточно сильной, чтобы чувствовать ее.

И если я явлюсь вам во сне,Воспользуйтесь сладостной ошибкой;Испробуйте наслаждение обмана,Если вы страшитесь истины>.

Жюльен Тьерсо в «Chansons populaires recueilles dans les Alpes françaises (Savoie et Dauphiné)» <«Народные песни, записанные во Французских Альпах (Савойя и Дофинэ)»> (Гренобль и Мутьер, 1903), с. 243, относит публикацию первой строфы приведенной баллады к выходу в свет сборника «La Clef des Chansonniers, ou Recueil des vaudevilles depuis cent ans et plus» <«Ключ для певцов, или Сборник песенок-куплетов за последние сто лет и более»> (Баллар, 1717) и сомневается в авторстве Дюфрени, которому баллада приписывается в «L'Anthologie française» <«Французской антологии»> (1765). Тьерсо цитирует также вместе с музыкой полдюжины строф так называемой «народной песни» (т. е. искаженного анонимного отзвука индивидуального творчества), которая, как он считает, лежит в основе темы и мелодии стихотворения, помещенного во «Французской антологию». Оно начинается (как в главе Пятой «ЕО», XXVII, 8):

Réveillez-vous, belle endormie,Réveillez-vous, car il est jour;Mettez la tête à la fenêtre:Vous entendrez parler de vous!

<Проснитесь, прелестная сонливица,Проснитесь, ведь день уж наступил;Взгляните из окон:Вы услышите, что о вас говорят!>

В Россию, однако, попало более отшлифованное изделие. Слова в нем словно тронуты пуховкой жеманного сластолюбия, столь типичного для эпохи Дюфрени, но мелодия отличается изяществом и к 1820 г. давно стала любимым произведением издателей песен для детей и молодых девиц. К тому времени строки оригинала (слабый отголосок которых слышится в письме Татьяны, например, в строках 39 и 62) были забыты и заменены в различных носящих характер поздравления аранжировках более скромными: