Тремор - Каролина Эванс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таня кивнула ему. Аккуратно порезав бифштекс, она принялась медленно пережевывать кусочки. Дмитрий позвал официанта, и тот, заложив руку за спину, подлил им еще вина. — За успех на первой выставке, — предложил он тост. После звонкого удара оба сделали большой глоток. На мгновение слова потерялись в воздухе. — Я не ожидала, что будет так много народу, — призналась Таня. — Художники обычно долго добиваются, чтобы кто-то заметил их. — Только не те, кому суждено ими быть, — улыбнулся Дмитрий. Его карие глаза излучали бархатное, почти укутывающее, тепло. Таня невольно засмотрелась на них. — И как ты понимаешь, кому суждено? За кого ты обычно берешься? Он задумчиво коснулся подбородка пальцами. — За уникальность. За необычное видение и талант. Когда я вижу это в работах, то приглашаю художника на встречу. Тогда мне становится окончательно ясно, сможет ли он дать, то, что нужно миру. — Но с тобой мы не виделись, — мягко возразила Таня. — Да, но я давно знаю Крис. Она так отзывалась о тебе, что я ограничился только твоими картинами. — А как вы познакомились с ней? Дмитрий усмехнулся. Он отложил в сторону тарелку, и официант тут же подошел, чтобы забрать ее. — Это было лет… семь назад. Тогда она в первый раз выиграла конкурс и поехала в лагерь к Хуану. В пятнадцать лет, можешь себе представить? Таня в изумлении смотрела на него. — В тот год я был в составе жюри. Увидев ее работу, я подумал, что она гораздо старше. Уже тогда у нее была безупречная техника. Уже был свой стиль. Ее единогласно признали лучшей, и я решил приехать в лагерь, чтобы взглянуть на нее. Я был уверен в подделке документов — рост около 180 см, тело уже было сформировано, да и одета она была довольно броско. — Все, как и сейчас, — улыбнулась Таня. — Во многом. Но сейчас она, как это сказать… Понятнее для окружающих. Помню, я представился ей, а у нее был такой равнодушный взгляд. Он оставался таким, даже когда я сказал, что хочу заняться ее карьерой. Усмехнувшись, он прикусил уголок губ. — Она так забавно водила по сторонам глазами. Как-то отстраненно, задумчиво. Могла вести себя как ребенок. Шевелила губами, словно напевая про себя песню, причмокивала ими, а потом резко останавливала на чем-то взгляд и становилась очень серьезной. Брови напрягались, губы становились похожи на цветок. Она выглядела как амазонка, как воительница. Тогда я понял, что в Крис есть загадка, которую мир будет решать очень долго. Я подписал с ней контракт, но так как она была несовершеннолетней, пришлось спрашивать разрешения у ее родителей. Они с радостью поддержали ее. Конечно, с их состоянием они могли и сами построить ей карьеру, но им хотелось, чтобы Крис занялся тот, кто искренне верит в нее. — И как часто вы общаетесь? Он удивленно взглянул на Таню. Кусая губы, она смотрела сквозь вино, сквозь свое отражение в бокале. — Я имею ввиду, она рассказывает тебе о своей жизни на Пхукете? Он улыбнулся. — Крис — не любитель проявлять инициативу. В основном мы говорим о делах. Таня медленно покачала головой. — Проводить тебя? — спросил Дмитрий, попросив у официанта счет. Подумав, она решила дойти до дома одной. — Хорошо. Я позвоню тебе утром, — произнес он, не отрывая от нее взгляда.
* * *
Почти все время Таня видела Дмитрия в классических костюмах строгого оттенка. Лишь разноцветные галстуки с узорами напоминали ей о характере владельца. Она не разбиралась в брендах, но каждая деталь его гардероба смотрелась на нем очень дорого.
Почти каждый день они ужинали в центральных ресторанах Мадрида. Сначала Таня соглашалась на встречи с неохотой, но потом быстро поняла, что у них с Дмитрием было много общего. Он прекрасно разбирался в живописи и в искусстве в целом. Несмотря на деловой вид, в общении с ней он был очень прост. Они много смеялись, много говорили о жизни, и, прощаясь, Тане было куда легче остаться одной. Его мускусный аромат еще долго окутывал ее.
Он рассказал о себе довольно много. Родился он в Петербурге и в восемнадцать лет поступил на факультет арт-менеджмента в Милане. Почти сразу стал помогать в организации выставок и быстро завел нужные знакомства. К двадцати двум годам он уже ездил по всей Европе, продвигая своих художников. Сейчас, когда ему было почти тридцать, все они стали известными и имели мировой успех. Периодически Дмитрий летал с ними в самые удаленные уголки Земли, покидая свою просторную квартиру в центре города. Приложив все усилия в колледже, он жил интересной обеспеченной жизнью. Имел много влиятельных друзей, с которыми обещал познакомить Таню. За ужином, к третьему бокалу вина, они начинали строить планы о том, чтобы покататься с ними на яхте или съездить на виллу, когда начнется выставка в Барселоне. Пока что у обоих было много дел и только под вечер освобождалось время, чтобы побыть вместе.
Таня поднималась рано утром, чтобы успеть выпить кофе и погулять в парке. Там она садилась на скамейку и медленно раскрывала переплет дневника. Глаза пробегали по отрывкам, выбирая лишь самые важные из них. Все проявления внешнего мира враз перекрывались судорогой в сердце.
«Вся философия Крис — это счастье вопреки. Ты многое не можешь контролировать, да. Но однажды ты умрешь, так что жить надо сегодняшним днем. Так, чтобы это нравилось. Например, сегодня мы узнали, что рейс до Парижа отменили, и Крис не успеет выставить работы к фестивалю. Она могла бы стать еще известнее и привлечь внимание крупных изданий, заработать денег, но шанс упущен. Даже я расстроилась, а она нет. — Значит, будет что-то по круче, — вот что она сказала. Откроются другие пути к цели. Другие возможности. Если эта упущена, значит, Вселенная от чего-то уберегла ее или хочет дать большее. Но удивляет меня не столько эта мысль, сколько ее способ смотреть на мир ясным взглядом. Если в какой-то день она проводила часы за макияжем, доводила до идеала каждый миллиметр своего лица, то на следующий ходила без него. И так во всем, только если распорядок дня, ежедневные действия не вели к какой-то цели. Хотя иногда Крис нарушала даже их. Привязываться
