Иисус глазами очевидцев Первые дни христианства: живые голоса свидетелей - Ричард Бокэм

Если ученик в 18:15–16 — Любимый Ученик, то этот отрывок также изображает его присутствующим при ключевом событии: суде Анны над Иисусом, а также при отречении Петра. Он входит во двор здания и, таким образом, его присутствие при отречении Петра более очевидно, чем на суде; однако весьма вероятно, что его знакомство с первосвященником указывает на доступ к информации (см. также намеки на это в 18:10, 26). В данном контексте отношение ученика к первосвященнику более важно для его роли свидетеля, чем отношение к Иисусу; возможно, этим объясняется то, что здесь он не назван учеником, которого любил Иисус.

Последующие появления Любимого Ученика также происходят в ключевые моменты рассказа: когда Петр видит пустую гробницу (20:3–10), когда вместе с шестью другими учениками он встречается с воскресшим Христом — последнее его явление по воскресении, о котором рассказано в этом Евангелии и которое объясняется в главе 21 как предвестие дальнейшей миссии учеников в мире.

В–третьих, случаи, когда в повествовании появляется Любимый Ученик, отмечены подробностями, передающими впечатления очевидца. По словам Тоуви, «каждый раз, когда перед нами предстает любимый ученик… в рассказе появляются подробности, указывающие на «репортаж с места событий», на сообщения очевидца»[1015]. Линкольн возражает на это: «Яркие подробности — элемент точки зрения "всезнающего рассказчика" в любом хорошем рассказе; и здесь они появляются также и там, где Любимого Ученика нет»[1016]. Разумеется, подробности сами по себе не доказывают, что Евангелие построено на сообщениях очевидца; но здесь речь и не об этом. Речь о том, что Любимый Ученик изображается в Евангелии способным дать показания очевидца о тех событиях, при которых он присутствовал. Хотя подобные подробности встречаются и в других эпизодах Евангелия, стоит обратить внимание на то, что они постоянно сопутствуют появлению Любимого Ученика.

Так происходит в 1:39, где есть «казалось бы, ничем не мотивированное указание»[1017] на точное время: «Было около десятого часа», то есть четыре часа пополудни. В 13:26 Любимый Ученик со своего места за столом видит, как Иисус обмакивает хлеб и передает его Иуде. В 18:18 (если ученик в стихах 15–16 — Любимый Ученик) об огне говорится намного более живо и подробно, чем в параллельном месте у Марка (14:54). Согласно 19:33–35, Любимый Ученик видел, что ноги Иисуса не были перебиты и что при ударе мечом в бок оттуда хлынула кровь и вода. У пустой гробницы Петр видит «одни пелены лежащие и плат, который был на голове Его, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте» (20:6–7); вместе с ним то же видит и Любимый Ученик (20:8). Наконец, в главе 21 рассказывается, что Иисус приготовил завтрак (21:9), и называется точное число пойманной рыбы (21:11). Такие детали не следует переоценивать. С одной стороны, во многих случаях деталь значима и играет существенную роль в рассказе; но во многих других случаях художественные детали представляют собой просто украшение рассказа, обычное для умелого рассказчика, каким автор Евангелия, без сомнения, был в высшей степени. Так или иначе, все они помогают читателю понять, что Любимый Ученик изображен здесь как очевидец описываемых событий.

В–четвертых, Любимый Ученик показан как вдумчивый свидетель, способный к духовному проникновению в смысл событий евангельской истории. Однако, несмотря на его особую близость к Иисусу, неясно, проявлялось ли это качество до Воскресения. В 13:25–30 Любимый Ученик более полно и отчетливо, чем остальные, видит, как Иисус обличает предателя, и, таким образом, замечает понимание им своего предназначения и готовность принять свою судьбу. Любимому Ученику дается материал для проникновения в суть событий, приведших к смерти Иисуса; однако не сказано, что сам он в этот момент понимает происходящее лучше остальных учеников (13:28). По–видимому, прозрение наступает для него в 20:8–9[1018]. В рассказе о двух учениках у гробницы оба они искусно сопоставлены. Любимый Ученик приходит первым, но Петр первым входит в гробницу. Петр видит событие первым — Любимый Ученик лучше понимает его значение. Те, кто считает Любимого Ученика идеальным учеником, обычно воспринимают эту сцену неверно. Он изображен здесь не как модель для позднейших христиан, которые веруют в воскресение, не видев его (20:29), — ведь о нем прямо сказано: «И увидел, и уверовал» (20:8). Речь идет о том, что Любимый Ученик, как и Петр, становится свидетелем того, о чем впоследствии необходимо будет узнать другим христианам, чтобы уверовать, не видя, — однако, в отличие от Петра, он сразу понимает смысл того, что видят они оба. То же первенство в духовном познании истины об Иисусе атрибутируется Любимому Ученику в 21:7.

Эти четыре черты в изображении Любимого Ученика делают его идеальным свидетелем Иисуса, его истории и ее значения. В большой степени эти черты показаны по контрасту с Петром, однако цель такого изображения не в том, чтобы утвердить общее превосходство Любимого Ученика. Любимый Ученик больше подходит на роль автора Евангелия, но не на роль пастыря стада Христова, отведенную Петру. Стоит отметить, что, если в описании Петра подчеркивается его любовь к Иисусу, то в описании Любимого Ученика — любовь Иисуса к нему. Первое отвечает активной роли ученика как участника служения и жертвоприношения Иисусова; эта роль соответствует любви Иисуса к своим ученикам. Второе отвечает более пассивной роли ученика как свидетеля; эта роль соответствует радости Иисуса по поводу любви его Отца (см. соответствие между 13:3 и 1:18). Различные, но взаимодополняющие роли двух учеников показывают, что между этими двумя ветвями раннего христианства нет соперничества. Евангелие признает ведущую роль Петра в церкви в целом, но показывает, что роль свидетеля истины об Иисусе, отведенная Любимому Ученику, для церкви в целом не менее важна.

Наконец, говоря о взаимоотношениях между Петром и Любимым Учеником, стоит отметить, что, хотя они показаны в сравнении и противопоставлении друг с другом, это противопоставление не распространяется ни на их взаимоотношения, ни на их отношения с другими в пределах повествования. Петр не показан в повествовании «пастырем» других учеников, а Любимый Ученик им ни о чем не свидетельствует. Кроме 21:7, Любимый Ученик не стремится передавать Петру свои прозрения в истину об Иисусе. Скорее, он изображается как ученик, чьи отношения с Иисусом и событиями его истории позволяют ему нести свидетельство читателям/слушателям Евангелия. Двойная история двух учеников призвана показать, как каждый из них, следуя за Иисусом своим собственным путем, оказывается связан с церковью после воскресения. Роль Петра в повествовании позволяет ему (не в Евангелии, а позже) стать пастырем стада Иисусова; роль Любимого Ученика (также не в Евангелии, а позже) — нести свидетельство.

Хотя оба время от времени предстают в книге как типичные ученики, примеры для всех христиан, основное внимание автора уделено тем различным ролям в церкви, к которым приводят их индивидуальные пути ученичества. В случае Любимого Ученика — это роль свидетеля и автора Евангелия.

Часто можно услышать, что Любимый Ученик не стал бы нескромно называть себя самого «учеником, которого любил Иисус»[1019] — и, следовательно, автор Евангелия не он. Пожалуй, этот аргумент основан на чересчур современных представлениях о скромности. Однако важно отметить: этот эпитет говорит не просто о том, что Иисус выделял этого ученика среди прочих, которых любил всех (об этом ясно говорится в 13:1), и относился к нему с особой нежностью и лаской. Речь идет не только о привилегии, но и — прежде всего — об ответственности и призвании. Особая близость к Иисусу сделала Любимого Ученика важнейшим свидетелем. Очевидно, это Евангелие написано в убеждении, что долг Любимого Ученика — свидетельствовать об Иисусе и о тех событиях, в которых он принял особенно активное участие. Едва ли возможно усмотреть в этом долге нечто такое, о чем следует из скромности молчать. Как Павел, не обинуясь, заявляет, что его призвание — проповедовать Христа всем язычникам (см., например, Рим 1:1–5, Гал 1:15–16), так и автор Евангелия от Иоанна, не смущаясь, описывает себя как любимого ученика Иисуса — поскольку именно это дало ему право написать Евангелие.

Еще одно указание на то, что в широком социальном контексте такое утверждение Любимого Ученика о самом себе (если он — автор Евангелия) не было бы сочтено нескромным, можно извлечь, припомнив наше чтение Порфириевой «Жизни Плотина» в главе 6. Мы отметили, что взаимоотношения Порфирия и Амелия как учеников Плотина в этом произведении напоминают Любимого Ученика и Петра. Явная нескромность, даже самопревозношение Порфирия связаны с тем, что он стремится показать себя преемником Плотина — учеником, которому Плотин доверил редактуру своих работ и, следовательно, свое наследие после смерти. Неизвестно, оказало ли Евангелие от Иоанна какое–либо влияние на труд Порфирия; однако само представление о любимом ученике (философа или религиозного учителя), которого учитель еще при жизни назначает своим преемником и поручает ему продолжать свое учение, было широко распространено в Древнем мире[1020]. Едва ли возможно было претендовать на роль преемника, не подчеркивая при этом свою роль любимого или ближайшего ученика.