Истоки инквизиции в Испании XV века - Бенцион Нетаньяху
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но какими бы очевидными ни были эти соображения для городских патрициев и городских правящих кругов, они, невзирая на их убеждение в том, что именно Альваро закрыл им дорогу в правительство, не могли удержаться от того, чтобы не возложить вину на марранов. Марраны были известны, как мы уже отмечали, не только в качестве «поклонников» Альваро, т. е. последователей его политической философии, но и как его настоящие друзья (по психологическим и практическим мотивам). «Новые христиане» в администрации прекрасно знали, что своим положением они обязаны Альваро и его политике. Более того, они знали, что зачастую он назначал их на эти должности вопреки желанию сильных противников. Сознание этого факта привязало их к Альваро особыми узами благодарности и верности, и эти взаимоотношения не смогут при данных обстоятельствах быть прерваны в обозримом будущем. Чиновники-марраны будут, по их мнению, автоматически поддерживать любую политику Альваро, включая политику представительства городов. Соответственно, марраны выступали открытыми политическими противниками городских олигархов.
Правильно почувствовав отношение марранов к их включению в совет, города также поняли, что вышеупомянутые причины, при всей их важности, носят побочный характер. Главной причиной было нечто иное, и они это знали. Марраны противились представительству городов в совете, потому что города не хотели видеть их там. На самом деле не было ни одной группы населения, чьё присутствие в администрации вызывало такое негодование городов, как марраны.
Чтобы оценить глубину этого негодования, мы должны отнести его к конфликту городов с евреями. После долгих лет борьбы городов за место в правительстве и за свою долю в управлении государством двери королевской администрации захлопнулись перед их представителями, и этот окончательный результат их энергичных усилий, естественно, разочаровал и разозлил их. Но злость переросла в гнев, а разочарование в раздражение, когда они увидели, кто занял места во власти, которые, как они считали, причитаются им самим. Города думали, что после долгой и упорной борьбы они, наконец, избавились от евреев, но теперь они увидели марранов — потомков евреев — в тех же учреждениях, откуда изгнали евреев, и во многих других местах, где евреев никогда не было. Городским патрициям показалось, что история сыграла с ними злую шутку.
Возможно, что при других обстоятельствах города могли бы волей-неволей смириться с отсутствием представительства в правительстве (они смирились с этим при Католических королях!). Но крушение надежд и ненависть зачастую побуждают людей возобновить сражение за то, что кажется практически проигранным. Нечто похожее произошло с патрициями. Заявление короля о том, что горожане в его совете (многие из них были марранами — то есть людьми, в которых города видели своих врагов) должны рассматриваться как представители городов, было воспринято ими как издевательство, добавленное к предвещаемому удару. И само по себе это заявление, кроме прочих причин, подтолкнуло их к новому сопротивлению. Города теперь поняли, что, помимо Альваро де Луны, они должны справиться с оппозицией марранов, которые теперь представляли собой внушительную силу. Марраны не только занимали многие места в совете, но и находились на высоких должностях в королевском казначействе, канцелярии, Верховном трибунале и королевском секретариате. Совершенно очевидно, они не уступят своих позиций добровольно. Но и кое-что ещё стало ясным: осознавая стремление городов занять их места, марраны, находящиеся на высоких постах, используют своё влияние, чтобы не допустить ни малейшего присутствия городов в центральной администрации. Для городов стало ясным, что их первейшей задачей в борьбе за национальные учреждения является устранение марранов. Их борьба с Альваро всё больше и больше превращается в борьбу против «новых христиан».
XIII
Если жажда городов заполучить национальные учреждения привела их к конфронтации с марранами, укрепившимися при дворе, то эта конфронтация отнюдь не представляла собой весь антимарранский фронт. Как бы яростно ни стремились города вытеснить их из национальной администрации, им пришлось приложить весьма немалые усилия и на «домашнем» фронте — то есть обуздать экспансию марранов в городах.
Развитие событий протекало практически одинаково во всех городах. Экономический прогресс и социальный подъём подтолкнули марранов значительно ближе к чувствительным центрам политического контроля, и местные урождённые христиане, которые держали власть в своих руках, вскоре увидели, что они должны защищать свои позиции от вторгнувшихся пришельцев. Под словом «позиции» мы подразумеваем учреждения городского управления, и для того, чтобы понять природу борьбы, разгоревшейся между «старыми» и «новыми христианами» за эти учреждения, нам необходимо принять во внимание разницу между тем, что городская администрация значила для местных олигархов, и тем, что национальная администрация значила для знатных владельцев поместий. Мы видим, что гранды с трудом могли сдержать свою ярость, когда говорили о чиновниках Альваро при дворе, и это потому, что тот сместил их в некоторых департаментах, где они выполняли министерские функции и имели определённую долю государственной власти. Тем не менее высокие князья не видели в этих чиновниках конкурентов. Социальный статус и политическая сила грандов в гораздо меньшей степени базировались на их административных постах, чем на их знатности — то есть на их титулах, на их поместьях, замках, вассалах и богатстве — короче, на основе их силы. Они были уверены, что с этих позиций никакая бюрократия не может и не хочет их сдвинуть. Только Альваро пытался это сделать, потому что, по убеждению грандов, он хотел лишить их не только власти, но и собственности. Только он, следовательно, и был их реальным противником и в социальном, и в политическом плане. Поэтому он, а не его чиновники, был объектом их яростных атак.
Совсем по-другому выглядело соперничество между «старыми» и «новыми христианами» в городах. Как и все установившиеся аристократии, христианские патриции не любили выскочек, вступивших в их ряды, даже тех, кто были урождёнными христианами, а уж «новых христиан» они любили ещё меньше, причём намного. Следовательно, когда многие марраны разбогатели и тем самым оказались частью городского высшего класса, это весьма расстроило патрициев, но при этом у последних была причина сдерживать свои эмоции. Хотя некоторые марраны уравнялись с ними в богатстве, патриции до сих пор считали себя городской элитой, потому
