Публичное одиночество - Никита Михалков

Как в «Калине красной», например…

Конечно.

«Калина красная» – это потрясающе патриотическое кино. Совершенно правильно. Хотя, казалось бы, все наоборот…

Любовь к Родине, вообще любовь в России – это ведь состояние души. А его нельзя симулировать. Чувство Родины – это маленький рассказ Бунина «Солнечный удар», хотя это любовная история одной ночи, или «Жизнь Арсеньева», или произведения Шмелева. Это то, что разлито в воздухе, это любовь, которая не требует формулирования.

Когда я еду верхом по полям берегом Оки, у меня возникает желание спеть все молитвы, которые я знаю. Я же это делаю не для кого-то. Как это объяснить? Что это такое? Возможно ли это в Испании мне?

Бог его знает – едва ли. Вроде поле такое же… И лошадь такая же… Но, как говорил мой дед Кончаловский: «Важно, чтобы был положен верный цвет на верное место». (II, 55)

«Питерское» кино (2003)

В Питере сейчас снимают больше и лучше нас < москвичей >. Там на сегодняшний день собралась команда, которая путем проб и ошибок достигает высоких результатов.

Я не поклонник петербургской школы как таковой. Но картины Учителя, Балабанова, Рогожкина – хорошие, серьезные, профессиональные картины. Мне бы хотелось, чтобы эти режиссеры снимали в Москве.

Но, с другой стороны, не стоит, на мой взгляд, делить кинопроцесс на удельные княжества. (I, 95)

Сегодняшнее кино

(2005)

Интервьюер: «Турецкий гамбит» – это же редкий случай, когда можно было попытаться сделать что-то в «Большом стиле»: война, эпический размах и так далее. Там этого совсем нет. Куда вообще исчез «Большой стиль»?

Ну во-первых, понимаете, какая штука, это стоит денег…

Так деньги же появились.

Появились.

Я думаю, что историческое, костюмное кино – оно на подходе, оно здесь, оно рядом. И литературное повествование, особенно когда оно помножается на современные технологии, все равно будет пользоваться успехом.

Это может быть наивно, но это правда.

Понятно, что компьютерная графика в среднем американском блокба-стере на две головы выше. Но все равно – ощущение, что это сделали мы, мы сумели!

Есть замечательная история про человека, который, когда вышли первые деньги – сто рублей – в шестидесятые годы, он так обалдел, что это одна бумажка, что решил сделать ее сам. Он мешал там какой-то навоз с чем-то, в полнолуние собирал. Ну такой Кулибин, он в деревне жил. И он сделал триста – три сторублевые бумажки. Проверить негде, поехал на станцию. Дал буфетчице сто рублей – она дала ему бутылку водки и сдачу. Ну он подошел к каким-то мужикам на станции, выпили. Он пошел во второй раз, она опять разменяла. После третьей бутылки он заплакал: ну я же сам их сделал!.. Ему дали всего три года условно, потому что он сам признался. Но вот это ощущение, что он сделал не для того, чтобы зарабатывать, а потому что сам, своими руками – это очень сильное креативное чувство.

И тут то же самое.

Мы сами сделали эту компьютерную графику! Ну пусть кривовато маленько. Я помню, как восхищались, когда Лебедев сделал картину «Звезда». Там летят самолеты и не крутится ни один пропеллер. Но все равно, хрен с ним, пусть не крутится.

Ну, блокбастеры ладно, тут все будет хорошо. А как быть с нормальным, маленьким, человеческим кино, какое Вы сами делали, например, в семидесятые годы? Его же нет.

В одной рукописи двенадцатого века было написано, что что-то не получилось, потому что делали «с тяжким звероподобным рвением». Понимаете, мы все так делаем. Когда решили бороться с алкоголизмом, вырубили все виноградники. Разрешили пить – стали квасить круглые сутки. Двинулись в сторону блокбастеров – хотим теперь делать только большие картины. Да я сам испытываю абсолютно такие же ощущения. Потому что после «Сибирского цирюльника» я отравлен возможностями, которые появляются, и это серьезное отравление. Когда ты можешь позвать пять тысяч человек массовки, когда можешь пошить им костюмы. Недальновидные и не знающие творчества люди считают, что раз у него был такой бюджет – сколько же он спер! Не понимая, что я никогда не имел шесть камер на площадке. Я никогда не мог накормить артистов и массовку горячей едой. Я никогда не мог иметь на площадке вагончики, где артист мог бы помыться, в туалет сходить. Всю жизнь в холодных автобусах, с маминым бутербродом, и вдруг такие возможности. Конечно, можно было чего-то намухлевать, но я хотел увидеть результат, как тот фальшивомонетчик. Интересно такое кино снимать, мы еще этим не насытились. Сейчас мы торопимся за ними, за американцами, а американцам хочется поснимать такое кино, какое мы снимали. Такое совсем интимное, психологическое, тонкое, с деталями, с движением внутренним. Как «Красота по-американски», допустим. История очень точная, очень терпкая, хотя и все равно на крови замешена.

Но вот, пожалуйста, я три дня назад видел такую картину – Алексея Учителя.

А, вот эта новая, «Космос как предчувствие»?

Да, замечательное кино.

«Прогулка». Она – оттуда. Вроде как «Я шагаю по Москве», тоже с отсутствием сюжета, и в то же время абсолютно современная, молодая картина. И опять про внутренние, интимные, тонкие отношения. Я думаю, что это не умерло.

Другой разговор, что сегодня нам говорят продюсеры или те, у кого мы ищем деньги: а чего смотреть-то будут?.. Но пройдет какое-то время, и это будут смотреть. Вот я думаю, Учителя в принципе смотреть будут. Равно как и, скажем, «72 метра». Можно по-разному к ней относиться, но там, во-первых, есть человеческая история, и во-вторых, вся эта подводная лодка выстроена в павильоне «Мосфильма». Ребята, этого никогда не было! То есть, в общем, я думаю, что все движется, как слоеный пирог.

Ну так, а кто все-таки «Пять вечеров» снимет?

На Высших режиссерских курсах есть молодые люди – очень серьезные, понимающие и знающие и интересующиеся тем, о чем вы сейчас говорите.

Другой разговор, хотим мы этого или не хотим. Эти ощущения, эти мысли, эти желания рождаются из большой национальной литературы. Где искать психологизм, как не у Достоевского, Толстого, Бунина?

А в последние десять лет интернетизирование нашей жизни, клиповое мышление, огромные скорости, доступность информации, отсутствие времени услышать, как листаются странички – потому что мышкой можно найти дайджест, про что «Анна Каренина», – все это вымывает и вышибает почву из-под ног тех, кто мог бы это делать.

Потому что то, о чем вы говорите, оно требует времени. Времени, покоя, репетиций, нахождения деталей. Один взгляд, одна деталь может рассказать больше, чем четыре страницы текста… Но – нужно время.