Сломленный бог - Гарет Ханрахан

Гхирданец быстро заговорил, словно заготовил речь загодя: – Но моя служба в качестве посредника не бесплатна. Вы, упыри, хозяйничаете в подземном мире. Значит, поможете мне попасть в шахту Святого Стайруса.

– НЕ ВЗДУМАЙ МНОЮ КОМАНДОВАТЬ!

Крыс встал и воздвигся над ними – и тут затряслась земля, Новый город изогнулся в судороге. Бастон упал на колени, а Крыс отлетел назад, потому что шестиугольный камень, на котором он сидел, неожиданно взбунтовался, стряхивая его. Упырь грузно упал по ту сторону заградительной стены, уста его и Бастона одновременно издали рык боли. Затем напружинился, как пантера, и скакнул обратно к пролому.

Но прежде чем успел его достичь, Раск сотворил жест – и камень перегородки подтаял, оплыл, сплетаясь в узлы. Расплавленная масса текла вяло, кажется, даже сопротивлялась, вытягивала отростки против течения. В толще стены вспыхнул огонь; на ноге Раска, а затем на боку проступили кровоподтеки.

Простор подземелья огласило эхо визга и уханья упырей.

Великого множества упырей.

Дыра стала слишком мала, чтобы протиснулся владыка Крыс, но в брешь заползла его длинная гибкая рука. Когти сцапали Раска за ногу и дернули, опрокидывая гхирданца. За стеной промелькнула слюнявая пасть Крыса, яростно горели глаза.

Бастон отозвался инстинктивно, как учил Холерный Рыцарь. Отреагировал, как полагалось правой руке главаря.

Гаркнул пистолет, когда он выстрелил Крысу в морду. Упырь одернулся – малого калибра недостаточно, чтобы серьезно уязвить такое чудовище, – но воспользоваться моментом удалось. Раск высвободился и тут же шарахнул ладонью по ближайшему торчащему осколку металла. Белый мрамор стены оросила кровь, и пролом резко сомкнулся, запирая Крыса на той стороне.

Краткий миг тишины они лежали, не вставая с груд каменного мусора.

Шорк.

Шорк.

Шорк.

Бастон открыл рот и нашел, что речь ему повинуется:

– Что за хрень ты наделал?

– То, что было необходимо. – Раск подтянулся, оставляя на стене кровавые отпечатки. – Перезаряди. – Дюжины упырей вприпрыжку неслись на них по пещере. Плотоядных, неразумных, диких. – Пистолетик бесполезен против целой орды. Твою мать, даже любимый тяжелый многозарядник, возьми его с собой Бастон, не справился бы с такой численностью.

– Я ТЕБЯ СЪЕМ, – зазвучал хор голосом Крыса, кольцо упырей сжималось.

– Ствол, – велел Раск, протягивая руку. Бастон передал ему заряженное оружие, и Раск приставил дуло к своему виску. – Тихо! Карильон Тай уехала навсегда. Я – последняя связь со Шпатом Иджсоном. Погибну я – погибнет и он! Итак, Крыс из Гвердона, с чем предпочтешь расстаться? Со своим другом? Не лучше ли снова выбрать воровскую жизнь, чем лизать сапог Даттин?

– ТЫ САМ НЕ ЗНАЕШЬ, ЧЕГО ПРОСИШЬ, – в унисон утветили упыри.

Раск ухмыльнулся, показав кровавые зубы:

– Дракон не просит. Дракон берет.

Бастон почувствовал, как разум Крыса вновь ворочается в нем, как меж зубов проползают мысли старейшины. Вкусил языком язвительную упырью насмешку, глумливую радость. Вопреки заточению, Крыс по-прежнему считал перевес за собой.

Стая упырей забурчала, но перестала наступать.

– Бросьтесь на нас! – прокричал Раск. – И я обрушу потолок на вашего владыку! – Собрание упырей взвыло и забормотало. Херово, что большинство из них зрелые, хищные упыри. Бастон молился, чтоб в своре оказались и младшие особи с поверхности – те понимают человеческую речь и могли бы донести угрозу до своих диких сородичей. Ныне Крыс – последний старейший, без него упыри лишатся вождя.

– Узрите же, – прокричал Раск. – Отныне на этом месте печать моего проклятия. Лишь только кто-нибудь, упырь или человек, живой или мертвый, прикоснется к стене этой темницы, как обвал уничтожит пещеру и все, что внутри, сгинет. Во мне власть, и по слову моему сбудется.

Бастон понятия не имел, блефовал Раск или нет, но упыри, очевидно, купились. Те трупоеды, кто был ближе к стене, отодвинулись. Раск двинулся вперед, и стая расступилась, давая ему пройти. Пистолет он по-прежнему держал у виска.

– Идем, Бастон.

– ПОСТОЙ. ШПАТ, ШПАТ, ТЫ ЗДЕСЬ?

У Раска перекосилось лицо. Приняло то же выражение, что у Бастона, пока слова пробивались изо рта гхирданца наружу. Раск сбился с шага, рука с пистолетом на мгновение дрогнула. Затем он восстановил контроль. С усилием сглотнул, сплюнул.

– Он здесь. Но ты не будешь с ним разговаривать. Пока я не исполню веление моего Прадедушки.

Крыс не ответил вслух, но невысказанная фраза промелькнула в мозгу у Бастона.

– ИМ ИЗВЕСТЕН ТВОЙ ПЛАН. ТЫ ПОТЕРПИШЬ НЕУДАЧУ.

– У меня, владыка, неудач не бывает.

Слова через силу полезли у Бастона изо рта:

– ТОГДА ДЕЛАЙ, КАК ОН ВЕЛИТ.

Они покинули подземное хранилище, сзади доносился единственный звук – скрежет когтей Крыса по камню.

Шорк.

Шорк.

Шорк.

Шорк.

Опять этот звук, прикосновение когтей Крыса к стене. Как маяк. Отправная точка. Когти скребут по камню.

Камню Нового города, рожденному из камня, бывшего некогда плотью.

Плотью, некогда человеческой, а человеком тем был Шпат Иджсон.

Шпат висел в бездне, а этот звук тоненькой нитью тащил его из забытья наверх.

Шорк.

Воспоминание.

Шпат стоял на стреме у дома на Болотном ряду. Бастон был вместе с ним, беспокойно зыркал на прохожих. На Шпата не глядел, держась на растоянии в ширину двери. Не говорил ничего, потому как что тут сказать в ответ на неизлечимый диагноз?

Представление о том, что он заразен, нечист, ниспадало на Шпата тяжелым плащом, вставало стеной между ним и остальными людьми. Ему уже никогда не ощутить прикосновения других. Уже никогда не ощутить надежду.

В доме раздался сдавленный вопль. Глухой удар. Минутная тишина. Показался Хейнрейл, позвякивая мешочком монет.

– Н-да, вышло погрязнее, чем нужно. Шпат, малыш, побудь здесь. Сейчас подойдет чистильщик, за этим… как его…

Вслед за хозяином наружу выбрался Холерный Рыцарь, боком протискивая через узкую дверь свою бронированную тушу.

– Варот, если правильно помню? – И добавил, проходя мимо: – Тряпку. – Бастон выудил лоскут ткани, чтобы Холерный Рыцарь стер кровь с железных перчаток.

– На сегодня еще есть работа, – сказал Холерный Рыцарь. – Хренова работа на Пяти Ножах. Бастон, ты тоже со мной.

Рыцарь в доспехах поманил Бастона за собой. Тот быстро оглянулся, но ничего не сказал и решительно двинулся за наставником, оставляя Шпата с Хейнрейлом.

– Мы будем о тебе заботиться, малыш, – сказал Хейнрейл. – Как полагается Братству. Обеспечим алкагестом, сколько надо. Пристроим к делу. Уж сыну Иджа на Мойке место всегда найдется, правда? Но не в Боровом тупике – найдем что-нибудь более, э-э, приватное.

– Уединенное.

– Ага, чуточку тишины и покоя – нижние боги, все бы отдал, чтоб вот так вот сидеть и размышлять! – воскликнул Хейнрейл. – Я тебя не брошу, а ты будешь верен Братству.

Шпат кивнул. От этого движения заломило шею. Он тревожно сглотнул, представив, как глотку перехватывает изнутри. Ужас перед каменной хворью стиснул его, до костей промораживая мимолетным предчувствием того, что несет ему будущее.

Шорк.

Взгляд приковывало выпуклое стекло лупы Ворца. Резала боль от пронзившей кожу иглы, вдобавок Ворц только на третий раз отыскал участок мягких тканей.

– Я еще слишком слаб! – негодовал Раск. – Этот верзила меня чуть не уделал.

Ворц нахмурился.

– Осадок впитывается гораздо медленнее, чем