Вечный слушатель. Семь столетий европейской поэзии в переводах Евгения Витковского - Антология

«В расплесканной пучине злата…»

В расплесканной пучине злата,В предощущенье мертвой мглы,В непрошеном огне закатаИ золоте золы,

В разливе зелени безгласной,В золотоносной тишине —Я помню. Ты была прекрасна,Ты все еще во мне.

Перед разлукой неизбежнойЛицо еще хоть раз яви!Ты — словно ветерок прибрежный,Ты — слезы о любви.

Непостижимая утрата,Где сновиденье вторглось в явь.Но все небывшее когда-тоНа память мне оставь:

Любви не преступлю запрета,Я знаю, мыслью ни одной —Но да не снидет час рассветаК томленью тьмы ночной.

«Системы, идеалы, мифы, сны…»

Системы, идеалы, мифы, сны…Щербинки на поверхности волныЗдесь, под причалом, — как клочки бумаги,Судьбой врученные тяжелой влаге;Гляжу на них, гляжу со стороныГлазами равнодушного бродяги.

Я нахожу в них радость и ответНа множество болезненных сомнений, —И это я, за столько долгих летОбретший только тени, только тени,Уставший от надежд, и от сует,И даже от богов, которых нет!

ИЗ СБОРНИКА «35 СОНЕТОВ»

1. «Ни взгляд, ни разговор, ни письмена…»

Ни взгляд, ни разговор, ни письменаНас передать не могут. Наша сутьНе может в книгу быть заключена.Душа к душе найти не в силах путь.

Бессмысленно желанье: без концаПытаться о себе сплести рассказ.Как прежде, связи лишены сердца,И сущности души не видит глаз.

Меж душами не создадут мостаНи колкость, ни софизм, ни каламбур,Передавая мысль, солгут уста,Рассудок слаб и косен чересчур.

Мы — сновиденья, зримые душой,И непостижен сон души чужой.

2. «Когда б не плотским оком обозреть…»

Когда б не плотским оком обозретьЖивую долю прелести земной.Я полагаю, блага жизни впредьПредстанут только ширмой расписной.

Непреходящих форм в природе нет,Непостижима Истина извне.Возможно, мир — всего лишь странный бред,Глазам закрытым явленный во сне.

Где жизни подтверждение? Нигде,Все — лишь обманный сумрак бытия,И ложь сравнения — в ее вредеСомнений нет. И ощущаю я

Лишь тело, что погрязло в маете,И ненависть души к своей мечте.

9. «Бездействие, возвышенный удел!..»

Бездействие, возвышенный удел!Бездействую, сгорая со стыда.Сколь сильно бы трудиться ни хотел —Не приступаю к делу никогда.

Как лютый зверь, забравшийся в нору,Бездействием томлюсь, оцепенев:Впадаю в безысходную хандруИ на нее же низвергаю гнев.

Так путнику не выйти из песка,Из ласковых, предательских зыбей:Вотще за воздух держится рука,Она слаба, а мысль еще слабей.

Иной судьбы не знаю искони:Средь мертвых дел за днями длятся дни.

11. «Людские души — те же корабли…»

Людские души — те же корабли,Скользящие по вспененным волнам.Мы тем верней доходим до земли,Чем больше тягот выпадает нам.

И если шторм в безумье одичал —Грохочет сердце, наполняя грудь.Чем с каждым часом далее отчал,Тем ближе порт, куда нацелен путь.

Мы пожинаем знание с лихвой,Там, где лишь смерть маячила сперва.Нам ведомо — за бездной штормовойВстает небес далеких синева.

Черед за малым: чтоб от слов людскихМеняли путь громады волн морских.

14. «Родясь в ночи, до утра гибнем мы…»

Родясь в ночи, до утра гибнем мы,Один лишь мрак успев познать вполне.Откуда же у нас, питомцев тьмы,Берется мысль о лучезарном дне?

Да, это звезд слепые огонькиНаводят нас на чуть заметный след,Сквозь маску ночи смотрят их зрачки,Сказать не в силах, что такое свет.

Зачем такую крохотную вестьВо искушенье небо нам дало?Зачем всегда должны мы предпочестьБольшому небу — то, что так мало?

Длиннеет ночь, рассудок наш дразня,И в темноте смутнеет образ дня.

22. «Моя душа — еги́птян череда…»

Моя душа — еги́птян череда,Блюдущая неведомый устав.Кто сделал эту роспись и когда,Сработал склеп, поставил кенотаф[21]?

Но что б ни значил этот ритуал,Он, несомненно, вдвое старше тех,Кто на Земле близ Господа стоял,Кто в знанье видел величайший грех.

Я действо древнее хочу поройПостичь сквозь вековую немоту —Но вижу лишь людей застывший стройИ смысла ни на миг не обрету.

И память столь же бесполезна мне,Как лицезренье фрески на стене.

28. «Шипит волна, в пути меняя цвет…»

Шипит волна, в пути меняя цвет,Чтоб пеной стать и на песке осесть.Не может быть, чтоб это не был бред,Но где-то есть же то, что все же есть!

Лазурь — и в глубине и в вышине, —Которую в душе боготворим, —Лишь странный образ, явленный извне:Он невозможен, потому что зрим.

Хоть жаль почесть реальностью пустойВесь этот яркий, грубо-вещный сон,Я пью мечту — магический настой:Пусть к истине меня приблизит он.

И отметаю, горечь затая,Всеобщий сон людского бытия.

31. «Я старше времени во много раз…»

Я старше времени во много раз,Взрослей во много раз, чем мир земной.Я позабыл о родине сейчас,Но родина по-прежнему со мной.

Как часто посреди земных заботИ суеты — случайно, на бегуПередо мною образ предстаетСтраны, которой вспомнить не могу.

Мечты ребячьей свет и тяжкий груз,Его не отмету, покуда жив:Все обретает струй летейских вкус,И целый мир становится фальшив.

Надежды нет, меня объемлет мрак —Но что, как не надежда, мой маяк?

Последнее колдовство

«Истаяло магическое слово,Развеяно могущество Богини.Молитва снова прочтена и снова,Чтоб кануть в пропасть ветреного гула.Ответа нет ни в небе, ни в пучине,Ко мне лишь ветер прилетает ныне.В завороженном мире все устало.

Скудеют мощью древние заклятья,А ведь когда-то чарой, наговоромУмела без усилья разбивать яПриродной формы косные оковы, —Я видела немало фей, которымПовелевала голосом и взором,И лес в восторге обновлял покровы.

Мой жезл, склонявший столько сил природы,Был преисполнен истиною вящей,Неведомою в нынешние годы, —Я круг черчу, его бессилье зная, —Мне только ветра слышен стон щемящий,И вот луна восходит вновь над чащей —Но для меня враждебна глушь лесная.

Я не владею приворотным даром,А некогда бывала чудной свитойОкружена, доверясь тайным чарам;Ко мне рукам уже не влечься юным;Не служит солнце больше мне защитой,Навек угасла власть волшбы забытой,Свершавшейся в лесах при свете лунном.

Таинственным скипетродержцам ада,Что спят в безблагодатности великой,Теперь покорствовать уже не надоМоим приказам грозным — как доселе.Мой гимн оставлен звездною музыкой,Мой звездный гнев стал только злобой дикой,И бога нет в моем спокойном теле.

Таинственные духи темной бездны,Любови алча, прежде ждали зова,Но все мои заклятья бесполезны —Стал каждый ныне лишь безмолвной тенью, —Рабов презренных таинства ночногоТеперь, незваных, созерцаю сноваИ к гибели готовлюсь, к искупленью.

Ты, солнце, мне лучей дарило злато,Твоей, луна, я знала пламя страсти, —Лишаюсь я столь щедро мне когда-тоРаспределенной вами благостыни:Мертвеет мощь моей волшебной власти,Лишь телу бытие дано отныне!

Но да не тщетной быть моей надежде:Да обращусь я в статую живую!Умрет лишь та, что днесь — не та, что прежде, —Последнему да совершиться чуду!Избыв любовь и муку вековую,Я в гибели такой восторжествую:Не будучи ничем, я все же буду!»

Эрот и Психея