Пассажир - Жан-Кристоф Гранже

— Отлично, — невозмутимо продолжал он. — Я хотел бы купить новый телефон. И заключить новый договор.

Продавец, вместо того чтобы повернуться к витрине, заставленной новыми моделями, застучал по клавишам компьютера, проверяя счет Шаплена.

— Зачем вам новый договор? У вас на счете еще полно денег, и…

Шаплен схватил квитанцию и сунул ее в карман — он оделся в стиле Ноно: 50 процентов Ральфа Лорена, 50 процентов Армани, все упаковано в темно-синий переливчатый плащ.

— Забудьте про мой счет. Я хочу купить новый мобильный. С новым номером.

— Вам это встанет в кругленькую сумму.

— Не важно.

С укоризненным видом продавец разразился речью на непонятном языке, изобилующем словечками типа «моноблок», «четырехдиапазонный», «мегапиксельный», «блютус», «мессенджер»… Испугавшись этой лавины, Шаплен поступил, как любой другой на его месте: выбрал телефон по внешнему виду, ткнув пальцем в самый простой:

— Я возьму вон тот.

— Я бы на вашем месте…

— Вон тот, идет?

Продавец испустил тяжкий вздох, всем своим видом говоря: «Все вы одним миром мазаны».

— Сколько?

— Двести евро. Но если бы вы взяли…

Шаплен положил на прилавок банкноту в пятьсот евро. Продавец неохотно забрал ее и протянул сдачу. Еще добрых десять минут они заполняли абонентский договор. Врать было ни к чему: документ он подписал именем Шаплена, улица Рокетт, 188.

— Заряжен? — спросил он, указывая на коробку с телефоном. — Я хочу воспользоваться им немедленно.

Продавец лишь усмехнулся. Ловко вынув аппарат, он снял заднюю панель и вставил внутрь аккумулятор и сим-карту.

— Если вы захотите им фотографировать, — сказал он, протягивая аппарат, — придется докупить микрокарту памяти SD/SD HC. Вы…

— Я хочу просто позвонить, ясно?

— Легко. Только не забудьте подзарядить его сегодня вечером.

Шаплен сунул мобильный в карман.

— В счетах за мобильную связь, — продолжал он, — нет распечатки звонков.

— Ее ни у кого нет. Все это есть в Интернете.

— Что надо делать?

Взгляд из презрительного сделался недоверчивым: менеджер задумался, откуда свалился этот тип.

— Достаточно ввести данные абонента на сайте, и вы сможете просмотреть список своих звонков. И со вторым номером то же самое, но в соответствии с данными из другого договора.

— Вы имеете в виду мой новый договор с оператором?

— Нет. В вашей квитанции указан еще один счет.

На этот раз Шаплен сам вытащил документ и положил его на прилавок:

— Где?

— Вот здесь. — Продавец ткнул в бумагу пальцем.

Он тоже взглянул. И ничего не понял.

— Здесь нет никакого номера.

— Потому что вы выбрали услугу «скрытый номер». Погодите-ка.

Он схватил счет и вернулся к компьютеру. В магазинчике витала тень Старшего брата. Этот простой продавец мог все увидеть, расшифровать, проникнуть в любую жизнь. Но на этот раз и он оплошал.

— Сожалею. Но об этом номере ничего не выяснишь. Вы подключили опции, исключающие получение любой информации или биллинг. — Он поднял глаза и выдал финальную шутку: — Не договор, а Форт-Нокс какой-то!

Шаплен промолчал. Он уже понял, что важен именно этот номер. Тот, что содержит тайны, в которые он должен проникнуть.

— Ну конечно. — Он хлопнул себя по лбу. — Совсем из головы вылетело. Думаете, я смогу проследить его в Интернете? Я хочу сказать, проследить свои прежние звонки?

— Без проблем. — Продавец подмигнул: — Конечно, если вы заплатили по последнему счету!

Шаплен вышел за порог, не обернувшись. Ему не терпелось вернуться в свою студию. Залезть в Интернет. Расшифровать свои собственные тайны.

На площади Леона Блума он остановился перед журнальным киоском. На первых страницах уже не упоминались ни перестрелка на Монталамбер, ни побоище на вилле Корто. Что еще удивительнее, о его побеге из Отель-Дьё тоже не было ни слова. Его лицо не красовалось на каждой обложке. Ни объявления «разыскивается», ни обращения к возможным свидетелям. Чего же добиваются полицейские? Может, это такая скрытая тактика: не хотят поднимать лишнего шума? Боятся, что Париж охватит паника, если люди прознают о побеге опасного психа?

В этой тактике таилась какая-то ловушка, и все же у него словно камень с души свалился. Он купил «Фигаро», «Монд» и «Паризьен». Вдруг понял, что проголодался. Сэндвич подойдет. Поднимаясь по улице Рокетт, он чувствовал, что впереди — сияющие вершины. Благодатная высота. Там, вверху, его ждали новые истины.

Рождение мира.

Вначале был Хаос. Ни богов, ни мира, ни людей… Из этой магмы возникли первосущности: Ночь (Никта), Мрак (Эреб). Никта породила Небо — Урана и Землю — Гею. От союза этих первых божеств произошло множество детей, среди прочих — двенадцать титанов.

Уран, опасаясь, что один из детей лишит его власти, заставил Гею держать их у себя в земных недрах. Крону, младшему из титанов, с помощью матери удалось бежать, и он оскопил отца. Затем, женившись на своей сестре Рее, он породил шесть первых богов-олимпийцев, и среди них — Зевса, который в свою очередь сверг отца…

Анаис отчеркнула абзац в только что сделанном ксероксе. Словарь греческой мифологии она отыскала в тюремной библиотечке, среди любовных романов и юридических справочников. Она сидела в почти пустом читальном зале. Здесь было спокойно и теплее, чем у нее в камере. За окнами даже открывался вид на двор. Облезлая лужайка, по которой разгуливали жирные, лоснящиеся вороны, дравшиеся из-за огрызков, выброшенных из тюремных окошек.

Она перечитала отрывок. Сомневаться не приходится: она нашла мифологическую сцену, вдохновлявшую убийцу Уга Ферне. В эллинской мифологии она отыскала и другие примеры оскопления. Но ритуал, совершенный под Йенским мостом, по всем статьям подходил к убийству Урана. Были точно соблюдены некоторые детали легенды. Крон воспользовался каменным серпом. Убийца с рисунка применил кремневый топор. Бог выбросил детородный орган в море. Убийца швырнул свой зловещий трофей в Сену — парижскую альтернативу морской стихии.

Пока Анаис нащупала лишь одну точку соприкосновения между этими тремя мифами. Каждая из легенд касалась отношений отца с сыном, и в частности с трудным сыном. Минос заключил Минотавра в Лабиринт, потому что тот был чудовищем. Икар погиб по собственной глупости, вознесшись слишком близко к Солнцу. Крон же был отцеубийцей: он изувечил и убил собственного отца, чтобы править вселенной.

Таилось ли здесь зерно истины, относившейся к самому убийце? Был ли убийца с Олимпа дурным сыном? Или наоборот — разгневанным отцом? Она подняла глаза. К пирующим воронам присоединились бродячие кошки. Кабели противовертолетной безопасности и колючая проволока с острыми шипами рассекали небо за окном на квадраты.

Анаис вновь погрузилась в чтение. Боги-основатели открывали для нее новую вселенную, не имевшую ничего общего с миром олимпийцев. Здесь речь шла о предыдущем поколении. Первобытном. Звероподобном. Слепом. Неуправляемые чудовищные божества, олицетворявшие первозданные природные силы. Гиганты. Киклопы. Сторукие…

И тут прослеживалась еще одна связь с теми первоначальными временами. Рост жертвы. Символически Уг Ферне был из мира гигантов, титанов, чудовищ… Анаис и не сомневалась, что убийца выбрал его по этой причине. Жертвоприношению надлежало стать безмерным, выходящим за пределы нормального. Оно принадлежало эпохе изначальных богов. Временам хаоса и смятения. Кроме того, это убийство предшествовало другим, подобно тому как титаны предшествовали олимпийцам.

Она встала и поискала на полках что-нибудь о первобытном искусстве. Книги были потрепанными, зачитанными, замусоленными. Чувствовалось, что они служили подручным средством борьбы со скукой, праздностью, отчаянием.

Анаис откопала антологию этнических масок. Стоя у полки, она пролистала книжку. Судя по фотографиям, личина убийцы походила скорее на африканские или эскимосские маски. Эта деталь также имела значение. Убийца с Олимпа не разыгрывал спектакль. Убивая, он находился в самом сердце хронотопа богов, духов, древних поверий. В его глазах все это было реальным.

Вошла охранница. Время обедать. При мысли о том, чтобы оказаться среди других, у Анаис болезненно сжалось сердце. Со вчерашнего дня она чувствовала нависшую над ней угрозу. В тюремном мире легавый никогда не будет желанным гостем. Но Анаис боялась чего-то другого. Чего-то более определенного и в то же время смутного. Смертельной угрозы.

Анаис положила книги в тележку и последовала за тюремщицей. Она думала о могущественном, невидимом, вездесущем холдинге, служившем правопорядку, нарушая закон. Червь и плод суть одно и то же. Достаточно ли эти люди сильны, чтобы дотянуться до нее в следственном изоляторе? Чтобы устранить ее и тем самым заставить молчать?