Ветер надежды - Дороти Гарлок

– У меня рак, идиот! – рявкнул Кейн.

– Да что вы говорите? – Доктор подошел поближе. – И как долго у вас уже эта… этот рак?

– Около четырех месяцев.

– Хм. И какой же придурок убедил вас в том, что это рак? На мой взгляд, даже ничего похожего. Если бы это был рак, то вы сейчас выхаркали бы из себя целые куски желудка.

– Я знаю, как это выглядит. Я был рядом с больным, который умирал от рака.

– У него, возможно, был именно рак. А то, что у вас, похоже на обычную язву. Болит до чертиков, правда?

– Я уже выслушал мнение одного безмозглого докторишки! Он заявил, что у меня глисты! И дал мне лекарство, от которого я чуть не протянул ноги.

– Кажется, я знаю, что вы имеете в виду. Этого снадобья достаточно, чтобы заработать язву, если бы вы не обзавелись ею раньше. Сколько вы потеряли в весе?

– Нисколько. Я даже слегка прибавил, потому что меня пичкают галлонами молока. И боль от него стихает.

– Если бы у вас был рак, любезный, то от вас за такой срок остались бы только кожа да кости, и никакое молоко не помогло бы. И вы были бы сейчас желтее китайца. Ясно? Вот этот докторишка заявляет вам, что у вас язва желудка. И я могу записать вам список продуктов, которые вам нужно есть, чтобы она полностью залечилась, хотя, конечно, это произойдет не сразу. Но свежий воздух и здоровый образ жизни значительно ускорят лечение.

Кейн уставился на доктора. Нельзя сказать, что врач выглядел таким уж умником, но производил вполне приятное впечатление. Вот он беспечно прислонился к фургончику и спокойно болтает о том, что для Кейна вопрос жизни и смерти! Надежда вдруг вспыхнула в нем с яростной силой, но он постарался погасить ее.

– Откуда вам знать? Может быть, и у него самого рак.

– Конечно, разумнее во всем сомневаться. Но судя по тому, что вы мне рассказали и что я видел, я уверен почти на девяносто девять процентов. Дело в том, что раковый больной просто не может после четырех месяцев мучений быть сильным, как лошадь, а вы именно такое впечатление и производите. Кроме того, в таком больном нетрудно посеять сомнения, а вы переупрямите любого мула.

Кейн взглянул на голубые контуры гор, не смея поверить сказочному прогнозу.

– Вы уверены в том, о чем сейчас толкуете?

– Возможно, я не произвел на вас впечатление умника, но был лучшим на своем курсе в самом замечательном медицинском колледже мира. И я навидался случаев рака столько, что и вправду знаю, о чем говорю. Но к черту все это, если вам почему-то хочется верить, что у вас рак. Ради Бога, верьте и дальше. Так вы и без рака очень скоро сведете себя в могилу постоянными тревогами и переживаниями.

Облегчение омыло Кейна очищающей волной. Смерть вовсе не грозит ему! Он будет жить! Он будет и дальше жить с Ванессой! Растить детей… стариться рядом со своей огненноволосой любимой… Он даже услышит весной, как закурлычут возвращающиеся из теплых краев птицы. Ему захотелось завопить от счастья, и он именно так и сделал.

– Ю-ю-ю-хх-хо-оо-у!

– Отлично понимаю ваши чувства! – расхохотался доктор и стиснул его плечо, – Однажды я и сам решил, что обзавелся туберкулезом и скоро умру. А это было просто сильное воспаление легких. Я был так счастлив, когда понял, в чем дело, что целую неделю не употреблял никаких крепких выражений.

– Если вы обманули меня… если ошиблись… я убью вас! – сказал Кейн, и оба расхохотались.

Отдаленный стук подков заставил Кейна поднять голову. Когда он увидел огромную лошадь, то мгновенно понял, что это Ванесса на Рыжем Великане. Ее капор болтался на ленточках где-то за спиной, а волосы развевались на ветру, подобно языкам огня. Темная юбка задралась до колен, но ноги крепко держались в стременах. Она выглядела словно маленькая рыжая птичка, вспорхнувшая на спину мчащегося Рыжего Великана.

– Кейн! Кейн! – Ее голос донесся с порывом ветра, словно рыдание. Кейн вышел на дорогу и замахал руками. – Кейн! – прорыдала она.

Рыжий Великан замедлил бег и остановился как вкопанный перед хозяином. Ванесса выскользнула из седла прямо на руки Кейна, и они оба упали. Она задыхалась от рыданий и отчаянно прижимала его к себе.

– Я думала… Я думала… что пришел этот проклятый… день. Я слышала… выстрел. – Ее руки ощупывали его тело. – Ты в порядке? Ты не ранен? Да отвечай же, черт тебя подери!

– Да, родная. Да, да, да! Со мной все в порядке. А Тэсс мертв. Я убил его. Тебе больше никогда не придется волноваться из-за этого мерзавца. – Он обхватил ее залитое слезами прекрасное лицо ладонями и заставил взглянуть себе в глаза. – И я никогда, слышишь? Я никогда не покину тебя. Да послушай же, Ван, не плачь! Я никогда не покину тебя. Это была ошибка. Понимаешь? Ошибка! Ну не плачь, любимая. Я теперь никуда от тебя не денусь. И мы будем вместе жить на ранчо, вместе стариться. И, если повезет, у нас будет уйма сыновей и дочерей с такими же, как у тебя, волосами. И, может быть, я увижу, как и у них в пламенных волосах появятся серебристые приди.

– Что-о? Этот кошмар окончился? Гебе ничто больше не угрожает? Больше никто не собирается выстрелить в тебя из-за угла? Ну повтори же еще раз! Немедленно повтори, правильно ли я тебя поняла, не то я… стукну тебя!

– Я никуда от тебя не денусь, счастье мое! Ты моя самая любимая глупышка и самое чудное сокровище! Ты же могла сломать себе шею! Не будь этот день таким особенным, точно бы отшлепал тебя! – ругался Кейн между поцелуями.

– Расскажи мне…

– Потом, все потом, а сейчас лучше глянь-ка сюда, родная. – Он покачал перед ней косичкой из ее волос. – Я отобрал это у Тэсса.

– Не смей касаться меня этой гадостью! Ведь он их трогал своими грязными ручищами! Сожги это немедленно!

Кейн швырнул косичку через плечо.

– Доктор, у меня к вам просьба: сожгите это, пока я целую свою жену, ладно?

Эпилог

Теперь мало кто помнил, почему это место называлось «домом». Дом с трех сторон окружала широченная веранда с белой деревянной оградой, а вокруг красовались ухоженные клумбы и подстриженные кустарники. Чуть дальше росли плодовые деревья заложенного лет двенадцать назад сада. Было потрясающе красивое весеннее утро, и место было сказочно прекрасным. Снег уже растаял повсюду кроме вершин гор, зяблики весело чирикали, а на деревьях набухли почки.

Этим утром Кейн слышал крики возвратившихся домой диких уток. Они, правда, пролетели куда-то дальше на север. Вот уже пятнадцать лет он встречал их каждую весну и провожал каждую осень. И каждый раз, заслышав их крики, Кейн вспоминал то утро, когда обнимал свою жену и думал, что, вероятно, делает это в последний раз. Вот глупец! Именно в то утро он и начал новую жизнь.