Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 1 - Петр Александрович Дружинин

на утверждение пленума ЦК вопрос о выводе Вознесенского из состава ЦК (утверждено 12–13 сентября). Дальнейшее расследование этого дела было передано Генеральному прокурору СССР.

26 октября 1949 г. Н. А. Вознесенский был арестован. Позднее, 23 марта 1950 г., министр госбезопасности СССР В. С. Абакумов подал Сталину «Список арестованных МГБ СССР изменников родины, шпионов, подрывников и террористов», где среди перечисленных 85 человек – основных фигурантов «ленинградского дела», дела ЕАК и т. д. – почетное первое место принадлежало Н. А. Вознесенскому; этот, по сути, расстрельный список был тогда же утвержден руководителем государства. В нем же указаны основные инкриминировавшиеся бывшему заместителю Сталина преступления:

«Обвиняется в том, что проводил подрывную деятельность против ЦК ВКП(б) и Советского правительства.

Имел преступную связь с ленинградцами Попковым и Лазутиным и скрывал от ЦК ВКП(б) враждебные проявления со стороны Попкова. Подрывая государственную дисциплину, выделял ленинградцам без разрешения правительства различные фонды, а также поддерживал их рваческие стремления другими незаконными действиями.

Обманывая ЦК ВКП(б) и Советское правительство, скрывал преступления, творившиеся в Госплане СССР, и в частности, допущенное по его вине занижение плана первого квартала 1949 года, утрату большого количества секретных документов и засорение аппарата Госплана лицами, не внушающими политического доверия.

Изобличается показаниями арестованных Кузнецова, Попкова, Лазутина и других своих сообщников»[810].

Кроме этого фантастического обвинения, по некоторым источникам, свою роль в аресте Вознесенского сыграла и почти оконченная им книга «Политическая экономия коммунизма», которую он писал с момента отстранения от дел и вчерне закончил к октябрю месяцу:

«Находясь в опале, Вознесенский продолжал работать над новой книгой об экономике нашего общества. Через полгода Сталин пригласил его к себе на дачу. В присутствии членов Политбюро Сталин провозгласил тост за дорогого товарища Вознесенского – нашего ведущего экономиста. ‹…› Вознесенский возликовал и был обнадежен. Радостный он вернулся домой. Однако той же ночью его арестовали. Арестована была и рукопись Вознесенского о закономерностях социалистической экономики. В отредактированном Сталиным виде эта работа вышла под именем вождя в начале 50-х годов в форме статьи в “Правде” и отдельной брошюрой»[811].

Такая версия устранения Вознесенского – из-за ревности Сталина по поводу канонизации его экономических работ – выглядит несколько субъективной, хотя нельзя не уделить ей должного внимания. По крайней мере, опубликованные 3–4 октября 1952 г. в «Правде» статьи Сталина по экономическим вопросам, объединенные вместе под заглавием «Экономические проблемы социализма в СССР», вышли воистину гигантским тиражом. Эта брошюра объемом в 96 стр. была напечатана общим тиражом в 20 млн 300 тыс. экземпляров (!), сверх того по 20 тыс. экземпляров напечатали издательства «Советская Колыма» в Магадане, Амурское областное издательство в Благовещенске и Дальневосточное издательство в Хабаровске. Эти цифры, приведенные без учета огромных дополнительных тиражей 1953 г., вполне красноречивы; они призваны продемонстрировать величие того, кто действительно являлся гением советской экономики. А ситуация со снятием А. Н. Поскребышева, описанная Хрущевым в мемуарах, когда причиной гнева Сталина стало то, что одна из его мыслей совпала с мыслью критикуемого им экономиста Л. Д. Ярошенко, очень показательна в качестве демонстрации истинного сталинского честолюбия: «Ведь никто не имел права думать так, как Сталин, только он был единственным гением. Поэтому все новое должен сказать только он, а другие должны повторять и распространять открытые им законы»[812].

И хотя «прикрутить» своего друга военных лет Н. А. Вознесенского к «ленинградскому делу» оказалось для Маленкова труднее всего, он смог превозмочь трудности. Кроме того, еще до ареста самого Вознесенского, летом, были арестованы его сестра и брат. 23 июля – секретарь Куйбышевского РК ВКП(б) Ленинграда Мария Алексеевна Вознесенская, от которой добивались показаний на братьев[813]. В июле же был снят с поста министра просвещения РСФСР его старший брат, бывший ректор ЛГУ А. А. Вознесенский, а 19 августа арестован во время отпуска.

«Для создания видимости о существовании в Ленинграде антипартийной группировки по указанию Г. М. Маленкова были произведены массовые аресты среди ленинградского партийного актива и руководящих партийных работников, выходцев из Ленинградской партийной организации. В Ленинграде развернулась массовая кампания по замене кадров и всех звеньев, многие из снятых с работы тут же исключались из партии. В своих действиях первый секретарь Ленинградского обкома и горкома партии В. М. Андрианов ссылался на установки ЦК и указания лично И. В. Сталина»[814].

По-видимому, столь жесткая расправа как с самими ленинградцами, так и с выходцами из ленинградской парторганизации связана с тем, что Маленкову после февральской поездки 1949 г. в Ленинград удалось вселить в Сталина серьезные подозрения о том, что ленинградцы вынашивали идею создания компартии РСФСР и имели план дальнейших действий. В действиях правительства РСФСР было усмотрено стремление к сепаратизму, пал и председатель Совмина РСФСР, «ленинградец» М. И. Родионов. Проблема хотя бы малой самостоятельности РСФСР всегда была довольно болезненной и разрешилась лишь в 1991 г. Но тогда Сталин был явно испуган сфабрикованной для стимуляции его фобий специальной информацией. В этой связи интересен тот факт, что летом 1949 г. неожиданно было прекращено издание единственного свода законов РСФСР – «Собрания постановлений и распоряжений Правительства Российской Советской Федеративной Социалистической Республики», которое выходило с 1917 г. Последний номер (№ 3 за 1949 г.) был издан 1 июля 1949 г. – в самый разгар следствия, а возобновилось издание только в 1958 г.

Следствие же велось столь «прогрессивными» методами, что доказательства серьезной вины Вознесенского и других участников антипартийной группы были найдены, и Сталин воспринял их как должное. Вспоминаются его будто бы полные искреннего негодования слова по поводу ареста М. Кольцова, сказанные в разговоре с Фадеевым: «А я, думаете, верил, мне, думаете, хотелось верить? Не хотелось, но пришлось поверить»[815].

Про ударный труд, которым Маленков и Берия сфабриковали «ленинградское дело», распространялся Хрущев в разговоре с А.Т. Твардовским:

«Про Маленкова этого (о честности) не скажу. Это – глиста. Он умеет нравиться, культурен, обходителен, к месту может и пошутить, и все. Он втерся в доверие к Сталину. С Берией так дружили, что, как говорится в народе, в нужник вместе ходили. Ленинградское дело – это дело рук столько же Маленкова, сколько Берии. Берия – авантюрист, Маленков – карьерист»[816].

Материалы по ленинградцам оказались объединены в одно производство:

«Обвинения, в которых они признались (конечно, не добровольно), были собраны в переплетенный том, который разослали членам Политбюро. Основная суть была незатейливой: он и его сообщники были якобы недовольны засильем кавказцев в руководстве страны и ждали естественного ухода из жизни Сталина, чтобы изменить это положение, а пока хотели перевести Правительство РСФСР в Ленинград, чтобы оторвать его от московского руководства. Были еще обвинения в проведении в Ленинграде какой-то ярмарки без соответствующего оформления через ЦК, попытке Кузнецова возвеличить себя через музей