Брусиловский прорыв. 1916 год - Максим Викторович Оськин

15-го турецкого корпуса, только что переброшенного в Галицию, где австро-германцам не хватало сил. Рассказчик пишет: «Появление перед нами турок было настолько неожиданно даже и для штаба армии, и он так был заинтересован в быстром опросе, что в штаб полка немедленно был выслан для турка автомобиль, на котором тот и был отправлен непосредственно в штаб армии»[473].

Действительно, по просьбе немцев турецкий военный министр и фактический диктатор младотурецкого правительства Энвер-паша выделил для галицийского театра военных действий 15-й армейский корпус Шевки-паши в составе 19-й и 20-й пехотных дивизий. Тем самым был ослаблен район Стамбула, однако в связи с тем, что русская Ставка продолжала упорствовать в нежелании проведения Босфорской десантной операции, турки смогли пойти на этот шаг без особенного риска для себя. Турецкие солдаты и офицеры тут же, на фронте, переучивались немцами на германский манер и получали дополнительную технику. Как говорит Э. Людендорф, «в составе германской Южной армии турки дрались хорошо, несмотря на то, что им приходилось изучать и приспосабливаться к совершенно новым для них боевым методам».

Но главный удар, к сожалению, наносился не здесь, так что удары 11-й и 7-й армий лишь отвлекали на себя противостоявшего противника. С 19 по 22 сентября шесть армейских корпусов вновь и вновь бросались на Ковель. Первоначально сроки наступления были назначены на 17-е число, однако в этот день германская группа Г. фон Марвица у местечка Свинюхи нанесла поражение русскому 4-му Сибирскому корпусу Л. О. Сирелиуса: 9-я (И. И. Регульский) и 10-я (А. Г. Елчанинов) Сибирские стрелковые дивизии. Неудача оказалась столь резонансной, что 18 сентября Ставка запросила штаб Юго-Западного фронта о потерях корпуса: «Сообщить подробности боя и выяснить, при каких обстоятельствах так много чинов осталось на поле сражения, почему отступление могло быть так стремительно, и почему при такой насыщенности войсками армии корпус не был своевременно поддержан»[474].

Новый штурм ковельского укрепленного района продолжался четыре дня. Тактика действий русских войск на ковельском направлении была скопирована с действий немцев под Верденом. То есть с той самой операции, которая, по признанию самих же германских военачальников, вызывала дрожь у столь дисциплинированных войск, как немецкие. При этом, как отмечает А. А. Керсновский, «энергия и напористость генерала Гурко шли только во вред, умножая без всякой нужды и без того громадные потери». Генерал-квартирмейстер войск гвардии Б. В. Геруа, отмечая чрезвычайную насыщенность ударных армий войсками, дает следующую характеристику действий Особой армии осенью 1916 г.: «В сущности, армия в этот период, занималась не боевой тактикой, а статистикой потерь. Идея Гурко была: долбить, но не разрушать боеспособности своих войск. Как только долбящая единица понесла „довольно потерь“, она сменялась другой. Для того и понадобилось 13 корпусов. В то время, как боевая линия обозначала шаг на месте, тыл армии по ночам кипел жизнью – все куда-нибудь маршировали. Смена одних частей другими этого требовала»[475].

А. М. Зайончковский считает, что упорство генерала Гурко заключалось в его мнении, что «всякий перерыв заставит начинать все сначала и сделает напрасными понесенные потери… приказания [Гурко] привели к упорным, ежедневным кровопролитным боям отдельных корпусов и дивизий без общей связи и без решительного результата»[476]. Сам же В. И. Гурко в своих воспоминаниях отмечал, что главная цель атак Особой армии заключалась в поддержке Румынии. Он пишет, что осенью армия предприняла 5 попыток наступления – «за это время в атаках, оказавшихся для обеих сторон весьма кровопролитными, успели поучаствовать почти все мои дивизии. Однако прежде, чем боеспособность частей успевала снизиться наполовину, их отводили в резерв для быстрого пополнения. Ближе к концу октября вся артиллерия и пехота пришли в такой беспорядок, что для правильной реорганизации армейских корпусов потребовалась новая перегруппировка войск»[477].

Энергичные люди необходимы там, где победа летит на крыльях, а брать человеческим мясом технически превосходную оснащенную крепость, каковой теперь уже на деле стал Ковель, невозможно. Но раз резервы прибывают – почему бы и не атаковать? В сентябре 1916 г. в Особую армию на пополнение прибыло 126 маршевых рот – 28 889 солдат, в октябре – 67 (16 308), в ноябре – 163 (37 600), в декабре – 93 (21 313). Пехота Особой армии к 1 сентября – 199 926 чел., к 1 октября – 381 022, к 1 ноября – 383 188, к 1 декабря – 334 073 чел.[478] Как видно из этих цифр, за осень количество пехоты в Особой армии выросло почти вдвое. Разумеется, это не пополнения – это новые войска, передаваемые Гурко для атак на ковельском направлении.

Сознавая бессилие атак Особой армии, в Ставке Верховного командования прямо потребовали перенести усилия на юг, перебросив в Буковину управление 8-й армии. В разговоре по прямому проводу 21 сентября Алексеев указал, что надо остановить атаки 8-й и Особой армий, а атаковать 7-й армией, дабы перебросить резервы в 9-ю армию. Но начальник штаба Юго-Западного фронта В. Н. Клембовский ответил, что Брусилов «рассчитывает на достижение положительных результатов при атаке 8-й и Особой армиями, так как у них имеется много в резерве и повторением атак можно добиться истощения резервов противника ранее наших». Клембовский привел и психологические мотивы А. А. Брусилова: «Главнокомандующему очень жаль бросать раз начатую операцию, так как надежды на ее успех имеется еще много». Вечером того же дня Алексеев сообщил теперь уже самому Брусилову, что на всеподданнейшей записке по итогам разговора Алексеева с Клембовским царь написал: «Я решительно против дальнейшего развития операции 8-й и Особой армии, обещающей нам минимальный успех при громадных потерях». Алексеев не без иронии запросил главкоюза: «Какие вы приведете соображения?»[479]

На царя, который и сам уже высказывался против возобновления наступления на Ковель, влияла даже супруга: 25 сентября императрица Александра Федоровна писала Николаю II: «О! Дай снова приказ Брусилову остановить эту бесполезную бойню, младшие чувствуют, что начальники их тоже не имеют никакой веры в успех там – значит, повторять безумства Германии под Верденом? …Наши генералы не считают живых, они привыкли к потерям, а это грех; вот когда есть уверенность в успехе, тогда другое дело». Через два дня император твердо распорядился приостановить дальнейшее развитие сражения под Ковелем и на Стоходе[480].

Примечательно, что до приостановки наступления по царскому повелению, Особая армия успела-таки предпринять последний штурм Ковельского укрепленного района: с 25 сентября по 3 октября. При этом в первую линию был введен переданный из 11-й армии 8-й армейский корпус В. М. Драгомирова. Прапорщик 405-го пехотного Льговского полка К. В. Ананьев вспоминал, что эти бои, в которых полки участвовали по нескольку раз, имея пару-тройку дней на отдых после неудачи и вновь бросаемые вперед на новую неудачу, производили самое тяжелое впечатление на солдат