В договор не входит - Лина Ласс

ведь я даже не слышала, как кто-то вошёл в квартиру или стучал в дверь. Но вот же он передо мной во плоти, одетый как обычно в видавшую виды футболку и джинсы. На груди поблёскивала серебром цепочка, спрятанная под одежду. Вот только на лице пролегли заметные тени и костяшки пальцев были разбиты в кровь. Свежие раны.

Затаив дыхание, я осторожно протянула руку, боясь, что иллюзия рассыпится в прах, но Максим сам подался вперёд, заключая в свои руки. Я ответила на его объятия так сильно, как только могла. Живой, настоящий. Его запах, который я безошибочно узнала бы и двадцать лет спустя, мощный стук сердца, отдающийся в моём собственном. И тепло, проникающее под кожу, наполненное чувством абсолютного счастья. Тело окутал покой, унимая дрожь и иссушая слёзы.

– Это не сон? Ты и правда здесь?

Он гладил меня по волосам, привычно закапываясь в них носом. Пальцы выводили линии на спине, а я с благодарностью и трепетом принимала ласки.

– Я здесь, я рядом, – раздалось у самого уха. – Прости, что не успел.

– Но… но ты остался в Париже. Я оставила тебя в Париже.

Максим покачал головой.

– Ты оставила меня, но я не смог сделать то же самое.

Я захлопала ресницами, пытаясь понять смысл его слов.

– Август сказал, что вы были рядом? Как он узнал, где я живу? Откуда у него мой ключ?

Максим прикрыл глаза, сокрушённо опустив голову.

– Только не злись, прошу. Ты никогда бы не заметила, что за тобой наблюдают. Узнать, какую квартиру ты приобрела не составило труда и договориться с управляющим дома о дубликате ключей тоже. На всякий случай. Я не собирался врываться без приглашения.

– Так ты был рядом…

– В Париже, в Петербурге. Куда бы ты не отправилась. Я видел твой успех, был на первых съёмках, следил, как ты проводишь время с братом. Даже в магазине, где ты выбирала этот диван. Я столько раз хотел подойти, но…

Я взяла в ладони его лицо, заставив взглянуть мне в глаза.

– Но?

– Прости, – Максим поморщился как от боли. – Я так сильно обидел тебя. Думал, ты ненавидишь меня и погонишь прочь, явись я на коленях вымаливать прощение. Но отпустить тебя совсем я не мог. Хотелось знать, что у вас всё хорошо, оградить тебя от забот, просто сделать тебя счастливой.

Он крепче обхватил меня за талию, сажая к себе на колени. Я обвила руками его шею, не решаясь довести дело до поцелуя. И Максим также не спешил. Он вглядывался в моё лицо, проводя пальцами по щекам и губам, изучая, сильно ли изменились мои черты. Грудь сладко ныла от его прикосновений и поглаживаний. Если он хотел сделать меня счастливой, то лучшего способа нельзя было и придумать.

– Если бы я только знал, Мила. Я так боялся, что ты откажешься от моей помощи, что не решался подойти ближе чем на сотню метров.

– Значит, всё, что происходило, твоих рук дело? Ты помог с опекой? Только прошу тебя, не лги.

– Больше никакой лжи, – он твёрдо кивнул. – Я сделал так, чтобы никто не чинил тебе препятствий.

– А миллионный счёт на моё имя? Зачем?

– Это меньшее, что я мог сделать, чтобы искупить свои грехи. Я не пытался заставить думать тебя, что ты особенная. Ты и правда стала для меня такой. И целовал я тебя вовсе не из-за жалости, а потому что безумно этого хотел.

– Но Элена…

– Элена может говорить, что угодно, но правда в том, что ты оказалась права, думая, что смогла что-то во мне изменить. Когда я увидел твой номер на экране телефона, поначалу не поверил глазам. Подумал, может, ты простила меня или хочешь встретиться. Но то, что я услышал… – Максим ухватился за мои ладони. – Такого дикого страха я не испытывал ни разу в жизни.

Я неохотно отстранилась и опустила взгляд на его ладони. Кровь на костяшках начала сворачиваться, превращаясь в бурую корку.

– Что ты с ним сделал?

– Он получил по заслугам. Тебе ничего не угрожает.

Понимая, что Дмитрия больше нет в живых, я не испытывала к нему ни малейшего сочувствия, но и полной сатисфакции не чувствовала так же. Он заслужил то, что сделал с ним Максим, но увы, месть не вернёт мне утраченного.

– Но как ты понял, где меня искать?

– Ты не сменила телефон. Помнишь, как я нашёл тебя в прошлый раз, когда ты сбежала? Потребовалось всего пару минут, чтобы снарядить целый отряд, и всё это время я не отрывал трубку от уха. Я слышал всё, в чём он сознался, и совершенно не жалею о том, что с ним сделал. Он не достоин был даже гнить в тюрьме.

В первый раз в жизни я обрадовалась, что оказалась под таким контролем. Молча закивала, разделяя всё сказанное. Око за око. У него было меньше причин для мести, но Максим за меня расквитался с Манцевичем по древнему как мир закону.

– И я слышал тебя. Все твои слова.

Я затаила дыхание, понимая, что он имеет в виду. Он слышал моё признание. Слышал то, что я никогда бы не решилась сказать ему в лицо. Внезапный страх наполнил глаза слезами, будто секрет, тщательно спрятанный в глубинах моего сердца, был чем-то постыдным. Но Максим наклонился ближе и прошептал:

– Я слышал всё.

Его мягкие губы прижались к моим. Я слышала, как со звоном соединяются осколки, как запечатываются раны и наполняется свежей кровью сердечная мышца. Я задыхалась от переполняемой меня любви, бьющей через край. Настойчиво овладев его ртом, я отвечала на поцелуй со всей неистраченной нежностью. Жар растекался по всему телу до кончиков пальцев рук и ног, воспламеняя желание в нас обоих. Наши руки блуждали по телам друг друга как в первый раз, изучая каждую клеточку. Это не была страсть или похоть. Поцелуй сметал прошлое, обновляя нас, обнуляя всё, что было до этого. И теперь мы были друг перед другом равны.

– Я так боялся этого чувства, – Максим отстранился, прикусывая губу и тяжело дыша. – Всегда бежал от него, потому что знал, какую боль может принести потеря. Но ты, такая же израненная душа, помогла мне понять, что дорожить тем, что так боишься потерять, не слабость. Жаль, что я понял это слишком поздно.

– Ещё не поздно, – я покачала головой. – Ты здесь, а значит не поздно.

Максим взял мои ладони в свои и поцеловал каждую, с печалью глядя на пальцы.

– Я не могу остаться. Мне придётся уехать.