Добролёт - Валерий Николаевич Хайрюзов

к Лажкину.) Немного перебрал. Да еще прихворнул.

Петр Данилович (начинает откашливаться, затем как бы оправдываясь). Ну, это я образно. Фрося, у нее сквозняк в голове. Еще не созрела. Давай, Николай Францевич, повременим.

Наталья Павлантьевна. Да, да, подождем.

Лажкин (с сердцем). Это, видимо у вас сквозняк. (Вертит около виска пальцем.) Да вы меня за кого принимаете? Прежде чем такое говорить, думать надо!

Петр Данилович (вскрикивает). Что за тон! И это со мной, почетным гражданином города! Вот тебе пшеница! Вот тебе овес! (Показывает кукиш.) Пусть сгниет, но и пуда не продам.

Лажкин (обиженным голосом). Уважаемые. Я сделал вам дельное предложение. Не я, а вы пошли на попятную.

Наталья Павлантьевна. Николай Францевич, вы уж нас извините. Породниться с вами – это большая честь. Петр Данилович сегодня взволнован. Вот и вырвалось.

Лажкин (бурчит про себя). Да я неслепой, вижу, как вокруг неё этот морячок вьется. Точно говорят, провинция – это не место проживания. Это состояние. Овес не мне нужен. Его ждут в Америке.

Петр Данилович. Ничего, подождут-с!

Лажкин. Тебя бы туда, чтобы ты погрыз гнилые коренья.

Петр Данилович. А что, ты думаешь, не грыз? Нашел, чем напугать!

Наталья Павлантьевна. Господа, господа, успокойтесь. Нельзя в такой день ссориться. Грех.

(В залу вбегает Глаша.)

Глаша (выпучив глаза, громко говорит). К нам владыко Иннокентий!

Лажкин (на ухо Катышевцеву). Я намедни был у него. Просил благословения. Он согласен.

Петр Данилович (удивленно). Вот это фортель!

Картина восьмая

Открывается дверь, входит Иннокентий. За ним следует вождь Тырынтын. Петр Данилович и Наталья Павлантьевна спешат к владыке.

Иннокентий. Христос Воскресе!

Все хором отвечают. Воистину Воскресе! (И так троекратно.)

Иннокентий. Мир сему дому и гостям, и всем боголюбивым христианам. Сегодня на Святой Руси праздник. Порадуемся и мы вместе со всеми. Ибо наше благополучие и блаженство находится только в Боге.

(Петр Данилович и Наталья Павлантьевна припадают к руке владыки. Следом преподают к руке Фрося, Сергей и другие гости. Петр Данилович берет владыку под руку и ведет вдоль стены, показывая и рассказывая о доме. Возле лежащих на столе часов владыко задерживается, берет их в руки, рассматривает.)

Петр Данилович. Вот, владыко, часы дорогие, притом жалованные, остановились другую неделю, а поправить здесь некому.

Иннокентий (крутит завод, улыбается). Петр Данилович! Сами знайте и другим скажите, что незаведенные часы никогда не ходят.

Петр Данилович. Слушаюсь-с, владыко!

Иннокентий. Тут не слушаться, тут знать надо. Петр Данилович, небось слышали, большое дело затевается. Сплав по Амуру. (Оборачивается). Верно, я говорю, Геннадий Иванович?

Невельской. Для сплава нужны припасы, хлеб. Кроме того, хлеб нужен и для Камчатки, и для наших американских колоний. На Аян не дорога, а тропа. Много не завезешь. Лошади по уши проваливаются. Сплавленный по Амуру хлеб будет на Камчатке дешевле более чем в три раза.

Лажкин. А я говорю, Амур – пустая и опасная затея! Мы предлагаем иркутским купцам, которые будут вкладывать капиталы в Камчатку и Америку, дополнительные преференции.

Петр Данилович. Николай Францевич, а что вы раньше нас зажимали.

Лажкин. Вас зажмешь! Вот скажи, где ты свой капитал нажил? Занимаясь зверовым промыслом на Командорах и Алеутах. При протекции Компании.

Петр Данилович. Амурские края богаты рыбой. Там можно овощи и хлеб выращивать. И прииски новые открывать. Недаром англичане, да и американцы, вовсю на них зарятся.

Невельской (глядя на миссионера). Для наших друзей везде и все плохо лежит.

Лажкин. Нам на Амуре делать нечего.

Петр Данилович. Вам, может, и нечего, а мы уже давно присматриваемся.

(Миссионер подходит к Иннокентию.)

Миссионер. Сэр, я вас уже встречал. Помните Калифорнию? Орден иезуитов? Вы тогда им орган привезли.

Иннокентий. И что же вы там делали?

Миссионер. Хочу сделать вам приятное. Я приехал специально, чтобы посмотреть на вас. Молва о ваших делах уже давно гуляет по Америке.

Иннокентий (с улыбкой). Гуляет? Значит, когда проспится, то прослезится.

Миссионер. Не понял вашей шутки.

Иннокентий. У нас, у русских, про гуляк говорят – ели, пили, веселились, а наутро – прослезились.

Миссионер. Мне было интересно посмотреть на знаменитого русского, о котором знала все Западное побережье Америки. Монахи были в восторге от вашего подарка. И от вашей духовной музыки.

Иннокентий (усмехнувшись). А что же вы здесь делаете?

Миссионер. Я миссионер. Я даже специально выучил русский, чтобы лучше понимать, чем вы берете туземцев.

Иннокентий. Наша миссия – идти со словом Божьим, а не с пушками и ружьями.

Миссионер. Пушки и ружья – в определенной ситуации тоже аргумент. Генерал Паскевич ходил в Венгрию не с крестом. Мы тоже используем разные возможности. Над Британской империей никогда не заходит солнце. Что хорошо для Британии, то хорошо и для Бога.

Глаша (вбегая). К нам сам Николай Николаевич Муравьев пожаловали!

Картина девятая

В залу входит Муравьев с женой.

Муравьев. Христос Воскресе!

Все хором отвечают. Воистину Воскресе!

(Муравьев быстрым шагом подходит к владыке и припадает к руке.)

Петр Данилович (тихо шепчет Наталье Павлантьевне). Вот маменька бы порадовалась! Европа, Азия и Америки, все ко мне, все в мой дом. (Муравьев подходит к Фросе и Сергею.)

Муравьев. Ты, я посмотрю, господин офицер, уже и нашу красавицу здесь присмотрел? Одобряю, одобряю!

(Сергей смотрит на Фросю, затем на Катышевцева.)

Муравьев. Надеюсь, на свадьбу пригласишь?

Петр Данилович (вклинивается между ними). Николай Николаевич, позвольте, я вам дом свой покажу. А вот и моя половинка. (Берет Муравьева под руку и подводит к Наталье Павлантьевне. Уже все вместе идут по гостиной.)

Иннокентий (подходя к Сергею с Фросей). Что, голуби, притихли?

Фрося (тихо). Батюшка, я перемолвила с матушкой. Она обещала поспособствовать.

Иннокентий. Добрый знак.

Фрося. Но папенька непреклонен.

Иннокентий. Бывает. К вечеру дождик собирается, а утром солнышко.

Фрося. Я уж и так, батюшка, и эдак. А он еще пуще серчает.

Иннокентий. Кто быстро воспламеняется, тот быстро и остывает. (Смотрит на Сергея.) Значит, приглянулась тебе наша сибирская дева?

Сергей. Пуще жизни.

Иннокентий (улыбнувшись). По-якутски это будет звучать так: «Мин эйигин таптыыбын кисс учугей».

Фрося. Кыысс учугей. Как это замечательно! А как будет дочь моя.

Иннокентий. Мин кыыгыым. (Поворачивается к Сергею.) Уруй айхал! Честь и Слава победителю турок.

Петр Данилович (с улыбкой хлебосольного хозяина, громко). Ваше высокоблагородие и ваше преосвященство! Дамы и господа! «Отче наш» начинается с просьбы о хлебе насущном. Трудно хвалить Господа и любить ближнего на пустой желудок. Прошу к столу, гости дорогие.

Идут в столовую. Петр Данилович семенит