Добролёт - Валерий Николаевич Хайрюзов

(В прихожей появляется Мария. Фрося идет к ней навстречу.)

Фрося. Рада вас видеть в нашем доме. (Оборачивается к Самарскому.) Это Мария, француженка. Она путешествует.

Самарский. Мы знакомы.

Мария. Я уже не путешествую. Я теперь хочу уехать в Америку. Навсегда.

Фрося. Вот как?

Мария. Я была на исповеди у владыки Иннокентия. Я ведь его не знала и приняла тогда за часовщика.

Фрося. Батюшка знает толк в ремеслах. Папенька сказывал, что в Америке он на часовне собственноручно изготовил часы.

Мария. Он выслушал меня, постарался понять всю гибельность моей жизни. А ведь она, как и твоя, начиналась радостно. А потом меня отдали за нелюбимого.

Фрося. Ой, как я вас понимаю!

Мария (тише). Ну что, удалось тебе поговорить с папенькой?

Фрося. Нет. Я боюсь.

Мария. Я вот так же боялась. И теперь пожинаю плоды. А они все гнилые. Хочешь, я поговорю с твоим отцом? Поведаю свою историю.

Фрося. Я была у владыки.

Мария. И что?

Фрося. Он сказал, что все очень скоро разрешится.

Мария. Дай-то Бог! (Перекрестившись, выходит.)

Картина седьмая

Открывается дверь. В залу входят капитан Невельской. Рядом с ним управляющий Американской компании Лажкин с английским миссионером, чиновник особых поручений Свербеев с молодой княжной Зинаидой Трубецкой.

Невельской. Христос Воскресе!

Сергей Львович, Фрося и Наталья Павлантьевна (отвечают хором). Воистину Воскресе!

Наталья Павлантьевна. Проходите, гости дорогие. Рады вас видеть. Это такая честь для нас. (Гости оглядываются, Фрося подбегает к трельяжу и вновь начинает поправлять платье и прическу.)

Невельской. И для нас большая честь – посетить известный не только в Иркутске, но и во всей России дом Катышевцевых. Тут у Кузнецовых угостили меня омулем. Стражду в пламени сем – дайте воды!

Наталья Павлантьевна (громко). Глафира! Капитану Невельскому, которому подвластны пучины морские и воды пресные, графин со святой водой.

Невельской. Да мне любой.

Наталья Павлантьевна. Мы рады в день Святой Пасхи принимать у себя героев, которыми гордится вся Россия. Все разговоры в городе только о вас.

Невельской (с улыбкой). Мне приятно слышать это, но я привык говорить о вещах более прозаических.

Лажкин (с усмешкой). Например, о ценах на хлеб.

Наталья Павлантьевна. Кто же не слышал. В связи с войной и об этом говорят.

(На втором этаже появляется Петр Данилович, уже одетый в сюртук, на груди орден, на шее – Анна. Спускается по лестнице.)

Лажкин. Христос Воскресе, Петр Данилович!

Петр Данилович. Воистину Воскресе!

Лажкин. Давно к вам собирался. (Подходит и целуется с Катышевцевым.)

Петр Данилович. Здесь о хлебе вспомнили. Правильно, не хлебом единым…

Лажкин. Как говорится, праздник праздником, а дело – делом. Без хлеба и ноги протянешь. Это Христос мог семью хлебами весь народ накормить.

Петр Данилович. Да, подорожал нынче хлеб. Весна, надо ждать нового урожая. А если хлебов нет?

Лажкин. Я справлялся, у вас, говорят, есть. Да и не может не быть у Катышевцева!

Петр Данилович. Кое-что есть. Весь вопрос в цене. Здесь она одна, в Охотске – другая, а на Камчатке – третья. Я уже не говорю про Америку.

Лажкин. Я сегодня говорил с Кузнецовым.

Петр Данилович. И что, дешево дает?

Лажкин. Два рубля с гривной.

Петр Данилович. Однако. А наведывались у других?

Лажкин. Другой – это вы, Петр Данилович. Может, по-родственному и решим.

Петр Данилович (оглядывается на Фросю, бурчит). Но ты, братец мой, шельма! Тебе дочь моя нужна или ячмень по дешевке?

Лажкин. Не без того, Петрович, не без того.

Петр Данилович. А каковы нынче овсы?

Лажкин. У всех по-разному.

Петр Данилович. Да что мы посуху разговор разговариваем. Глафира! Принеси-ка нам графинчик. И закуску.

Глаша. Несу, уже несу! (Подает Невельскому поднос, на котором стоят хрустальный графин и стакан. Тот наливает в стакан, пьет и поперхается.)

Невельской (с потягом). Воистину, святая вода.

Петр Данилович (строго). Что, опять перепутала?

Глаша. Просили выпить.

Невельской. Да, да, все правильно. Я уже не горю, я полыхаю. Но много легче. Спасибо вам, сударыня.

Глаша. На здоровье.

Петр Данилович. Закусочку, и быстро!

(Глаша спешит на кухню. В окно кухни заглядывает нищий.)

Глаша. Да погоди ты, чумазый! Я сейчас приготовлю и подам.

Нищий (извиняющимся голосом). Не мне, моим господам-товарищам. (Гладит себя по животу.)

Глаша. Сегодня Пасха. Ты хоть помолился? (Подает ему сверток с едой.)

Нищий. Христос Воскрес!

Глаша. Воистину Воскресе!

(Нищий берет сверток, крестится и исчезает за окном.

Петр Данилович с фужером подходит к Невельскому. Чокаются и выпивают.)

Петр Данилович (после паузы). Геннадий Иванович, а что там, на морях-океанах, нынче пьют?

Невельской. То же, что и раньше.

Петр Данилович. Ну, а что англичане?

Невельской. Те пьют – боже упаси. Хуже нашего брата.

Лажкин. Пьют, но ума не пропивают. Не то что наш брат. Прошу познакомиться. Мой друг из Англии Гарри. Миссионер.

(Все раскланиваются.)

Невельской. Так если бы хоть качественный спирт поставляли. А то везете всякую дрянь.

Лажкин. Что производят на винокуренных заводах, ту и поставляем.

Невельской. Тогда лучше совсем не поставлять.

Лажкин. До нас донесся слух, что вы самовольно сделали опись устья Амура. Канцлер Нессельроде рассержены. Я только что из столицы, меня спрашивали, кто дал разрешение?

Невельской. Позиция Компании понятна.

Лажкин. Мы против еще одной войны. На этот раз с Китаем. Россия может потерять не только Америку, но и Камчатку.

Наталья Павлантьевна. Упаси господь! Воевать с Китаем. Да их, как мурашей!

Петр Данилович. Николай Францевич, ты прав. Если начнется стрельба, то торговля через Кяхту накроется. Мы понесем миллионные убытки.

Лажкин. Вы, капитан, прежде чем пускаться в авантюры, купцов бы послушали, народ.

Наталья Павлантьевна. Тогда хорошего чаю не попьем и шелка не поносим.

Невельской. Китайцев на Амуре нет.

Лажкин. Китайцы есть везде!

Наталья Павлантьевна. Николай Францевич!

Лажкин. Матушка, я весь внимание.

Наталья Павлантьевна. Я вот что хотела сказать. (Смотрит на мужа). Петр Данилович, ну чего молчишь?

Петр Данилович. Николай Францевич, мы здесь помозговали. (Крутит головой, оглядывается на Фросю. Наталья Павлантьевна тыкает его под бок. Петр Данилович ужимает голову в плечи.)

Наталья Павлантьевна (сладким голосом). Дорогой Николай Францевич. Фрося еще молода. Давайте подождем до осени. А сейчас сами видите, время, какое. Война, неспокойно.

Лажкин. Так я же на войну не собираюсь. Иль вы решили на ходу соскочить?

Петр Данилович. Николай Францевич! Ты же меня знаешь. Да я сам за тебя готов был идти.

Наталья Павлантьевна. Петя! Ты чего мелешь? (Поворачивается