Гарри Поттер и Орден Феникса (Анна Соколова) - Джоан Роулинг

Гарри поплелся следом за ней на третий этаж. Войдя в спальню, он даже удивился, когда увидел, что там, сидя на Роновой кровати, их поджидают Рон и Джинни.

— Я приехала «Кавалебусом»,[197] — беззаботно пояснила Гермиона, прежде чем Гарри нашелся, что сказать, и сняла куртку. — Дамблдор еще утром первым делом рассказал мне, что произошло, но отъезд пришлось отложить до официального окончания семестра. Амбридж уже вне себя от того, что ваша компания исчезла прямо у нее из-под носа, хотя Дамблдор ей объяснял, что мистер Уизли попал в клинику святого Мунго, и он всем вам выдал разрешение его проведать. Ну… — она присела рядом с Джинни, и все трое вместе с Роном воззрились на Гарри, — …и как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно… — натянуто ответил Гарри.

— Гарри, ой, только не ври, — недоверчиво отозвалась Гермиона. — Рон с Джинни говорят, что с тех пор, как вы вернулись из святого Мунго, ты носу не кажешь.

— Они так говорят, да? — Гарри сверкнул глазами на Рона и Джинни.

Рон опустил глаза, но Джинни не стушевалась.

— Конечно не кажешь! — подтвердила она. — Ты на нас даже внимания не обращаешь!

— Это вы все на меня внимания не обращаете! — вспылил Гарри.

— Может, вы обращаете внимание друг на друга по очереди и никак не совпадаете? — с иронией предположила Гермиона.

— Ну очень смешно, — отрезал Гарри и отвернулся.

— Гарри, хватит страдать, что тебя никто не понимает, — резко бросила Гермиона. — Мне тут рассказали, что вы вчера вечером Ушлыми Ушами подслушали…

— Да? — Гарри сунул руки в карманы, уставился в окно, за которым стеной повалил снег, и зло уточнил: — Теперь только обо мне и речь? Ладно, придется привыкать.

— Гарри, мы хотели с тобой поговорить, — запротестовала Джинни, — но с тех пор, как мы вернулись, тебя и не видать…

— Мне не хотелось ни с кем разговаривать, — накаляясь все больше и больше, процедил Гарри.

— Ну, знаешь, с твоей стороны это не слишком умно, — рассердилась Джинни, — кроме меня больше никто не оказывался во власти Сам-Знаешь-Кого, и я могла бы тебе рассказать, что это такое.

Эти слова так поразили Гарри, что он просто остолбенел. Потом обернулся кругом.

— Я забыл, — выдавил он.

— Везет тебе, — холодно отметила Джинни.

— Извини, — искренне признался Гарри. — Значит… значит ты считаешь, что он мною завладел?

— Ну ты можешь вспомнить все-все, что было? — спросила Джинни. — Может, есть большие провалы в памяти, когда не помнишь, что делал?

Гарри напряг память.

— Нет, — решил он.

— Значит, тебя Сам-Знаешь-Кто никогда не подчинял, — заключила Джинни. — Когда это происходило со мной, я помногу часов подряд не помнила, чем занималась. Могла где-нибудь очнуться и понятия не имела, как там оказалась.

Гарри боялся в это поверить, но вопреки всему в нем вспыхнула надежда.

— А этот сон про твоего папу и змею…

— Гарри, у тебя и раньше бывали такие сны, — запротестовала Гермиона. — В прошлом году ты тоже временами видел, что делает Волдеморт.

— В этот раз было иначе, — покачал головой Гарри, — я был внутри этой змеи. Как будто я сам был змеей… а что, если Волдеморт каким-то образом переместил меня в Лондон?..

— Когда-нибудь, — окончательно вышла из себя Гермиона, — ты прочтешь «Историю Хогвартса» и тогда, может быть, до тебя дойдет, что в Хогвартсе нельзя ни аппарировать, ни дезаппарировать. Гарри, даже Волдеморт не смог бы заставить тебя из спальни улететь.

— Ты все время был в кровати, приятель, — встрял Рон, — пока мы тебя не разбудили, я не меньше минуты смотрел, как ты мечешься во сне.

Гарри опять принялся мерить шагами комнату и рассуждать. Все сказанное — не просто слова утешения, это соответствует действительности… он машинально взял с тарелки на кровати сэндвич и с жадностью набил им рот.

«Если так, то я — не оружие», — решил Гарри. Сердце его переполняла радость и облегчение, а когда он услышал за дверью тяжелую поступь Сириуса, который направлялся в комнату Брыклюва, во весь голос распевая: «Гиппогрифу нравится наше торжество, весело, весело нам на Рождество…»,[198] Гарри захотелось присоединиться к общему празднеству.

Да как же ему только в голову могла прийти мысль вернуться на Прайвет-Драйв в Рождество! Радость Сириуса от того, что дом вновь полон, да к тому же и Гарри вернулся, — оказалась заразительной. Сириус уже не был тем неприветливым хозяином, каким предстал летом, сейчас он был поглощен тем, чтобы все гости получили максимум удовольствия и не сожалели об отъезде из Хогвартса, и вместе со всеми неутомимо занимался подготовкой к Рождеству, убирая и украшая дом так, что к ночи сочельника тот преобразился до неузнаваемости. На потускневших канделябрах теперь висела не паутина, а гирлянды из падуба и золотых и серебряных лент, на истертых коврах блестели сугробы волшебного снега, а генеалогическое древо семьи Сириуса скрыла из виду принесенная Мундугусом большая рождественская елка, украшенная живыми фейри, и даже чучела эльфовых голов на стене холла нарядили в шапки и бороды Деда Мороза.

Рождественским утром Гарри проснулся и обнаружил, что на кровати в ногах лежит груда подарков, а Рон уже распотрошил половину своей, еще более внушительной.

— В этом году богатая добыча, — сквозь бумажный ворох донесся до Гарри его голос. — Спасибо тебе за компас на метлу, он такой шикарный, куда там Гермионе, она мне подарила «Дневник добрых дел»…

Гарри порылся в подарках и обнаружил тот, который был подписан от имени Гермионы. Ему Гермиона тоже подарила книгу, похожую на ежедневник, с той только разницей, что всякий раз, когда Гарри перелистывал страницу, книга сообщала что-нибудь вроде: «Не откладывай на завтра то, что вчера отложил на сегодня».

От Сириуса и Люпина Гарри получил в подарок серию потрясающих книг под названием «Практическая оборонительная магия и ее использование против Темных искусств», снабженных прекрасными движущимися иллюстрациями для всех описанных там противопорч и антисглазов. Гарри жадно пролистал первый том и убедился, что на занятиях «ДА» эти книги будут просто незаменимы. Хагрид прислал клыкастый бумажник из бурого меха — клыки по всей вероятности предназначались для защиты содержимого от воров, но к несчастью Гарри не смог положить внутрь ни монеты без риска лишиться пальцев. Тонкс подарила маленькую действующую модель «Файрболта», которую Гарри запустил летать по комнате, тоскуя о своей полноразмерной версии; Рон подарил огромную коробку Бобов с разными вкусами, мистер и миссис Уизли — традиционный свитер ручной вязки и несколько пирогов с мясной начинкой, а Добби — совершенно отвратный рисунок, который, как Гарри предположил, эльф нарисовал собственноручно. Гарри как раз перевернул рисунок вверх ногами, чтобы посмотреть, не будет ли лучше так, и тут с громким треском в изножье кровати аппарировали Фред с Джорджем.

— С Рождеством! — поздравил Джордж. — Вниз пока не спускайтесь.

— А почему? — удивился Рон.

— Мама опять плачет, — уныло пояснил Фред, — Перси прислал назад свой рождественский свитер.

— И не написал ни строчки, — добавил Джордж. — Даже не спросил, как папа, и проведать не захотел.

— Мы попробовали ее успокоить, — буркнул Фред, пододвигаясь поближе, чтобы рассмотреть портрет Гарри, — сказали ей, что Перси просто здоровенный кусок крысиного дерьма.

— Не помогло, — признался Джордж и куснул шоколадную лягушку. — Теперь Люпин этим занимается. Так что пусть уж лучше он до завтрака поднимет ей настроение.

— А что это вообще-то должно означать? — Фред с подозрением взглянул на творение Добби. — Похоже на гиббона с фингалами.

— Это же Гарри! — воскликнул Джордж и ткнул пальцем в обратную сторону рисунка. — Так подписано на обороте!

— Изумительное сходство, — фыркнул Фред.

Гарри швырнул в него своим новеньким дневником, тот попал в стену, упал на пол и жизнерадостно провозгласил: «Расставил точки над «ё», гуляй смело!»3

Ребята встали и оделись. Слышно было, как обитатели дома поздравляют друг друга с Рождеством. По дороге на завтрак им попалась Гермиона.

— Гарри, спасибо за книгу! — оживленно воскликнула она. — Мне так давно нужна была эта «Современная теория нумерологии»![201] Рон, духи — просто класс!

— Не за что, — буркнул Рон. — А это еще кому? — добавил он, кивая на аккуратно завернутый подарок в руках у Гермионы.

— Кричеру, — радостно пояснила Гермиона.

— Только не одежду! — всполошился Рон. — Помнишь, что Сириус говорил: Кричер слишком много знает, его нельзя освобождать!